Дорога к Храму. Дилогия - Нергина Светлана - Страница 48

Я вообще зельеварения не любила: способностей толковых нет – разве что ведьминское чутье. Да и терпения пятьсот раз помешивать дубовой ложкой по часовой стрелке, и столько же – против, мне никогда не хватало, поэтому в графе «зельеварение» у меня стоял вечный «неуд».

Равно как и в графе «предвиденье». Но ни меня, ни преподавателей это ничуть не беспокоило: ведьмы – все, что живут на Древе, – всегда делят способности поровну.

Зельеварение оккупировала Тая, предвидение – Ильянта.

Зато с мечом и боевыми заклятиями я обращаюсь лучше них обеих, вместе взятых. Это не значит, конечно, что Тая, увидев упыря, станет с визгом отмахиваться от него подушкой. Но все-таки когда мы, вместе бродя по Веткам, нанимались изничтожить кого-нибудь зубастого, я всегда предпочитала оставить ее в кустах со словами: «Вот когда эта зараза начнет меня жрать – выскочишь и шибанешь ее чем-нибудь!»

Она никогда не дожидалась, выскакивала в самый неподходящий момент, едва не напарываясь на заклинание или меч. А нежить, совершенно растерянная и не понимающая, кого я, собственно, хочу убивать – ее или Таю (в такие моменты я и сама уже сомневалась), – предпочитала очистить поле боя двух ненормальных ведьм, кинувшись наутек.

Приходилось догонять, внятно объяснять, с кем я все-таки дерусь, и упокаивать. А потом максимально понятно и, что самое сложное, цензурно – ругательств она не выносит – объяснять Тае, что «жрать» и «вызвериться из кустов» – разные вещи!

С трудом согнав с лица отсутствующую улыбку, я встала, умылась ледяной водичкой (то еще удовольствие) и уныло уставилась на свои волосы. Четырехдневный бойкот мылу и воде не пошел им на пользу. Сейчас в этих безнадежно обвисших тусклых патлах только с великим трудом можно было угадать некогда роскошные ведьминские локоны.

Увы-увы, мытье головы холодной водой никогда не входило в список моих вредных привычек, а посему, простояв над ведром минут пять, но так и не убедив себя в необходимости приобщения к здоровому образу жизни, грозящему насморком, простудой и менингитом сразу, я со страдальческой гримасой на лице попросту заплела эту жуть в косу, перетянув кончик кожаным шнурком. «Сойдет – не на выставку!» – обычно говорила в таких случаях моя соседка по комнате.

– Риль, ты завтракать будешь?

– Буду, – со вздохом согласилась я, подходя поближе.

Но когда я увидела, что они едят…

На полу стояло только два блюда: вчерашний жуткий салат и не оцененные мною куски сырого мяса. Ни того, ни другого в рот брать совершенно не хотелось.

Да вот беда – почти во всех общинах примерно такого, как здесь, уровня развития существовал священный обряд разделения хлеба: дескать, отказаться от предложенной пищи – высказать хозяевам неуважение и, более того, сказать, что, возможно, ты пойдешь на них с оружием в руках. Реакция хозяев на таких гостей была соответственной: в лучшем случае – погонят в шею, в худшем – пресловутые две стрелы в грудь. Если повезет. Могут и все шесть понатыкать.

Значит, придется есть и молчать. Магия тонкими струйками плясала между пальцами, но растрачивать ее на дематериализацию салата не хотелось – а то она у меня так во веки веков не восстановится.

Хотя… А если самой разделить с ними трапезу? И приличия соблюдены, и желудок не страдает…

И я с энтузиазмом полезла в карман за припрятанной вчера лепешкой. Девчонки встретили дивную пищу (ну, помялась немножко – вкус-то от этого не меняется!) с умеренной радостью, но отломили по кусочку и съели, оставив меня давиться остатком.

А после завтрака встал вопрос ребром: что мне делать дальше? Волчицы уходили на работы, одиноко сидеть в салзохе мне совсем не хотелось, а обещанный сын Вожака не спешил осчастливить меня своим присутствием.

– Хочешь – пойдем с нами работать, – предложила Роста.

– А он меня тогда найдет? – засомневалась я.

– Конечно! Он знает, где мы работаем.

Занять себя чем-нибудь было просто необходимо, поэтому я не стала возражать:

– Ну пойдем.

Лучше бы я и дальше в салзохе сидела.

Дошли мы спокойно: девчонки шли быстро, но все-таки куда медленнее, чем вчерашний провожатый, поэтому страннице, отмахавший за жизнь не одну тысячу верст, это вообще казалось легкой прогулочкой. К тому же было светло и загреметь в яму или капкан мне не грозило, что здорово добавляло энтузиазма.

А вот когда дошли до поляны и мне показали, что за работу мне предстоит выполнять…

Вы когда-нибудь вязали рыболовную сеть? А без крючка, одними пальцами?!

Пришлось пробовать…

– А какая работа у вас? Разве вы не плетете сети? – удивилась Роста, тщательно выплетая ровные клеточки и безмерно удивляясь моим жалким потугам изобразить хоть что-то похожее.

– Нет, – выдавила я, мысленно самозабвенно кроя руганью выскальзывающую из пальцев нить.

– Точно, в клане Цыр же туши свежуют и шкуры выделывают! – вспомнила присоединившаяся к нам утром Лингра.

И я поняла, что мне еще очень повезло с работой…

Пусть с трудом, но мне все-таки удалось приноровиться нужным образом перебирать пальцами – это примерно как выучить новый пасс для заклятия: двадцать минут помучаешься – зато потом движение идет чисто машинально. Кое-где и приколдовывала, конечно, – как без этого? Магия восстанавливалась очень быстро: район был энергетически богатым, а черпать некому – магов нет. Зато хорошее настроение жителям обеспечено.

– Риль?

– А? – рассеянно отозвалась я, сердито гоняясь за бессовестно ускользающей ниткой.

– Риль, а сколько в вашем клане Волков?

– Ну… Примерно как в вашем, – пришлось говорить наобум.

– А-а-а, – разочарованно протянула Ингра. – Значит, врут, что ваш клан – самый многочисленный?

– Значит – врут, – убито согласилась я.

Йыр побери, ну почему они не могли меня выдать за Волчицу из какого-нибудь более заурядного клана?

Где-то с полчаса мы плели молча. Я, разумеется, раз в десять медленнее, чем они, но ведь важен сам факт. Причем вскоре я уже стала сильно сомневаться, что сын Вожака найдет дорогу сюда и что он вообще за мной придет.

А если про меня забыли? А если Вожак сегодня встал и решил, что ему вчера попросту кошмар на пьяную голову приснился?..

А меня теперь отправят в клан Цыр, где до конца жизни я буду свежевать туши, выделывать шкуры и спать на холодной земле. А через три года смирюсь с судьбой, выберу себе в мужья Волка из пяти возможных вариантов и стану жить с ним в шалаше.

Воображение не подвело, нарисовав жуткую картинку, как мы с ним перепихиваемся во сне ногами, вылезающими из шалаша по причине его невеликого размера, и как после очередного моего пинка, угодившего не в мужа, а в шалаш, он разваливается, осыпаясь нам на головы грудой веток, царапающих лицо…

– Риль, если я не ошибаюсь?

– Что? – Я вскинула голову, выбираясь из пут собственной фантазии, и увидела… его.

Длинные чуть вьющиеся волосы до плеч, отливающие в медь, дьявольский разлет черных как смоль бровей, карие глаза. Не злые. Не приветливые. Испытывающие.

– Вас зовут Риль? – послушно повторил он.

Я кивнула.

– Тогда хочу представиться: меня зовут Шаи-Яганн. Я сын Вожака.

Впрочем, я могла бы и догадаться. По Волчицам, кидающим на него трепетные взгляды.

– Очень приятно, – спокойно ответила я.

Волк удивленно вскинул брови: похоже, привык совсем к другой реакции на эти слова. Что-нибудь вроде выкаченных глаз и подобострастного взгляда. Но это – не ко мне.

– Я хотел бы проводить вас. – Мне вежливо предложили руку, которой я не преминула воспользоваться, окунув наблюдающих девчонок в омут черной зависти.

Наспех попрощавшись с Волчицами, я пообещала не забывать их и пошла за быстро удаляющейся спиной проводника. Но быстро отстала, запутавшись в собственных мыслях.

Кого я должна изображать при нем? Посланницу Духов? Хранительницу леса? Волчицу?

Вариантов было неприлично много, а измыслить что-то путное на ходу довольно сложно.