Грон. Трилогия - Злотников Роман Валерьевич - Страница 66

• Предыдущая
• 66/253
• Следующая

Орда налетела, не дав времени опомниться, и некоторое время Грон только рубил, колол, уворачиваясь от сгустков крови, отрубленных пальцев, ушей, лошадиных кишок, летевших в разные стороны. Наконец орда откатилась. Степняки заклубились в двухстах шагах, доставая луки. Грон хрипло крикнул:

— Арбалеты.

За спиной возникло шевеление, стук арбалетных лож, упираемых в землю, потом все затихло. Степняки попробовали выскакивать десятками и на скаку спускать луки. Но у арбалетчиков было преимущество в дальнобойности, к тому же они стояли на твердой земле, — поэтому, потеряв около сотни, степняки откатились вновь. Через некоторое время Грон заметил в первых рядах воинов в одинаковых зеленых накидках. Похоже, хан, предводительствующий этой ордой, решил бросить в бой свою лучшую сотню. Что ж, разумно. Если они не смогут сбить их хлипкий заслон до подхода основных сил, хану уже не понадобится никакая гвардия.

Наконец волна хлынула вновь. Грон стиснул зубы. Где же Дивизия? Но в следующее мгновение ему стало не доразмышлений. Он оказался в водовороте тел, клинков, копейных острий, лошадиных копыт и выбросил из головы все лишние мысли, сосредоточившись на работе мечами, зажатыми в обеих руках. Вдруг — может, через час, а может, через миг — он явно почувствовал, что ярость атаки ослабела. Степняки к чему-то прислушивались. Некоторые отпрыгивали назад, и их оскаленные лица уже не появлялись в стене атакующих, потом послышался нарастающий рев, и кочевники покатились назад. Грон опустился на землю. Где-то впереди проносились всадники. Он устало потряс головой, потом поднялся и побрел к коню. Все тело ломило от полученных ударов и тяжкой работы. С трудом вскарабкавшись в седло, он окинул взглядом поле битвы. Дивизия гнала степняков по всей долине. Несколько сотен оказались прижаты к засеке, и их рубили в капусту княжеские дружины. Грон улыбнулся распухшими губами: «Значит, пришли».

— Князь Грон! Князь Грон!

К нему мчался младший сын князя Ирума, властителя соседней с Эгроном долины. Мальчишке только сравнялось четырнадцать.

— Мы победили!

Грон посмотрел в возбужденное лицо молодого княжича и, повернувшись к столь же обессиленному бойцу, сидевшему рядом, хрипло спросил:

— Вино есть?

Княжич не верил своим глазам. В его понимании Победитель должен горделиво стоять с обнаженным мечом и сурово хмурить брови. Воин тяжело помотал головой. Грон посмотрел на свои руки, все еще судорожно сжимавшие мечи, и, швырнув клинки под ноги, буркнул:

— Вот всегда так, таскаем за собой разный ржавый хлам, а самого необходимого нет.

Серма капризно надула губки:

— Ну долго ты там будешь возиться?

Мужчина улыбнулся: «Что ж, наверно, это будет забавно». Он ловко стянул тунику и бросил комом рядом с женщиной, потом провел рукой по ее обнаженному телу и скользнул на отведенное ему место. Когда женщина начала извиваться под ним, он левой рукой стиснул ее грудь, а правую протянул к длинному стилету, спрятанному под скомканной туникой.

Баши Дилмар, хмурясь, повернулся к собеседнику. Эта сделка была слишком выгодной, чтобы быть правдой, но проклятый Грон ввел его в такие расходы, что поневоле приходилось надеяться на чудо. Он вздохнул и принял вежливо предложенный кубок с дожирским, не заметив легкого движения над кубком.

Приор сидел в портике и смотрел на звезды. Фигуры двоих появились внезапно. Приор приподнялся в кресле, но один из пришедших грубо толкнул его обратно. Приор вздохнул:

— Вы немногим поживитесь, у меня только двадцать золотых, они в шкатулке.

Тот, кто стоял перед ним, сделал знак второму и, когда тот скрылся в комнате, спросил:

— Что рассказал тебе Измененный?

Приор побледнел, потом улыбнулся:

— Значит, вы все же пришли? Он был прав.

Налетчик выхватил кинжал и воткнул ему под ребра. Приор охнул и, сжав кулак, попытался ударить нападавшего. Но едва смог дотянуться. Нападавший вытащил лезвие. Брезгливо посмотрел на труп, потер руку, оцарапанную перстнем, и… рухнул под ноги своей жертве.

Улмира вызвали к казначею поздно вечером. За четыре луны он успел привыкнуть к должности старшего писца казначейства, да и разговоры за спиной поутихли. Он пахал, как две воловьи упряжки, так что те, кто ценил работников, стали приходить к мысли, что, несмотря на молодость, он вполне справляется с работой. Однако времени на праздность почти не оставалось. Вот и сейчас он успел только забежать в свою комнату, подхватить церемониальный серебряный поднос со свитками, требующими личной визы казначея, и уже спешил по коридорам к кабинету казначея. У самых дверей он затормозил, удивленный отсутствием на посту часового-реддина. Улмир даже вернулся к лестнице, но часового нигде не было видно, однако снизу было слышно, как поднимается смена, мерно меряя шагами ступени широкой дворцовой лестницы. Он подумал, что если что-то не так, то они разберутся, и вернулся к дверям кабинета. Войдя внутрь, молодой человек, прежде чем опустить глаза и произнести церемониальную фразу, бросил взгляд на стол казначея. Старик иногда, когда они были одни, просто раздраженно мотал головой, показывая, что у него нет времени на все эти глупости. Возможно, Улмира спасло именно это. Старик казначей сидел, неестественно откинувшись на кресле. Улмир замер, но в следующее мгновение заметил слева движение и отпрыгнул, громко крича. Дюжий реддин бросился на него, выставив вперед острие меча. Улмир заметался по комнате, но реддин начал умело зажимать его в угол. Когда он нанес укол, Улмир вдруг вспомнил Грона, их последнюю попойку и вскинул перед собой серебряный поднос. В следующее мгновение клинок проткнул серебряную пластину. Улмир неуклюже крутанул его, уводя удар в сторону, и пнул пролетевшего мимо реддина. Тот врезался в стену и скрипнул зубами. Улмир выпустил поднос, оттолкнул нападавшего и, вопя во все горло, бросился к двери. Реддин быстро очухался и рванул за ним. Тут дверь отворилась, и на пороге появился караул. Старший, не поняв происходящего, шагнул навстречу реддину, но тот, махнув клинком, разрубил стражнику голову и следующим движением попытался дотянуться до Улмира. Он смог полоснуть его по ноге, но это сделала уже рука мертвеца. Караул проткнул реддина несколькими клинками. Улмир выскочил в коридор и обессиленно сполз по стене. Он не знал, что оказался единственным, кому в этот раз повезло.

Грон смотрел на говорившего. Он знал, что не пользуется особой популярностью среди лордов побережья, да и среди доброй половины князей — особенно из древних родов, властителей богатых центральных и южных долин, — но столь откровенный наезд… Такое было впервые. Грон поднялся.

— Не хочет ли благородный Эсторн сказать, что его младший сын гораздо лучше справится с честью быть князем долины Эгрон?

Палата князей негромко загудела. Грон ясно понимал, что любой из князей с радостью посадил бы на освободившийся после гибели в битве у Рогатой скалы князя Эгрона трон одного из своих многочисленных младших сыновей, но позволить такое другому… Князь Эсторн побагровел:

— Это наглая ложь.

— Тогда кого из достойных вы хотели бы порекомендовать на мое место? — вкрадчиво поинтересовался Грон. — Назовите имя, только сейчас, не медля, и я тотчас же освобожу трон князя долины Эгрон.

Князь Эсторн пошел пятнами. Он совсем не хотел сажать на столь вожделенный трон кого-то другого.

— В таком случае, — грозно закончил Грон, — я требую извинений, а если таковых не последует, то настаиваю на праве поединка.

Князь Эсторн позеленел. Об исскустве Грона владеть мечом ходили легенды. Лишиться жизни, выполняя дурацкий план какого-то гнусного выскочки, претендующего на трон Старейшего… Он шумно выпустил воздух и пробормотал:

— Возможно, я заблуждался.

— Громче, не слышу, — прикрикнул Грон, добавив металл в голосе.

• Предыдущая
• 66/253
• Следующая