Король и Шут (СИ) - Туровников Юрий Юрьевич - Страница 62

Мимо мелькали густые, девственные леса, бескрайние поля, глубокие озера, полные рыбы, и мелкие прозрачные речушки, в водах которых путники спасались от солнечного пекла и зноя. Звездная, безоблачная ночь сменяла солнечный день и наоборот. Прохор подменял Фрэда, Фрэд — Прохора. По прошествии трех суток шут и писарь проехали мимо указателя «Королевство Серединных Земель. Восточный рубеж. Лесное хозяйство номер 4». Именно тут и приключилась напасть.

У опушки писарь остановил телегу и разбудил шута.

— Просыпайтесь, господин уполномоченный. Приехали.

Прохор продрал глаза и огляделся: по небу ползли тяжелые тучи, впереди стоял густой лес. Вековые деревья раскачивались под порывами ветра.

— Гроза собирается, — поежился сонный весельчак. — А чего встали-то?

Фрэд усмехнулся.

— Чтобы ты проснулся. Что люди скажут, когда увидят королевского посланника, храпящего так, что птицы с перепуга разлетаются и зверье разбегается?

— Молодец! — похвалил писаря Прохор. — За проявленную смекалку объявляю тебе благодарность, а теперь поехали. Версты через четыре должен быть дом управляющего хозяйством. В город, к наместнику, не поедем, больно далече. Разберемся, что к чему, и назад. Успеть бы к Выборному дню.

Тот только пожал плечами, начальству виднее, а он человек маленький: сказали — сделал. Писарь занял свое место за рычагами и гаркнул на весь лес, спугнув двух тетеревов, что взвились в воздух.

— Пошла, залетная! — телега дернулась и въехала в лес.

— Ну ты прямо кучер первой гильдии! — усмехнулся Прохор.

Судя по тому, что колея оказалась заполненной водой, дожди здесь не прекращались. Пару раз самоходная повозка застревала в грязи по самые оси, и ее приходилось выталкивать, а это задача не из легких! Писарь с шутом перевозились, как свиньи, и оборвали лапник чуть ли не у всех молодых елей, чтобы подложить его под колеса. Фрэд ругался, на чем свет стоит, Прохор же молчал и покачивал головой, вслушиваясь в многоэтажную брань своего брата по несчастью.

Когда по расчетам королевского посла до пункта назначения оставалось не больше одной версты, треклятая телега увязла по самое не балуйся, и вытащить ее никакой возможности не представлялось. Глядя на потуги людей, в чаще залилась громким хохотом кукабара, а вслед за ней горлица.

Шут плюнул под ноги и сел в кусты папоротника.

— Это все равно, что репу тянуть! Тут помощь нужна. Ты, давай, отправляйся за подмогой, а я покараулю телегу, чтоб ее никто не спер.

Писарь тряхнул с рук дорожную грязь и утер лицо рукавом.

— Да она тут навсегда засела. Ее никто выдернуть не сможет.

Шут хмыкнул.

— Не скажи. У нас ведь как: оставь что-нибудь без присмотра — сразу колеса или ноги приделают. Найдутся ухари, оглянуться не успеешь. Я лучше подожду, а ты иди. Мне мастер за телегу голову оторвет.

Фрэд пожал плечами и пошел по обочине, уворачиваясь от веток орешника, норовящих выколоть глаза, и, отдирая с лица паутину, в которую он, то и дело, умудрялся угодить. Вернулся писарь через час (шут засекал) и не один. Он привел с собой пятерых мужиков, вооруженных карамультуками, которые выдернули телегу из грязи, обвязали ее веревками и впряглись, аки кони. Еще через час королевский гость был доставлен к дому управляющего хозяйством, что стоял на огромной лесной поляне, окруженной соснами, вязами и дубами. К слову сказать, рубленный дом больше походил на дворец: о трех этажах, с башенками, флюгерами, с множеством окон, лестницы, крылечки резные, ставни с наличником. Красота, одним словом. Тут тебе и конюшня, и амбары, и свинарники с курятниками. Весь двор окружал высокий, в два роста частокол, из толстых бревен, остро заточенных сверху. Хоть оборону держи. Оно и понятно, много зверья в лесу лютого бродит. Бывало, волки неделю не выпускали на «большую землю», бродили вокруг да около и выли так, что кровь в жилах стыла. Мужики даже спали с ружьями. Так, на всякий случай. Едва последний провожатый шагнул за границу хозяйства, как за ним закрылись тяжелые ворота.

Встречать гостей вышел сам хозяин заимки, охотник Себастьян — Быкобой, прозванный так за то, что мог уложить быка одним ударом кулака в лоб. Великан прошел через весь двор, стянул меховую шапку и протянул шуту свою могучую ладонь.

— Приветствую дорогого гостя, — улыбнулся в бороду Себастьян. — Ты не серчай, что я вот так, по-простому. Мы люди далекие от этих ваших поклонов всяких. Нечасто к нам государевы послы прибывают, позабыли о нас, вот мы и расслабились.

— Полно те, — ответил Прохор рукопожатием, осматривая бугая, одетого в шкуры и с огромным ножом на поясе. — Я и сам не любитель всего этого. В дом пойдем или тут торчать будем?

— В дом, — сплюнул Быкобой под ноги и распорядился. — Эту бесовскую телегу под навес, — и махнул гостям рукой.

В небе, затянутом свинцовыми тучами, сверкнула молния, ударив в сосну и расколов ее надвое. Раздался оглушающий раскат грома, заставивший всех присесть от неожиданности, а через несколько мгновений с небес ливануло, как из ведра.

Изнутри дом казался еще больших размеров, чем снаружи. Скорее всего, из-за того, что на первом этаже напрочь отсутствовали перегородки, делящие помещение на комнаты. Потолок подпирался десятком тесаных столбов, а по центру высился самый настоящий дубовый ствол с большим дуплом, из которого выглядывала живая белка. Пол устилали шкуры различных животных, а на стенах висели их же головы, на клыках и рогах которых висели масляные лампы, освещающие дом. Прохору, определенно, тут нравилось. Да и Фрэд рассматривал внутреннее убранство с открытым ртом, только что слюни не текли. Такого он не видывал даже во дворце, тамошняя Трофейная зала победнее будет. А когда назначалась последняя охота, писарь и припомнить не мог. Давно это было.

— И так, — Себастьян жестом пригласил всех за длинный дубовый стол, стоящий посередине зала. Все расселись по лавкам. — Чему обязан? Хотя, можете не отвечать, сам догадаюсь. Вы из-за тех смертей, что произошли неделю назад, так?

— Угу, — кивнул шут. Фрэд, как и полагалось в подобных случаях, достал Книгу Хроник и приготовился записывать. — Расскажите все по порядку.

— Может, для начала по чарке? — спросил хозяин заимки.

— Легко! Но только по одной, сначала дело, потом веселье.

— Понимаю, — Быкобой покивал и крикнул. — Гавр, тащи хмельное из погреба, гости пить желают, — и уже тише добавил. — К вечеру обещался наместник Рубежа прибыть, поохотиться назавтра чтоб. Я его отговаривал, мол, обождать бы, то-се. Но он упрямый. Говорит, ты это нарочно все выдумываешь, чтоб не работать. Так что, гульнем по полной. В кости сыграем и девок в бане потискаем!

Появился детина с подносом, заставленным кружками. Присутствующие разобрали посуду.

— За короля! — сказал Прохор.

— За короля! — подхватили мужики, чокнулись и залпом выпили.

За окном барабанил дождь, насыщая утоптанную землю двора. Молнии метались по небу, словно пытались выцелить очень верткую жертву. Громовые разряды грохотали так, словно сотня пушек палила разом, ветер раскачивал деревья, грозясь вырвать их с корнем. Медленно, но верно, приближалась осень — пора грибов и ягод, а какие сборы, когда по лесу нечисть бродит? Последнюю чупакабру тут изловили лет десять назад, а оборотней отродясь не водилось. Сказки все это, считал люд.

Себастьян на правах хозяина сидел во главе стола и держал речь, рядом пристроился писарь, который скрипел пером, записывая на пожелтевших страницах каждое слово.

— Как сейчас помню, — начал Быкобой. — Смеркалось. До наступления ночи оставалось всего ничего. Погода была такая же, как и сейчас. Тоже гроза разыгралась: дождь зарядил, гром и молния. Один в один. В тот вечер ко мне на заимку гости пожаловали из города, поохотится ну и все такое. Ну мы, как полагается, решили встречу отметить. Достала моя жена из погреба всякого: вина там, солений, мяса вяленого, картошки наварила, овощей нарезала, что гости привезли. Вот. Сидим мы, значит, выпиваем, байки разные травим. Знакомец мой новости рассказывает, что в государстве делается, и прочую ерунду. Выкушали мы в тот вечер много. Очень. Я мало, что помню. Свалило меня с устатку. Супружница моя попыталась меня наверх в покои затащить, да куда там! Так и бросила посреди лестницы. Хм… — охотник запустил пальцы в бороду. — А мужикам пострелять приспичило, они похватали ружья и вывалили во двор. Гроза-то к тому времени закончилась уже. Надели пустые кувшины на частокол и давай по ним палить. Весь забор мне попортили. В общем, орали они полночи, и жена моя собиралась их успокоить, да не успела. В темноте раздался жуткий рев, входная дверь слетела с петель, и на пороге возник огромный зверь. Какой именно, разобрать не удалось. Темно было. Мужики хотели его застрелить, ан нет, все пули в заборе торчат. Пришлось им спасаться бегством. Я то всего этого не видел, жена потом рассказала, когда я ее, трясущуюся от страха, нашел в собачьей конуре. А вот куда Трезор делся — это остается вопросом. Короче, проснулся я утром на чердаке почему-то, голова трещит, во рту сушит. Глядь, а гостей-то и след простыл. Пошел искать и нашел всех пятерых у реки, мертвых. Я после этого жену в город отправил, нечего ей тут делать. Вот такие дела, господин шут.