Леннар. Тетралогия - Краснов Антон - Страница 118

• Предыдущая
• 118/292
• Следующая

— Ты думаешь, выпивка помогла бы? Тут, кажись, и без нее… скоро станет жарко, — заметил Лайбо, крутя головой и обозревая бушующую площадь.

— Гм… они ничего не понимают в кулинарии. Когда поджаривают мясо, его поливают легким красным вином и добавляют ломтики свежих овощей. — Леннар недобро оскалился и передернул плечами. — А тут…

— Ты хочешь, чтобы тебя полили вином и украсили овощами? Да ты гурман, Леннар! Гм… а в самом деле пить хочется. Жара, а?

— Да разве это жара, друг? Вот если бы ты побывал на моей родине, в Эррии, на Леобее, в разгар летнего сезона, вот там солнце. А тут! Фи! — Леннар присвистнул с пренебрежением. — Разве это солнце? Мы сами его подвешивали к небосводу, можно сказать.

— Вот и нас сейчас подвесят…

Этот милый диалог был прерван трубами храмовых глашатаев, от которых задрожали крыши окрестных особняков, и громовым голосом Стерегущего Скверну, провозгласившего:

— Граждане Ланкарнака! Дети мои, осененные светлой благодатью нашей милостивой Владычицы! — Он склонил свою голову, увенчанную храмовой диадемой, перед недвижной Аллианн. — Великая радость и торжество живут сегодня с нами! Пойман и будет предан справедливой каре страшный мятежник, ере тик, воплощение Скверны…

Стерегущий старательно перечислял эпитеты, последовательно прикладываемые к персоне Леннара. Глава Обращенных слушал его не с тревогой, и уж тем более не со страхом, а с каким-то досадливым раздражением. Вспомнился ему жрец смотритель, который несколько лет тому назад требовал у Леннара, Энтолинеры и их спутников уплатить налог на подковы. Тот жрец жонглировал куда более живыми и верткими словечками. Как там бишь?… «Сын осла и муравьеда… уродище из выгребной ямы миров…» и прочая и прочая?

На губах Леннара появилась печальная улыбка. На мгновение ему показалось, что все происходящее вокруг него — не на самом деле, а лишь какая-то замысловатая игра со своими правилами, и все эти жрецы, Ревнители, равнодушные и пылкие зеваки и разряженная знать на балконах — просто дети, увлекшиеся этой забавой, чуточку жестокой, чуточку страшноватой, но такой завлекательной, такой интересной!.. Возможно, так оно и есть — ведь создал же когда-то он, Леннар, жизненное пространство для этой игры, разгородил его, задал исходные правила!

Стерегущий Скверну закончил вычитывать вины и преступления Леннара и Лайбо. Дверь клетки распахнулась, и осужденных преступников, подтолкнув копьями, вывели и стали возводить на эшафот. Какой-то особо заботливый Ревнитель пристроил на голову Леннара его полант, все эти дни провалявшийся в камере, в дальнем ее углу, недоступном для узников. Наверное, по мысли храмовников, черная «диадема» на голове осужденного должна добавить казни колорита и зрелищное.

«Если отвлечься от уготованных мук и смерти, то все это может выглядеть даже забавно, — думал Леннар, поднимаясь по ступенькам под гул, производимый несколькими десятками тысяч зрителей, — ведь по сути я сам был одним из создателей этого мира, об истинной природе которого большинство этих зевак даже не подозревают. Впрочем, дети часто жестоки к родителям. Не я первый, не я последний… А ведь, если рассудить здраво, я мог бы стать… таким же БОГОМ, как та разряженная кукла на троне! Верно, ее и выдают за богиню Аллианн? Ну конечно! Этот толстый Омм-Гаар всегда был хитрецом, правда, именно хитрецом, способным словчить, обмануть, подставить другого, а не мудрым, умеющим просчитывать последствия любого своего действия… потому и промахи у него глупые, вроде того, когда он позволил Бренику сбежать едва ли не из его, Гаара, пылких объятий! — Леннар вздохнул. — Впрочем, не мне, попавшему в его ловушку, оценивать его ум… Быть может, он еще использует эту куклу-„богиню“ для того, чтобы самому стать Первым в Храме! И моя показательная казнь будет играть в этом не последнюю роль… Гаар, Гаар! Верно, ты в самом деле потомок того тощего жреца Элль-Гаара, что бездну времени тому назад пленил меня на военной базе близ Кканоанского плато!..»

На эшафоте с осужденных сняли цепи. Теперь их руки были свободны. Леннар поправил прибор связи на лбу и подумал, что это неслыханная беспечность со стороны жрецов Благолепия — оставлять ему возможность снестись с Академией. Конечно же они не знают о назначении «диадемы», надвинутой на лоб Леннара. Но догадываться-то должны! И, верно, все-таки догадываются, потому что в камере он не сумел воспользоваться полантом. Но теперь, когда «диадема» у него на голове?… Возможно, эти жрецы уже слишком уверены в себе. Дескать, никуда не денется проклятый еретик, и у него только два пути, чтобы избежать давно заслуженного наказания, оба — за пределами возможного: провалиться сквозь землю или взлететь к небесам, как птица.

Последний, если уж на то пошло, был почти возможен: незадолго до отправления к шахте реактора Леннар закончил ремонт пассажирского гравитолета — небольшого летательного средства, рассчитанного на трех, максимум четырех человек, включая пилота. Испытание отложили до возвращения миссии из Ланкарнака. Ах как теперь пригодился бы этот аппарат! На миг в голову Леннара закралась шальная мысль — связаться с Центральным постом и попросить о небольшом, так, совсем небольшом одолжении: быстро усвоить инструкцию пользователя пассажирского гравитолета и… Леннар поспешил отмахнуться от этой провокационной, соблазнительной мысли. Терять-то, собственно, больше нечего…

Затрубили трубы, возвещая, что следует начинать то, ради чего собралось столько людей. Руки палача легли на плечи Леннара мягко, вкрадчиво, почти нежно. Тот вздрогнул. Палач, с Леннара ростом, но в полтора раза шире в плечах, стоял за его спиной и ожидал команды старшего Ревнителя Моолнара, который не занял положенного ему места в павильоне напротив эшафота и решил сам руководить ДЕЙСТВОМ.

Однако Стерегущий Скверну не давал знака начинать. Заминка?… Омм-Моолнар прищурился, чтобы высмотреть, с чем или с КЕМ связана заминка во времени. Что медлить? Приготовления закончены, приговор зачитан, молельные ритуалы, предшествующие началу аутодафе, совершены. Пора начинать.

Но Стерегущий Скверну не шевелился.

— Что такое? — почтительно спросил у него один из палачей.

Омм-Моолнар раздраженно передернул плечами. Из толпы послышались нетерпеливые выкрики. Площадь загудела. Моолнар приставил ладонь ко лбу, чтобы свет не попадал в глаза, и разглядел-таки какое-то оживление в павильоне для жрецов Храма.

А происходило вот что.

В тот самый момент, когда Стерегущий Скверну, Омм-Гаар, встал во весь рост в своей ложе, чтобы дать знак начинать, служитель Караал повел себя по меньшей мере странно. Он вскочил со своего места, поднялся по крутым ступеням к самым ногам Аллианн и, едва не ткнувшись носом в кожаную сандалию на ступне Пресветлой, пробормотал:

— Ты что, тоже уверена, что этого человека нужно казнить? Ты… притворяешься, или… или в самом деле твоя память до сих пор затемнена… как…

Стерегущий Скверну медленно повернул массивную голову. Угадывая его желание, двое Ревнителей, правая и левая рука брата Моолнара и наиболее вероятные его преемники, вскочили и бросились к Караалу. Однако одно-единственное отстраняющее движение женщины, сидящей на троне под золотым куполом павильона, заставило их замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться.

Караал говорил во все убыстряющемся темпе, словно опасаясь, что его остановят и вовсе не дадут возможности высказаться:

— Я хотел, чтобы ты сама взглянула на этого человека, но однако же Стерегущий Скверну не счел возможным допустить такую встречу, а ты не проявила никакого интереса к Леннару, хотя я и просил. Но сейчас ты должна взглянуть на него прежде, чем его изуродуют пыткой. Ты должна, ты должна!..

— Верно, ты забыл, с кем говоришь, брат Караал, — последовал холодный ответ, — кажется, ты сошел с ума. Отойди от меня. Я никому ничего НЕ ДОЛЖНА.

Ревнители, которые услышали последние слова Аллианн, в одно мгновение оказались возле Караала и, легко подхватив его под руки, потащили на место и насильно усадили.

• Предыдущая
• 118/292
• Следующая