Желтый меч - Эльтеррус Иар - Страница 88

– Кто-то потратил уйму времени и магических сил, чтобы лишить нас малейшей возможности побега, – подытожил Даот. – Удивительно, что нас всех содержат вместе. При таком захвате пленников в первую очередь разделяют. Пусть эльфы иногда бывают странными или кажутся таковыми, они редко действуют себе во вред.

– Так «кто-то», или все же эльфы? – уточнила скрупулезная Сима.

– Кто-то из эльфов, – без колебаний ответил старший дракон. – Если бы нас взяли криэйторы, то уже начали бы пытать. Они просто не умеют иначе… да и не видят смысла отказывать себе в подобном удовольствии. Здоровью жертвы их опыты не вредят, если палач специально не захочет покалечить. А о дипломатических отношениях и говорить смешно…

– А как насчет человеческих магов?

– Маги, не исключая и Высших, трусливы, но любопытны. Они бы забрали наши вещи и оружие для опытов или уничтожили их из предосторожности. Оставить снаряжение при нас, но заблокировать – это чисто эльфийское высокомерие.

– Думаешь, нас подслушивают?

– Не думаю, уверен. Но это не имеет особого значения. Перед тем как позволить проснуться, нас изучили с головы до ног, можете не сомневаться. Каждую клеточку прощупали и память считали. Так что сейчас похитители знают о нас едва ли не больше, чем мы сами.

– Я не знал, что они так могут, – нахмурился Закат. – О чем еще нас не предупредили?

– Остроухие редко берут пленников и еще реже их отпускают. Процедура чтения обходится недешево, даже их искусникам. Но если уж они потратились на обустройство такой камеры, то все остальное прилагается.

– Я бы не стал до такой степени полагаться на умозаключения. Это могут быть люди, криэйторы или драконы, которые намеренно подделываются под эльфийский стиль работы. На случай, если мы отсюда выберемся.

– Выберемся? – Даот мрачно усмехнулся, но правила игры, предложенные командиром, принял. – От эльфов самостоятельно не уходят, наемник. Они умеют хранить свои секреты. Если же кого-то отпускают, то лишь в случае, когда это идет во вред его народу. Будь я один – уже принял бы яд, чтобы сорвать их планы, но вас не могу оставить.

Закат чуть слышно заскрипел зубами – подобная пораженческая философия ему совсем не нравилась. Но приструнить Даота он не мог, это нарушило бы маскировку. Не проводнику указывать нанимателям. Определенно не мешало бы разорвать того, кто формировал группу.

– Насколько толстыми здесь могут быть стены?

– Не очень толстые. Полметра от силы. Эльфы не используют в архитектуре массивных конструкций, и под землю забираться им тоже не придет в голову. Но что касается прочности… эта постройка выдержит небольшой атомный взрыв или прямой таран грузового самолета.

Подтекст был ясен. Плазменный выдох или удар тела дракона выдержит тоже. Закат тихо рыкнул себе под нос и ушел в угол. Для его драконьей сущности легче было умереть в бою, чем смириться с пленом. Но длительная дрессировка не прошла даром – рефлексы разведчика, вбитые на сознательном и подсознательном уровнях, требовали затаиться, изучать обстановку и ждать подходящего момента для удара. Что он и сделал.

Будучи коронованной особой, Лан-Гор всю жизнь пользовался юридической неприкосновенностью, физическую реализацию которой обеспечивали в раннем детстве стражи, а позднее – его магическое умение. Поэтому он никогда не знал настоящей боли… до сегодняшнего дня. Даже в эльфийской школе, где человек по определению был существом второго сорта, наставники успешно обходились без телесных наказаний. У них были более тонкие приемы. А от болевого отката заклинаний, знакомого любому магу, спасала низкая выносливость – как только напряжение превышало определенный порог, волшебник просто отключался.

Он полагал, что теоретические знания в определенной степени заменяют личный опыт. В конце концов, за его спиной было неплохое, по меркам Воины, медицинское образование и немало случаев наблюдения за работой королевского палача. Один раз даже пришлось лично допрашивать убийцу, подосланного мятежным дворянином, – тот бы просто не дожил до пыточной. И тогда монарх показал совсем неплохую хватку, что оценили все присутствующие.

Но криэйтор за две с небольшим минуты умудрился доказать Лан-Гору, что о боли тот не знает ничего. Если бы этот гаденыш предусмотрительно не блокировал энергетические центры, отвечавшие за магию, выплеск силы уничтожил бы все живое в радиусе трех кварталов. Король приказывал, проклинал, требовал, молил о пощаде, угрожал – монстр только ухмылялся и продолжал свою работу. От его прикосновений плоть текла, подобно металлу в кузнице, принимая более совершенные формы… Но металлу не бывает так больно!

Вся работа заняла около восьми минут, но королю они показались вечностью. И когда боль вдруг исчезла, он еще минуты три лежал в прострации, боясь пошевелиться и наслаждаясь покоем. Потом очень осторожно открыл глаза, боясь, что руки мучителя тут же продолжат свое занятие. Но криэйтор стоял неподалеку и все так же ухмылялся, отлично зная, что чувствует его жертва.

– Принимай работу, смертный… Хотя нет, теперь уже бессмертный. Может, получилось чуть грубовато, зато надежно.

– Меня одно интересует, – сквозь зубы процедил Лан-Гор. – Если такие ощущения у тех, кого вы лечите, то как же выглядит ваша пытка?

– Могу показать, – тут же с радостью предложил исказитель.

– Не сомневаюсь, что можешь, – прорычал монарх. – Убирайся отсюда, пока у меня не восстановилась магическая сила. А то не удержусь и поджарю.

– Ты бы не успел, – так же ласково пояснил криэйтор. – Я стою от тебя в четырех метрах. На концентрацию силы тебе понадобится около секунды… с учетом моих исправлений – вдвое меньше. А я с такого расстояния могу оторвать тебе голову за одну десятую секунду. Притом, что по меркам своего народа я довольно слаб и медлителен. Учти это, если соберешься когда-нибудь убить Повелителя Плоти.

– Обязательно учту, – пообещал Лан-Гор, постепенно успокаиваясь. – Но все же сейчас, будь так любезен, уберись отсюда. Если ты мне снова понадобишься, я свяжусь с твоим хозяином.

Теперь уже гостя перекосило от бешенства. Бывший Лорд Подземелий готов был смириться с рабством у владыки, превосходящего его силой. Но когда об этом напоминал человек, хрупкое, беспомощное создание, которое только что корчилось в агонии от простейшей операции… Яростно шипя, криэйтор жег короля взглядом, но ничего не мог ему сделать – мешал приказ. Лан-Гор дружески подмигнул своему бывшему мучителю и указал на пульсирующую воронку портала. Исказитель последний раз яростно сверкнул глазами и сиганул в переход, до смешного напоминая в этот момент кота, которому с особой жестокостью наступили на хвост. К магу вернулось хорошее настроение.

Он шел по городу, прислушиваясь к своему телу. Вопреки ожиданиям, боли не было, даже самой слабой, даже в виде отголосков. Здравый смысл протестовал – Лан-Гор не раз видел, как чувствуют себя люди после пыток, даже самых аккуратных и безвредных. По всем законам медицины человек, переживший такое издевательство, должен был ползти, еле волоча ноги, и мечтать о глотке воды или покое – а вместо этого он чувствовал, что сейчас взлетит. Все тело было налито звонкой, упругой силой, от которой хотелось петь и танцевать.

«Или я с непривычки значительно переоценил интенсивность боли, или криэйтор каким-то образом убрал все последствия своей работы… Если смогу выяснить, как они это делают – выгоню к Воителю придворного палача. Хотя нет, к Воителю лучше не надо, еще наболтает лишнего…»

Такого хорошего и несерьезного настроения у него не было уже много лет. Даже не с юности – с детства, когда он еще не понимал, что вся его власть и богатство не отменяют уродства… Когда не видел косых взглядов и не слышал шепота за спиной. Тут опять же два варианта: или этот гад его НАСТОЛЬКО омолодил, или что-то сделал с психикой, убрав из головы все проблемы и беспокойство. Оба не сулили ничего хорошего. На всякий случай Лан-Гор внимательно осмотрел свои руки – те вроде бы детскими не стали. Более тщательной проверки придется подождать до возвращения во дворец.