Выбор ксари. (Трилогия) - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/230
• Следующая

Стик боялся за Дирона и за Анет и не знал, как себя вести с Лайтнингом. Судя по тому, как кот играл с гхырхом, весело подпрыгивая на гномьих трупах, выгибая спину и задорно потряхивая головой с зажатой в зубах оторванной конечностью, – от человека в нем не осталось совершенно ничего.

Дерри открыл глаза и стал с удовольствием рассматривать такой новый и красивый мир, полный незнакомых запахов и звуков. Вот где-то осторожно, шурша лапами, пробежала вкусная и жирная мышь, Лайтнинг даже облизнулся и зажмурился от удовольствия, предвкушая, с каким наслаждением будет ее есть, когда поймает.

Поймать мышь! Это же так здорово и интересно. Большой кот резво вскочил и стал принюхиваться. Все его животное существо наполняло радостное предчувствие охоты. Поймать большую и толстую мышь – это такое удовольствие. Кот осторожно крался вдоль стены, вынюхивая и выслеживая заманчивую добычу. Первую сожрал сразу же, облизнулся и с удвоенным азартом кинулся ловить следующую. Поймал с трудом. Засунув лапу в узкую каменную щель, долго скреб когтями, пока они не наткнулись на что-то мягкое. Достал. Жертва еще шевелилась, поиграл с ней, высоко подкидывая в воздух. Когда мышь сдохла, опять сожрал и отправился за новой добычей.

Через полчаса занимательная игра наскучила. Кот подхватил зубами последнюю, самую большую мышь и понес ее в подарок замечательному и вкусно пахнущему существу, рядом с которым он спал. Зверь посмотрел на спящую девушку и положил свою добычу поближе к ее лицу, чтобы, как только она проснется, сразу же увидела такую замечательную вкуснятину. Коту очень хотелось сделать девушке приятное. Почему, он не понимал, хотелось, и все тут.

Дерри с наслаждением вытянул лапы вперед и выгнулся, распластавшись на каменном полу. Какое у него замечательное красивое и сильное тело – тело зверя. «Почему я так боялся этого превращения? – думал барс, переворачиваясь на другой бок. – Какой красивый из меня получился зверь: сильный, умный, ловкий и хитрый. Как я здорово ловлю мышей, а когда был человеком, не ловил. Почему? Потому что человек слаб и глуп».

Рядом осторожно завозилась, просыпаясь, Анет, перевернулась на бок, уткнувшись лицом в мышь, испуганно подскочила и села, сонно таращась на «подарок». Сбоку на нее с детским любопытством в таких знакомых фиолетовых глазах смотрел, ожидая похвалы, огромный представитель семейства кошачьих – Дерри.

«О, господи! – подумала Анет, с отвращением косясь на мышиный трупик у себя на лежанке. – Неужели в тебе, неустрашимый воин, не осталось ничего человеческого?» – а вслух сказала:

– Ты мой хороший, ты принес мне подарок, да?

Кот довольно заурчал, потерся о бедро девушки своей огромной пушистой головой и даже попытался забраться к Анет на колени, выражая свою безграничную любовь и признательность за похвалу. Девушка мягко, но настойчиво пресекла эти попытки – в зверюге было килограммов восемьдесят, не меньше, но подвинулась поближе, обняла его за мощную лохматую шею руками и, уткнувшись в мягкий мех, разревелась от отчаяния.

Так ревут маленькие дети, когда в первый раз рушатся их наивные мечты, когда их в первый раз в жизни настигает боль утраты или горечь разочарования. Слезы текли по щекам девушки, оставляя на покрытой пылью и гарью коже грязные бороздки, и капали с подбородка на звериную шерсть. Из груди Анет вырывались судорожные всхлипывания. Как она ни пыталась заглушить рыдания, ничего не получалось. Еще в детстве если уж она принималась реветь, то громко и надолго. С возрастом Анет реже омывала свои беды горючими слезами, но уж когда это происходило, тогда рыдала навзрыд до рези в глазах и головной боли.

Зверь не понимал, в чем дело. Он лучше, чем человек, чувствовал эмоции окружающих, и сейчас он буквально осязал волны страдания и отчаяния, исходящие от девушки. Весь воздух пещеры был наполнен душевной болью. Ее испытывали все находящиеся здесь люди. «Чем вызваны их страдания? – отрешенно думал кот. – Неужели моим перевоплощением? Дураки!» – хотел крикнуть зверь и объяснить, насколько он сильнее и хитрее любого человека. Но из звериной глотки, не приспособленной к человеческой речи, вырвалось только тихое и противное «мя-а».

Анет заревела еще сильнее, сотрясаясь всем своим маленьким, исхудавшим за время путешествия телом. Сердце в груди Дерри сжалось от сострадания. Захотелось обнять и утешить рыдающую девушку. Но для этого нужны были руки. Лапами можно разрывать на части врагов, ловить вкусных мышей, но ими нельзя обнять. Отчаяние девушки передалось и животному, в звериной душе которого начали зарождаться сомнения. Оказывается, не все так просто и не всем так уж хороша звериная ипостась. Слишком много человеческого недоступно животному.

«Ну и не надо, – мурлыкал в душе ксари кот, – зачем нам надуманные человеческие проблемы и трудности? Мы с тобой будем играть приятными игрушками – мышками и другими мелкими зверьками. Будем охотиться и наслаждаться жизнью, запахами и красками окружающего мира. Зачем тебе людские беды? – «Надо, – отвечал человек, – а мои друзья? Им плохо без меня! Они страдают!» – «Глупцы! Ты стал совершеннее, а значит – счастливее». – «Нет, не счастливее. Мне не хватает их. Как бы я хотел обсудить сейчас дальнейший путь со Стиком, перекинуться парой ничего не значащих фраз с Диром. Как бы хотелось обнять и прижать к себе Анет, рыдающую рядом. Сделать так, чтобы ее страдания прекратились». – «Ты опять отвергаешь меня, – не сдавался зверь, – ты отвергаешь меня так же, как отвергал всю свою жизнь, а я спас тебя. Я показал тебе мир, полный прекрасного, мир, недоступный человеку, а ты предаешь меня?!» – «Я не предаю тебя. Зверь незаменим в бою, но моя жизнь не одни сражения».

Оказывается, в одном теле вполне уживались две сущности, которые не могли прийти сейчас к согласию. Человеку вдруг стало невыносимо стыдно за безумные игры с Зюзюкой среди обгоревших костей, за сумасшедшую ловлю мышей и особенно за «подарок» Анет.

«Бедная, – подумал Дерри, – как она, наверное, перепугалась. И ведь не заорала же по своему обыкновению, боялась меня обидеть».

Волна нежности накрыла Лайтнинга.

«Мы с тобой еще побегаем и поохотимся, мой бесстрашный зверь. Я больше не прогоню тебя. Ты будешь всегда со мной, в каком бы я облике ни был. А сейчас прости», – подумал Дерри и обнял девушку.

Перед глазами снова были не лапы, а человеческие руки. Он сделал это! Он смог вернуться.

Анет не сразу поняла, что случилось. Слезы практически закончились, и она уже собиралась отстраниться от теплой, мохнатой шкуры, когда кто-то обнял ее за плечи, и девушка снова уткнулась мокрым распухшим носом, но уже не в шерсть, а в гладкую теплую кожу.

Ничего не понимая, Анет слегка отстранилась и открыла глаза. Перед ней на коленях сидел совершенно голый Дерри, но Анет даже не обратила внимания на это обстоятельство – настолько она была поражена внезапным перевоплощением. Впервые со дня их встречи его лицо не было спрятано под маской насмешливого равнодушия. В глазах Лайтнинга Анет увидела легкое удивление. Но, заметив, что девушка на него смотрит, Дерри на секунду отвернулся, и его лицо приобрело обычное бесстрастно выражение. Если бы Анет не видела его глаза за миг до этого, она бы сказала, что пребывание в зверином обличье никоим образом не удивило и не обеспокоило Лайтнинга. Правда, девушка настолько обрадовалась, что не стала обращать внимания на подобные мелочи. Она резко подскочила и во всю глотку завопила:

– Стикур и Дирон, что вы дрыхнете! Дерри вернулся!

Услышав радостные вопли Анет, Стик подскочил, словно ужаленный, и тут же сам весело заорал. На полу рядом с девушкой сидел совершенно голый Дерри.

– Господи! – прошептал поднявшийся Дир. – У тебя получилось! Быть такого не может. Мы, если честно, даже не надеялись. Ты первый ксари за тысячелетия, который смог снова стать человеком. Рассказывай, как тебе это удалось?

• Предыдущая
• 39/230
• Следующая