Хроники странного королевства. Возвращение (Дилогия) - Панкеева Оксана Петровна - Страница 42
- Предыдущая
- 42/184
- Следующая
Когда же вся эта компания ввалилась в квартиру, там обнаружились Зинь, Юст и пенсионер из мансарды, который давал будущей звезде бесплатные уроки. Частично из человеколюбия, но большей частью, как полагала Ольга, от скуки и недостатка общения.
Ну и что может получиться, если в одной комнате окажутся восемь человек, пришедших сюда с разными целями, и все одновременно попытаются высказаться?
Дурдом, скажете вы. Совершенно верно. Ольга тоже так подумала.
Зинь металась между великой актрисой и знаменитым продюсером в полуобморочном восхищении и несла какой-то косноязычный бред.
Господин Пуриш радовался, узрев на подоконнике искомые вещи своего незадачливого служащего, и пытался выяснить хоть у кого-нибудь, откуда в доме взялся «Танец Огня» кисти Ферро, и точно ли это подлинник, и нельзя ли это полотно посмотреть поближе, пощупать, заглянуть с обратной стороны и снести экспертам…
Юст настойчиво тщился впарить ему свою нетленку хотя бы на прочтение.
Старый актер падал на колено перед маэстриной Алламой и пытался одновременно облобызать ей руки и напомнить, в каком незапамятном году они вместе блистательно исполняли главные роли в любовной драме о непростых отношениях мага и женщины-оборотня.
Маэстрина честно пыталась вспомнить, но все ее мысли и чувства были сосредоточены на злополучном портрете, и говорить она была в состоянии только о нем.
Паршивец Жак с услужливостью продажного журналиста расписывал ей все обстоятельства, связанные с этим портретом прямо или косвенно.
А среди всего этого гвалта порхала Азиль, успевая добавлять свои два слова к каждой реплике.
Чувствуя себя лишней в происходящем безобразии, Ольга тихонько удалилась на кухню варить кофе. Сватать малознакомому человеку своих жутко талантливых соседей она не собиралась, собственных шкурных интересов к нему не имела; воспоминания отставного маэстро относились к временам, когда она еще не родилась, а все, что интересовало «виртуальную свекровь», прекрасно разъяснял Жак. Заодно Ольга прихватила стоявшую на шкафу зверюшку, чтобы убрать ее с глаз и спрятать куда-нибудь подальше. А то ведь правда вдруг оживет да кого-то из гостей укусит. Да и почтенный Цынь просил краденый экспонат не демонстрировать… Пока она суетилась на кухне, к компании присоединился Элмар. Его высочество управился с делами в считанные минуты, нахально воспользовавшись услугами придворного телепортиста, и успел даже заскочить домой и пошарить в своих погребах, ибо счел невежливым являться в гости без гостинца.
Наверное, косвенной причиной некоторых последующих событий стало убеждение Элмара, что гостинцы объемом меньше пятнадцати кварт неприемлемы в приличном обществе. А может, и нет. Теперь уже трудно сказать точно.
Серые стены с красными, синими, белыми прожилками сходились почти вплотную, местами даже слипались, и между ними приходилось с трудом протискиваться. Да и назвать эту дышащую студенистую массу стенами и полом можно было только в приступе нечеловеческой снисходительности.
Или Судьба категорически против моей встречи с Доктором, устало подумал Кантор, в который раз оскальзываясь на мягкой влажной поверхности, или Лабиринт скотина каких поискать.
Красноватый сумрак безмолвствовал, презрительно наблюдая, как полуголый человек в кожаных шортах и спадающих шлепанцах пытается передвигаться и матерится на каждом шагу.
Ровно через три шага тапочка опять уехала вперед, и Кантор с размаху сел на задницу.
Запас ругательств закончился, повторяться не хотелось, изобретать что-то новенькое не было настроения.
Или не надо было тайком от лечащего мистика хлебать болеутоляющее в непомерных дозах, честно изложил он третий вариант в надежде, что правильно названная причина каким-то образом поможет справиться со следствием.
Лабиринту его идеи были до одного места, равно как причины и следствия. Пейзаж не изменился ни на черточку. Мысль о передозировке сама по себе была здравая, хотя и пришла с большим запозданием, как свойственно всем здравым мыслям. Но помочь в передвижении ничем не могла, будь она хоть божественным откровением.
– Доктор! – без особой надежды позвал в пространство Кантор и в который раз принялся подниматься. Может быть, и в самом деле не стоило вместо предписанных десяти капель отхлебывать из пузырька на глаз, но иного способа попасть в Лабиринт он пока не видел.
– Ты что, не запомнил, как меня зовут? – насмешливо отозвался откуда-то с небес знакомый голос.
– Запомнил! – обрадовался Кантор и с третьего раза все-таки встал, осторожно придерживаясь за стены. – Только не привык… Да и странно как-то называть дядюшкой мальчишку.
– Меня зовут Дэн, – уже серьезно сообщил голос – И величать меня дядюшкой вовсе не обязательно. Лучше расскажи, что ты сегодня курил?
– Я уже луну как не курю вообще! – обиделся Кантор.
– Тогда чем ширялся? Обнюхался? Объелся? Тридцать лет я хожу по Лабиринту, но такого еще не видел! Гигантский мозг, по извилинам которого пробирается маленький человечек в резиновых шлепанцах! Да ни один пациент психушки мне такого не выдавал!
– Ни фига себе – болеутоляющее… – Кантор с отвращением огляделся. – Что ж они туда намешали?
– Лучше скажи, сколько терапевтических доз ты заглотал за один раз, – неумолимо продолжал дядюшка. – Что, неужели так болело?
– Да нет, я хотел в Лабиринт попасть.
– Попал? Счастлив? Интересно, это не твой ли собственный мозг, случайно? Я тут несколько пораженных участков наблюдаю…
– Как мне отсюда выбраться, чтобы мы могли сойтись и поговорить? – перебил Кантор, зная, что Доктор может упражняться в остроумии, пока ему не надоест.
– Так же, как забрался, – порекомендовал дядя и добавил: – Шучу. Пройди еще шагов двадцать вперед, потом поверни налево, я буду тебя там ждать и выведу в другое место. Кстати, рекомендую продвигаться по-пластунски, так как в этих шлепанцах ты все равно далеко не уйдешь.
Кантор сбросил к демонам дурацкие тапки, но ползать категорически отказался. До указанного места доковылял традиционным способом и обнаружил старого знакомого, сидящего на самой нижней ступеньке. И, как всегда, паршивец ухитрился остаться чистым!
– Красавчик! – прокомментировал он, усмехаясь. – Это надо ж было так сильно хотеть в Лабиринт! Ты соображаешь, что так можно и отравиться?
– Так – нельзя, – коротко ответил Кантор. – Мало.
– Фармацевт ты наш непризнанный! Пойдем.
– Подожди! – возразил непризнанный фармацевт, спохватываясь. – Мы же так выйдем! А я хотел с тобой поговорить!
– Поговорим, если хочешь. Но не здесь. Давай руку и внимательно смотри направо, когда будешь подниматься. Как только увидишь там что-нибудь, сразу же сворачивай со ступеней, что бы это ни было.
Очень скоро красноватая мгла сменилась розовой, потом молочно-белым туманом, а еще через несколько шагов в тумане замаячила мощеная улочка с рядами лавок и забегаловок. Кантор шагнул со ступеней, как было сказано, и очутился в очень знакомом месте. Что особенно радовало, на этот раз он был нормально одет.
– Так гораздо лучше, – одобрительно заметил Доктор, с любопытством разглядывая вывески. – Ты знаешь это место или это фантазия твоего нездорового разума?
– Ты меня сюда привел, тебе лучше знать. – Голос предательски дрогнул, так как бестрепетно любоваться этой улицей Кантор не смог бы даже в реальности.
– Это – твой сон, – терпеливо разъяснил дядюшка, продолжая изучать вывески. – Потому я и спрашиваю, знакомо ли тебе место, которое ты видишь во сне?
– Да, – хрипло выдохнул Кантор, заставляя себя оглянуться. Высокое стройное здание консерватории вздымалось над сквером, точно как он это помнил.
– Тогда скажи, ради всех богов, что написано на вывеске над вот этой дверью, откуда так вкусно пахнет?
Кантор прокашлялся, чтобы придать голосу необходимую твердость, и пояснил:
– «Три струны». Я любил здесь сиживать в молодости. Отличный кофе там делали.
- Предыдущая
- 42/184
- Следующая
