Пирамида Хуфу - Любовцова М. - Страница 17

• Предыдущая
• 17/61
• Следующая

Задумавшись, он побрел в пищевые ряды и там, наконец, утолил голод и жажду. Князь щедро с ним расплатился. На одно кольцо он наменял целый мешок всякой еды для себя и ожидающих товарищей, да еще добротный льняной передник. Другое кольцо у него осталось. Сытый и отдохнувший, он пошел в поселок, думая о предстоящем посещении князя. Зачем он ему нужен? Никогда не бывавший у богачей, теперь тревожился.

Мешок с едой был тяжелым, и он несколько раз отдыхал. К поселку он подошел лишь к вечеру. Товарищи радостно встретили его, начался скромный пир. Многие из них, как и он, впервые пробовали виноград. В этот вечер у них был чудесный праздник. Все сидели и вспоминали родные места, семьи, мечтали о доме, о том дне, когда вернутся. Руабен рассказал обо всем, что видел. Его слушали жадно, ведь никто из них не был в городе.

Руабен старательно приводил себя в порядок, прежде чем пойти к знатному вельможе. Он долго поливался водой из глиняного кувшина. Особенно старательно отмывал он ноги, но они были безнадежно черны от солнца, пыли, въевшейся в трещины и ссадины.

Пока он шел из поселка рабочих в аристократическую часть города, ноги стали серыми от пыли, и он зашел на реку, чтобы снова их вымыть.

Робко подошел он к роскошному дворцу князя. Привратник презрительно осмотрел униженно склонившегося костлявого парня и хотел уже его прогнать, но тот подал костяную пластинку его господина. Привратник пошел доложить о госте, удивляясь про себя причудам князя, который приглашает к себе каких-то оборванцев. Однако архитектор не хотел отрываться от работы и приказал привести пришедшего к себе.

— Какого-то бродягу в такой прекрасный дворец, — проворчал привратник, — и не жалко тебе, господин?

Хемиун был в отличном настроении, он засмеялся:

— Что он сделает моему дворцу, да еще под твоим строгим глазом? Пол попачкает? У тебя достаточно слуг для уборки.

Привратник вернулся в приемную, покосившись на неприглядные босые ноги Руабена, повел его во дворец.

В кабинет Хемиуна пришлось идти через большую дворцовую столовую. У самой двери привратника остановил слуга и о чем-то его спросил. Пока они разговаривали, Руабен успел рассмотреть комнату, поразившую его красотой и роскошью. Высокий потолок подпирали кедровые резные колонны. Окна, расположенные почти под крышей, создавали мягкий приятный свет. В глубокой синеве потолка сияли золотые звезды. Стены были расписаны яркими картинами. Вот поблизости сцена охоты: летящие гуси, ибисы, лебеди, под ними, казалось, покачиваются тонкие стебли лотосов с голубыми чашечками и темно-зелеными околоцветниками. Охотник сидит на челноке, вскинув лук. Рядом изображены антилопы. С удивительной правдивостью и искусством художник придал животным смертельный ужас, они почти парили над желтым фоном песков и редких кустарников. Пол столовой был устлан золотистыми и зелеными фаянсовыми плитками, образовывавшими красочный узор. В центре комнаты находился блестящий медный сосуд, в котором сжигали благовонные смолы. У стен стояли драгоценные, эбенового дерева, кресла, инкрустированные слоновой костью и золотом. Ларцы на высоких ножках блестели сложными узорами на выпуклых крышках. На небольших подставках стояли светильники из просвечивающего алебастра, сосуды для благовоний, баночки для протираний и множество других вещей неизвестного назначения. Пораженный невиданной роскошью, он шел через комнаты, обставленные драгоценными вещами. Дворец Хемиуна соперничал в роскоши с царским, а по изяществу отделки превосходил его.

Они вошли в просторную комнату с полками, ларцами, в которых хранилось множество свитков.

Хемиун сидел в одной набедренной повязке в уютном просторном кресле. Перед ним стояла лакированная скамейка для ног, а на коленях был развернут большой папирус. Архитектор был поглощен сложнейщей задачей — в возведенной толще гробницы произвести изменения в расположении помещений и коридоров. Он изобрел новые коварные ловушки для грабителей могил и теперь ломал голову, как легче переместить несколько глыб согласно новому изменению.

Вельможа посмотрел испытывающими темными глазами на лежащего на полу Руабена. Он и сам бы не мог себе сказать, чем понравился ему этот красивый, сильный рабочий, хотя крайне истощенный.

— Встань! — приказал чати. — Ты учился где-нибудь?

— Нет, великий господин, я с детства любил работать с камнем и много этим занимался.

— Ты можешь вырезать крупные фигуры?

Руабен задумался и виновато ответил:

— Этого мне не приходилось делать, но думаю, что сумею.

В мастерской не хватало искусных резчиков, заказов же было много. Стоящий перед ним рабочий был молод, и главное, обещал стать хорошим мастером, судя по его работам. Хемиун любил открывать хороших мастеров. Он взял клочок папируса и, набросав несколько иероглифов, подал Руабену:

— Попробуй поучиться, может, и выйдет из тебя хороший мастер. Пойдешь к начальнику мастерской, он тебя устроит в рабочий дом. Там тебе все скажут.

— Благодарю тебя, великий господин, за все, что ты сделал для меня, да низойдет на тебя всякая благодать, богатство и щедрость судьбы. Да будет светел и многолетен твой путь и детей твоих, — горячо благодарил Руабен. — Я отдам все свое прилежание, чтобы угодить твоей милости.

Он распростерся на животе, вельможа благосклонно кивнул ему. Привратник молча и бесшумно проводил Руабена к выходу. Теперь они прошли через другие комнаты, благоухающие какой-то редкой иноземной смолой. Они вышли в сад. Густые группы деревьев пересекались дорожками и цветниками. Сквозь стволы блистала гладь большого пруда. Нарядные беседки сверкали яркими красками среди зелени. Там резвились дети и слышались женские голоса. Привратник довел его до белой стены, окружавшей дворец, и Руабен вышел на улицу. После прохлады дворца особенно знойным был воздух на улице. Чужой большой город шумел вокруг, ревели где-то ослы, лаяли на прохожих собаки, шумно играли дети. И все, что он видел во дворце, казалось теперь сном. Он был подавлен сказочным богатством, прошедшим перед его глазами. И вдруг впервые он подумал о том, как жалка жизнь земледельца, а еще ужаснее — строителей, согнанных сюда с разных концов страны.

Он шел на новое место работы и радовался перемене в своей жизни. Когда же Руабен вспомнил товарищей, сердце сжалось от бессилья и состраданья к ним. Мастерская была далеко, и пришлось пройти почти через весь город. Но начальник принял его благосклонно и сказал, чтобы на работу пришел утром. Руабен пошел в поселок сообщить об уходе в мастерскую скульпторов.

Для Руабена началась новая жизнь. Рано утром начальник мастерской повел его на место будущей работы. Они прошли через двор под камышевый навес, где было сложено множество каменных глыб всевозможных цветов, оттенков и рисунков. Сверкающие белизной алебастры чередовались со строгим серым гранитом. Рядом с местными породами мягко выделялись привезенные издалека асуанские розовые и красные граниты; черные диориты оттеняли нарядные золотисто-желтые известняки. Особенно бережно были сложены крупные куски синайского малахита с прихотливыми синими и зелеными рисунками. Доставка его из Вади Магхара была особенно тяжелой. Каких только не было здесь камней! Руабен с горячим интересом оглядывал редкое собрание всевозможных каменных материалов, но начальник остановился лишь на минуту около одной из глыб и прошел дальше, в мастерскую, где работало десятка три людей.

Руабен замер от удивления и восхищения. В разных позах, кто сидя, кто стоя, кто на корточках, а кто и на коленях, с медными резцами, молотками, пилами и стамесками работали люди над статуями богов, богинь, вельмож и их жен. Каменные фигуры возвышались в разной степени готовности. В мастерской стоял стук молотков, скрежет пил; дробные и частые стуки заглушались сильными, глухими ударами. Камни пилили, откалывали, стесывали, шлифовали песком и особыми камнями и водой. Иные мастера ничего не делали, а задумчиво стояли в поисках решения.

• Предыдущая
• 17/61
• Следующая