Бэббит - Льюис Синклер - Страница 90
- Предыдущая
- 90/91
- Следующая
Но даже эта успокоенность была менее утешительна, чем возвращение в лоно клуба Толкачей, где Бэббит снова стал одним из самых популярных и обожаемых сочленов.
Президент клуба Вильям Иджемс, открывая очередное заседание, молча встал и так скорбно поглядел на членов клуба, что все испугались — не объявит ли он сейчас о смерти кого-нибудь из Толкачей.
Он заговорил медленно и проникновенно:
— Друзья, я должен сообщить вам потрясающую новость, страшную тайну одного из наших сочленов.
Несколько Толкачей, в том числе и Бэббит, растерянно посмотрели на него.
— Один из наших странствующих — с чемоданчиком! — рыцарей, мой добрый друг, недавно объезжал по делам наш штат и в некоем городке, где некий Толкач провел детство, он обнаружил то, что дольше скрывать нельзя. Говоря точнее, он раскрыл внутреннюю сущность человека, которого мы считали Настоящим Парнем, свойским малым. Джентльмены, голос мне изменяет, я не в силах произнести эти слова вслух, и я их написал.
Он сдернул покрышку с большой грифельной доски — на ней огромными буквами стояло:
«ДЖОРДЖ ФАЛЛАНСБИ БЭББИТ — Ах ты, Фалли-Фалалей!»
Толкачи заорали «ура», они хохотали до слез, швыряли в Бэббита булками, вопили:
— Речь! Речь! Ах ты, Фалли-Фалалей!
Президент Иджемс продолжал:
— Вот, джентльмены, та ужасная истина, которую столько лет скрывал от нас Джорджи Бэббит, заставляя нас думать, что его зовут просто Джордж Ф. Прошу всех по очереди разъяснить, что каждый из вас подразумевал под этим «Ф».
— Франт! — закричали все. — Фофан! Фига! Фанфарон! Фрукт! Форсун! Фат!
По этим добродушным выкрикам Бэббит понял, что они снова возвратили ему свою любовь, и, счастливый, вскочил с места:
— Ребята, сознаюсь! Никогда я не носил часы на браслете, никогда не коверкал свою фамилию, но признаюсь, что меня зовут «Фаллансби». Единственное мое оправдание в том, что мой папаша, который вообще-то был умный малый и мог обставить любого чинушу в два счета — я говорю об игре в шашки! — назвал меня так в честь нашего домашнего врача — старого доктора Амброза Фаллансби. Прошу прощения, друзья! В своем следующем, как оно там называется, я постараюсь перевоплотиться в человека с вполне дельным именем — с именем, которое звучало бы красиво и вместе с тем мужественно и просто, — словом, с именем, которое было бы похоже на доброе имя, знакомое каждому ребенку, — на смелое, неотразимое имя — Виллис Джимджемс Иджемс!
По мощным крикам «ура!» он понял, что вернул их дружеское расположение, понял, что больше никогда не поставит под угрозу свое благополучие и свою популярность, откалываясь от Клана Порядочных Людей.
Генри Томпсон ворвался в контору с радостными возгласами:
— Эй, Джордж! Отличные новости! Джек Оффат говорит, что транспортники недовольны тем, как Сандерс, Торри и Уинг провели последнюю сделку, и хотят опять переметнуться к нам!
Бэббит обрадовался тому, что последняя рана, нанесенная его бунтом, зарубцевалась, однако по дороге домой его одолевали непрошеные мысли, которых он не знал в дни воинствующего оппортунизма. Он обнаружил, что искренне считает заправил Транспортной компании не совсем честными людьми. Ладно, он проведет для них еще одну махинацию, но при первой возможности — а такая возможность наверно представится, когда старый Генри Томпсон умрет, — сразу порвет с ними всякие отношения. Ему сорок восемь лет, через двенадцать лет стукнет шестьдесят, хочется внукам оставить незапятнанное имя. Конечно, на сделках с транспортниками можно заработать уйму денег, надо подходить к вещам здраво, и все-таки… Его передернуло. Очень хотелось выложить этой шайке из Транспортной компании все, что он о них думает. «Нет, нельзя, сейчас еще не время. Если второй раз их обидеть, они меня в порошок сотрут. Да, но…»
Он сознавал, что будущее ему не очень ясно. Он не знал, что делать дальше: он был еще молод, неужели все приключения уже кончились? Он чувствовал, что попал в те же самые сети, из которых вырывался с такой яростью, и, по иронии судьбы, его же заставили радоваться, что он опять пойман.
«Да, довели меня, прикончили совсем!» — жалобно подумал он.
Но в доме в этот вечер было тихо и мирно, и он с удовольствием сыграл с женой в пинокль. Он возмущенно возражал Искусителю, что ему нравится жить как полагается, по старинке. На следующий день он зашел к торговому агенту Транспортной компании, и они составили план тайной скупки участков вдоль Ивенстоунского шоссе. Но, возвращаясь в контору, он внутренне сопротивлялся: «Нет, буду все делать по-своему и вести дела, как мне нравится, когда уйду на покой!»
Тед приехал из университета на конец недели. И хотя он перестал говорить об инженерно-механическом институте и сдержаннее отзывался о своих профессорах, но с университетом он никак примириться не мог и больше всего интересовался новым радиоприемником.
В субботу вечером он поехал с Юнис Литтлфилд на вечеринку в Девон-Вудс. Бэббит мельком видел, как Юнис подпрыгивала на сиденье — вся сияющая, в огненно-красном плаще поверх тончайшего платья из палевого шелка. В половине двенадцатого, когда Бэббиты легли спать, Юнис с Тедом еще не возвращались. Поздно ночью, неизвестно в котором часу, Бэббита разбудил телефонный звонок, и он, рассердившись, неохотно поплелся вниз. Звонил Говард Литтлфилд.
— Джордж, Юни еще не вернулась. А Тед?
— Нет… во всяком случае, дверь в его комнату открыта.
— Пора бы им вернуться. Юнис сказала, что вечеринка кончится не позже двенадцати. Как фамилия людей, к которым они поехали?
— Ей-богу, Говард, по правде говоря, я и сам не знаю. Какой-то одноклассник Теда в Девон-Вудсе. Что ж тут делать? Погодите, я побегу спрошу Майру, может быть, она знает, к кому они поехали.
Бэббит зажег свет в комнате Теда. Это была настоящая мальчишеская комната — беспорядок в шкафу, беспорядочно разбросанные вещи, старые книжки, спортивный вымпел средней школы, фотографии баскетбольных и бейсбольных команд. Но Теда там и в помине не было.
Когда Бэббит разбудил жену, та с раздражением сказала, что никаких знакомых Теда она не знает, и сейчас поздно, что Говард Литтлфилд просто врожденный идиот, а она хочет спать. Но она не заснула и очень беспокоилась, а Бэббит у себя на веранде пытался снова задремать под неумолчное, как дождь, журчание ее голоса. Уже рассвело, когда он проснулся оттого, что она трясла его, испуганно повторяя:
— Джордж! Джордж!
— Что… что такое?
— Скорее, скорее, иди посмотри! Только тихо!
Она повела его по коридору к комнате Теда и осторожно приоткрыла дверь. На потертом коричневом ковре легкой пеной розовел шифон сброшенного белья, на солидном кожаном кресле блестела серебряная девичья туфелька. А на подушке рядом лежали две сонные головы — Теда и Юнис.
Тед проснулся и, улыбнувшись, пробормотал неуверенно, хотя и с вызовом:
— Доброе утро! Разрешите представить мою супругу — уважаемую миссис Теодор Рузвельт Юнис Литтлфилд Бэббит.
— Боже правый! — воскликнул Бэббит, а его жена простонала:
— Как, вы уже…
— Да, мы уже вчера вечером поженились. Жена! Сядь и скажи хорошенько «доброе утро» свекрови!
Но Юнис спрятала плечи и очаровательно растрепанную головку под подушку.
К девяти часам Теда и Юнис в гостиной Бэббитов окружил целый синклит, включая мистера и миссис Джордж Бэббит, мистера и миссис Говард Литтлфилд, мистера и миссис Кеннет Эскетт, мистера и миссис Генри Т.Томпсон, а также Тинку Бэббит — единственного члена инквизиционной коллегии, который был очень доволен.
Вся комната была полна взволнованных голосов:
— В их возрасте…
— Надо аннулировать…
— В жизни не слыхала про такое…
— Оба виноваты…
— Главное, чтоб не попало в газеты!..
— Отправить в школу…
- Предыдущая
- 90/91
- Следующая
