Историки Греции - Мартынов Иван - Страница 88

• Предыдущая
• 88/104
• Следующая

(15) Тем временем Ксенофонт, видя, как много греков-латников, как много копейщиков, лучников, пращников и всадников, могучих благодаря опыту и сноровке, оказалось на берегу Понта, где невозможно за малые деньги снарядить такие силы, решил про себя, что хорошо бы умножить владенья и силы Греции, основав город. (16) Еще он решил, когда подсчитал число своих и число припонтийских жителей, что город этот станет большим. С этой мыслью он, ничего не сказав никому из воинов, принес жертвы, позвав амбракийца Силана, бывшего у Кира гадателем. (17) Но Силан, боясь, как бы это не осуществилось и войско где-нибудь не осталось бы, распустил среди воинов слух, что Ксенофонт намерен принудить войско остаться здесь, чтобы основать город и тем добыть себе славу и власть. (18) Сам Силан хотел поскорее добраться до Греции, потому что сохранил те три тысячи дариков, которые получил от Кира, принеся за него жертву и дав правдивое предсказанье на десять дней.

(19) Когда воины об этом услышали, одни сочли, что лучше всего остаться, большая же часть не согласилась. Дарданец Тимасион и беотиец Форак так сказали бывшим там гераклейским и синопским купцам: если они не дадут войску платы, чтобы оно могло купить припасы на отплытие, то есть опасность, что такая огромная сила останется у Понта: ведь Ксенофонт и сам хочет, и нас призывает неожиданно сказать войску, как только придут корабли: (20) «Вы видите, воины, что и припасов на время плавания нам не добыть, и по возвращении домой нечего привезти нашим домашним. Так вот, если хотите, выберите любую из населенных припонтийских земель вокруг нас, которую только захотите вы занять, а там пусть любой из вас по желанию уезжает домой либо по желанию остается здесь. А вот вам и корабли, чтобы внезапно напасть, на кого вы захотите». (21) Услышав такое, купцы объявили об этом по своим городам; дарданец Тимасион послал с ними Евримаха, тоже дарданца, и беотийца Форака, чтобы и они сказали то же самое. И синопяне, и гераклеоты, как только об этом услышали, посылают к Тимасиону с наказом позаботиться, взявши деньги, чтобы войско отплыло. (22) Тимасион, довольный услышанным, говорит воинам во время сходки: «Нельзя и думать, воины, о том, чтобы здесь остаться, и нельзя ничего ставить выше Греции. А я слыхал, что кое-кто гадает об этом по жертвам, не сказав вам ни слова. (23) Обещаю вам, если вы отплывете, с нового месяца выдавать месячную плату — по кизикскому золотому на каждого; поведу я вас в Троаду,279 откуда меня изгнали, и вас примет мой родной город, потому что меня там встретят с радостью. (24) Потом я покажу вам путь в такие места, где вы добудете много денег. Ведь мне хорошо знакомы и Эолида, и Фригия, и Троада, и вся область, подвластная Фарнабазу,280 — одни потому, что я оттуда родом, другие потому, что я воевал там вместе с Клеархом и Деркилидом».

(25) Сразу после него встал Форак беотиец, который соперничал с Ксенофонтом за начальство над войском, и сказал, что если они уйдут с Понта, то перед ними лежит Херсонес, страна прекрасная и богатая, где желающие могут поселиться, а не желающие — отбыть домой. Смешно, когда в Греции так много плодородных земель, искать места среди варваров. (26) «А покуда, — сказал он, — вы там не окажетесь, и я, как Тимасион, обещаю вам плату». Он сказал так, зная, что пообещали Тимасиону синопяне и гераклеоты за то, что греки отплывут.

(27) Ксенофонт на это промолчал, а встали Филесий и Ликон, оба ахеяне, и сказали, что странно поступает Ксенофонт, от себя убеждая людей остаться и гадая об этом по жертвам, а во всеуслышанье ничего об этом не объявляя. (28) Поэтому Ксенофонту поневоле пришлось встать и сказать так: «Я, воины, как вы сами видите, приношу жертвы, сколько могу, и за вас, и за себя, чтобы через них как можно лучше способствовать и вам, и самому себе словом, мыслью и делом. И теперь я гадал по жертвам, лучше ли с вами заговорить обо всем или вовсе не затеваться с этим делом. (29) Гадатель Силан ответил мне самое главное: что жертвы благоприятны; он ведь знал, что и я сведущ в гаданьях, так как всегда присутствую при жертвоприношеньях. Но еще он сказал, что по жертвам явствуют какие-то хитрости и козни против меня: он-то знал, что сам и будет их строить, клевеща вам на меня. Ведь от него и пошел слух, что я задумал это сделать, не попытавшись вас убедить. (30) А я, видя вас в затруднении, стал искать, как бы сделать так, чтобы вы заняли какой-нибудь город и желающие могли отплыть тотчас же, а не желающие — после того, как накопят достаточно для помощи своим домашним. (31) А теперь, когда я вижу, что и синопяне, и гераклеоты посылают вам корабли для отплытия, а эти люди обещают вам с нового месяца плату, мне и кажется наилучшим, чтобы вы, безопасно плывя, куда захотите, получали за безопасное плаванье плату, и сам я покончил с этой мыслью, и всем, кто приходил ко мне и говорил, что так и надо сделать, велю с нею покончить. (32) Одно я знаю: будучи все вместе, в таком множестве, как сейчас, вы у всех, я полагаю, останетесь в почете и добудете продовольствие: ведь быть сильнее — значит забирать все у слабейших. А если вы разлучитесь и ваша сила раздробится, то вам ни пропитанья не достать, ни уйти отсюда подобру. (33) Я считаю то же, что и вы: надо отправляться в Грецию, а если кто покинет нас и останется прежде, чем все войско не будет в безопасности, того считать преступным. Кто думает так же, пусть поднимет руку». И все подняли руки.

(34) Тут Силан закричал и попытался сказать, что справедливо дать желающим уйти. Но воины его слов не приняли и пригрозили ему наказанием, если поймают его при попытке бежать.

(35) После этого гераклеоты, когда узнали, что решено отплыть и сам Ксенофонт за это голосовал, суда послали, а насчет денег, обещанных Тимасиону и Фораку, обманули. (36) Потому эти двое, посулившие войску плату, были в большом смятении и страхе. Взяв с собою тех старших начальников, которые приобщены были к их прежним делам, — а приобщены были все, кроме Неона из Асины, что замещал до сих пор не прибывшего Хейрисофа, — они пришли к Ксенофонту и сказали, что раскаиваются и что считают наилучшим теперь же, получив корабли, плыть к Фасису и захватить Фасианскую землю. (37) Царствовали тогда над нею потомки Эета. Ксенофонт ответил, что ничего подобного войску сказать не может, — а вы, если хотите, созовите сходку и скажите. Но дарданец Тимасион высказал мнение, что собрание созывать нельзя, а надо сперва каждому попробовать убедить своих младших начальников. И, разойдясь, они так и сделали.

VII. (1) Таким образом воины узнали, что творится. И Неон стал говорить, что Ксенофонт, уговорив прочих старших начальников, задумывает обманом повести воинов обратно к Фасису. (2) Услышав это, те вознегодовали, стали сходиться толпами и становиться кружками, и можно было опасаться, как бы они не сделали того же, что с посланцами колхов и с их рыночными надзирателями.281 (3) Когда Ксенофонт узнал все это, он решил поскорее созвать их на собранье, не допустив, чтобы они сами собрались, и приказал глашатаю созвать собранье. (4) Воины, услышав глашатая, сбежались с полной охотой. Тогда Ксенофонт не стал уличать других начальников в том, что они к нему приходили, а сказал так:

(5) «Я слышал, воины, что вам клевещут на меня, утверждая, будто я намерен обманом вести вас на Фасис. Выслушайте меня, во имя богов, и если вы обнаружите, что я виновен в таком преступленье, то пусть я не уйду отсюда, не понеся кары. Если же вы обнаружите, что виновны клевещущие на меня, то пусть и они получат от вас, чего заслуживают. (6) Вы ведь знаете, откуда солнце восходит и куда заходит, знаете, что если кто намерен идти в Грецию, тому нужно направляться на закат. Так неужели хоть кому-нибудь удастся вас обмануть и уверить, будто солнце восходит оттуда, куда заходит, и заходит туда, откуда восходит? (7) Вы знаете также и то, что северный ветер несет корабль из Понта в Грецию, а южный — в глубь Понта, к Фасису, — почему и говорят, что наилучшее время для плаванья в Грецию, — когда ветер дует с севера. Так возможно ли, чтобы кто-нибудь обманом заставил вас сесть на суда при южном ветре? (8) Но пусть я усажу вас на корабли в безветрие. Я-то поплыву на одном корабле, а вы самое меньшее — на сотне. Как же мне силой принудить вас плыть со мною либо повести обманом? (9) Но допускаю, что вы, обманутые и околдованные мною, прибудете на Фасис и мы высадимся в той стороне; тут вы сразу поймете, что попали не в Грецию, и я, обманувший вас, буду один, а вас, обманутых, — почти десять тысяч, и все с оружьем. Так разве кто-нибудь поплатится вернее, чем задумавший такое для себя и для вас?

• Предыдущая
• 88/104
• Следующая