Карела Рыжий Ястреб - Лэнгтон Джорджия - Страница 33
- Предыдущая
- 33/60
- Следующая
Она, очевидно, думала по-другому.
Тяжелый меч стал бы для нее обременительным. Кинжала ее лишили. Можно было бы, конечно, сделать то, что она только что предложила сделать Эльрису: спуститься вниз и поискать свое оружие.
Но Карела карабкалась вверх, умудряясь каким-то чудом не свалиться, и только вскользь думала, насколько рискован и необдуман ее поступок. По всем меркам она делала ужасную глупость, которая могла стать непоправимой. Но мысль о том, что она может оказаться нужной Табасху, влекла ее вперед вопреки всякому здравому смыслу. Что ж, женщина есть женщина.
У нее в ушах стоял вой ее несчастного друга, которого она все-таки не смогла уберечь от мести заносчивого офирца. На любую низость готовы даже те, кого за глаза порой называют лучшими. Но Карела в глаза сказала Эльрису, что она думает о нем, и не жалела об этом.
Никогда еще Михар не была так близка к своей цели. Близкая удача показалась ей не случайностью, а вполне заслуженной наградой за годы упорства, скитаний и поисков.
Еще немного, и у нее будет все то, что снилось ей ночами столько долгих и безрадостных лет.
Не думала она, что ей так повезет, что офирец окажется не только сообразительным, но и достаточно болтливым. Правда, зря он думает, что для него уже все кончилось. Эльрис, кажется, решил, что Михар он больше не увидит. Может статься, ему удалось бы избежать новой встречи с Михар, но при том весьма сильном впечатлении, которое произвел на стигийку Эльрис, шансы на жизнь вольную у него невелики.
Мысли Михар текли, как обычно, вращаясь вокруг ее заветной цели. Она уже почти не вспоминала о том, кто она такая есть на самом деле. Она забыла детство в уединенном, одиноком доме с одержимой и обиженной всеми матерью, она забыла дни, отравленные ненавистью к крепкому темноглазому мальчишке, который творил просто чудеса одним движением руки там, где Михар сидела над снадобьями и амулетами часами. Уже без особой горечи вспоминала она и свою юность, омраченную вечными тяжелыми думами и горькими слезами, пролитыми перед отполированной поверхностью зеркала.
Ей казалось, что все это уже прошло, что боль эта никогда не вернется. Деркэто всегда держит обещания, и женщина, до конца исполнившая заклятье, преобразится и станет не только сказочно красива, но и сильна настолько, что не окажется ни одного, пусть даже самого смелого и дерзкого желания, осуществить которое было бы ей не под силу. Потому что не может быть преград для женщины, которую одарила своей милостью самая прекрасная и жестокая богиня – Деркэто.
Загадочно усмехаясь, Михар прошлась по храмовой пещере и еще раз осмотрела, все ли необходимое на своих местах.
Каменный исполин много-много лет тоже ждал своего избавления. Хотя статуя и не меняла позы, Михар вдруг показалось, что камень уже ожил, что в каменной груди уже клокочет такое же нетерпение, оно просится наружу. Возможно, что так оно и было. Жертва Деркэто вполне могла и видеть, и слышать, и понимать, что происходит вокруг него в храме. И он мог предвкушать события так же живо, как и сама чародейка.
– Ты ведь не подведешь меня, верно? – пробормотала Михар.
Ей показалось, что великан соглашается с нею.
Внезапно Михар поняла, что совершенно не представляет, что случится с каменным человеком после того, как он выполнит свою миссию, определенную заклятьем богини. Никто никогда ей об этом не говорил. Хорошо было бы, если бы он остался в живых и снова стал человеком. Ого, если бы он при этом сохранил все свои исполинские размеры, а из долгих лет вынужденной неподвижности извлек бы хороший урок послушания, возможно, он стал бы, далеко не последним из числа приближенных Михар. Она еще не знала, кто будут эти счастливцы, но уж если когда-то богиня положила глаз на этого человека, то он вполне подойдет и новому земному воплощению Деркэто.
Итак, исполин был в полном порядке, да и куда бы он делся, собственно. Серебряная чаша для крови демона была уже наготове. Сабля Деркэто лежала там, где ей и положено было лежать. Ни за что не осмелилась бы Михар трогать даже ножны, не говоря уж о самом оружии.
Дело оставалось за главным участником священнодейства – за демоном. Михар не видела брата давно, из дома он сбежал почти ребенком. Душа стигийки изнылась в ожидании того часа, когда Михар увидит братишку, но не родственные узы были этому причиной. Если бы с самого рождения Табасха мать не внушала Михар, что именно он, ее брат, приведет ее к мечте, возможно, мальчик давно уже утонул бы, или задохнулся, подавившись орехом, или попал под копыта лошади… Михар нашла бы способ. Приходилось терпеть и не давать волю чувствам. И теперь за это терпение она будет вознаграждена с лихвой.
Ни разу прежде не довелось ей увидеть демоническое обличье брата. Но представить его себе Михар могла довольно легко, потому что она помнила того демона из свиты Деркэто, который был отцом Табасха. Тогда Михар была маленькой девочкой, она пробралась в тайное святилище матери и, притаившись там, видела все то, чему подвергала себя стигийская колдунья, чтобы дать возможность своей дочери через много лет обрести невиданную силу. Тогда Михар больше всего поразило, с какими гадкими тварями имеет почему-то дело сиятельная богиня… Табасх, на взгляд Михар, и человеком-то был весьма премерзким, а уж демон из него должен был получиться поистине чудовищный.
Михар была уверена в том, что офирец быстро найдет ее брата и не будет медлить. Пусть короткие роковые слова поскорее коснутся ушей этого маленького ублюдка, пусть поскорее он придет сюда… Никакого душевного трепета, ни капли жалости или сожаления. Ненависть и брезгливость к брату, круто замешанные на острой зависти – такой закваске все нипочем. Душевные силы могли Михар понадобиться только для того, чтобы заставить себя проглотить содержимое серебряной чаши, после того, как она наполнится кровью Табасха. Вкус этого пойла должен быть под стать плоти демона.
Но это были такие мелочи. Ради своей цели Михар еще не то согласилась бы глотать!
– Ша Мрэль, Ша Мрэль, Ша Мрэль… – Эти слова она повторяла, как стихи, как заклинание. Эти два слова должны принести ей удачу, счастье, силу, власть, вечную молодость и красоту. А уж она знает, как правильно распорядиться всем этим. Ошибиться будет невозможно, если все предшествующие годы прошли в размышлениях на эту тему.
Рассеянный взгляд Михар остановился на пестром пятне в дальнем углу пещеры. Едва выйдя из возбужденного состояния, в котором она пребывала с той самой минуты, когда вдохновленный ею Эльрис бросился на поиски Табасха, Михар с досадой узнала в пестром пятне немедийца, кутающегося в шерстяную ткань.
– Ах, это ты, Бриан! – Она с удивлением увидела, что немедиец не разделяет радости своей госпожи. – Что ты такой кислый?
– Разреши мне уйти, госпожа, уйти и переждать где-нибудь, пока это все не кончится. А потом я вернусь! – заверил он жалобно. – Я вернусь обратно, жизнью тебе клянусь!
– Чего ты боишься? – нахмурилась Михар.
– Пусть простит меня моя госпожа… – Бриан едва дышал. – Ради госпожи Михар я готов на все, но не могу я сидеть и ждать здесь прихода этого демона!
Михар нетерпеливо взмахнула рукой:
– Да ты, видно, совсем обезумел, Бриан. Ты же все слышал и знаешь, что Повинующийся Заклятью будет безобиден и пальцем не пошевелит без моего приказа.
– Пусть так, госпожа моя! – Бриан упал на колени, целуя каменный пол рядом со ступней стигийки, обутой в короткий сапожок. – Милости твоей прошу!
– Пошел прочь, убожество! – разозлилась Михар. Нет, этот годится не на многое. Держать его рядом с постелью еще можно. Но если душонка у него до того отравлена страхом, что он не способен просто сидеть и ждать, даже когда от него ничего не требуется… Такие типы всегда были ненавистны Михар. Поэтому она брезгливо сморщилась и повторила:
– Пошел прочь. Можешь переждать где-нибудь поблизости. Но смотри мне, если попробуешь удрать, я пошлю за тобой Фипона и превращающее заклинание заодно.
- Предыдущая
- 33/60
- Следующая
