Выбор ксари. (Трилогия) - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/230
• Следующая

Стик уныло отошел от утихшего друга и привалился к стене. Он готов был разорваться на части. Одна его половина требовала выполнять свой долг и быстрее спешить на помощь Дерри и Анет, а другая не позволяла оставить ни на минуту больного друга. Герцог понимал, что если в ближайшие день-два маг не оправится, то нужно будет что-то предпринимать. Что – Стик еще не решил. Бросить Дира здесь он не мог, переправить во Влекриант, по-видимому, тоже.

Дир тем временем, вопреки прогнозам Каллариона, медленно приходил в себя. Сначала, превозмогая жгучую боль, он открыл глаза, соображая, где же находится. Перед его мутным взором в сумасшедшем танце по кругу несся темный каменный потолок. Подождав, пока головокружение пройдет, Дирон осторожно повернул голову в сторону, поймав взглядом прислонившегося к стене Стика. Герцог выглядел измученным и усталым. Но маг испытал радость при виде друга, так как это означало, что бегство от Тармана удалось. Дир больше всего боялся того, что, очнувшись, обнаружит себя на том же месте.

Справа от Стикура сидел еще какой-то непонятный субъект. Диру было очень интересно, кто это и где Дерри и Анет, но он не мог произнести ни слова. Открыть глаза и посмотреть по сторонам – вот все, что он мог сейчас совершить. Даже эти элементарные действия дались ему с трудом, поэтому маг закрыл глаза и провалился в спокойный, глубокий и практически здоровый сон.

Анет с наслаждением развалилась на кровати, решив для себя, что сегодня она больше не сдвинется с места. Она удосужилась лишь снять грязные и пыльные сапоги, прежде чем забраться на широкую кровать, покрытую шелковым одеялом. За тот кусок золота, который девушка заплатила хозяину гостиницы, ей досталась вполне приличная просторная комната с огромной кроватью, двумя креслами, невысоким резным столиком и, самое главное, отдельной ванной комнатой, до которой, правда, Анет пока еще не добралась. Отмокание девушка решила отложить на вечер, а сейчас просто наслаждалась блаженными минутами ничегонеделания. Было удивительно хорошо лежать на мягком, чистом бледно-розовом шелке, разглядывать белый, идеально гладкий потолок с небольшой, почему-то деревянной, люстрой и мечтать. О том, как сначала наберешь в глубокую чугунную ванну горячей воды, накапаешь ароматического масла, а потом будешь час, а может быть, и два, блаженствовать в благоухающей, приятно обжигающей воде. Анет зажмурилась от удовольствия, но ее радужные грезы, как всегда, разрушил Дерри.

Как только официант, еле дотащивший целый поднос еды, скрылся за дверью, Лайтнинг тут же обернулся человеком, сожрал большую часть принесенной вкуснятины и принялся раздавать приказы тоном, не терпящим возражений:

– Давай ешь быстрее! Нам еще сегодня предстоит наведаться к брату Каллариона.

На робкие предложения Анет отложить все до утра Дерри даже не прореагировал. Он, не глядя на несчастное лицо девушки, буркнул:

– Надеюсь, ты не потеряла кольцо, которое нам дал эльф? – Увидев, что Анет потрясла головой, демонстрируя всем своим видом, что кольцо в целости и сохранности, Лайтнинг продолжил: – Тогда чего расселась? Давай пойдем быстрее, нечего тратить время.

– Дерри, я устала, – попыталась вразумить ксари девушка, – давай хотя бы немного передохнем, а лучше отложим все на утро. Я не думаю, что, если мы возьмем тебе линзы сегодня вечером, за ночь ты очень много успеешь сделать. Все равно ведь ляжешь спать и в город выйдешь не раньше завтрашнего утра.

– Нет, мы пойдем сейчас, – непреклонно возразил Дерри, разглядывая местами отставшие обои на стене их комнаты, и Анет поняла, что он делает все, чтобы досадить ей. Это открытие привело девушку в бешенство, и у нее появилось стойкое желание закатить небольшой скандальчик. Но в нем не было смысла. Только нервы потратишь и силы душевные, а Дерри не проймет. Поэтому Анет молча встала, натянула сапоги и направилась к двери, не дожидаясь его.

Ужасно не хотелось идти через зал, мимо пьяных рож. Их пристальное внимание напрягало, и девушка с облегчением вздохнула, когда в глубине коридора второго этажа увидела узкую и неприметную лестницу, ведущую вниз. Анет с сомнением посмотрела в темный лестничный проем, размышляя, стоит ли рисковать. Ее размышления прервал хохот, доносившийся с первого этажа, из обеденного зала, и зазвучавшая следом разудалая песня, исполняемая нестройным хором изрядно пьяных голосов. «Ну уж нет, – подумала она, – через центральный вход я точно не пойду. Если вдруг эта лестница не ведет на улицу, значит, полезу через окно».

Вопреки сомнениям неказистая лестница все же вывела Анет на улицу, а точнее, на задний двор таверны.

Смеркалось. Солнце почти село за горизонт, избавив город от удушающей жары. Утомленные за день куры лениво переваливались с боку на бок в надежде найти хоть какую-нибудь еду в небольших клочках чахлой травы, вылезающей между старыми каменными плитами, которыми был вымощен двор. Всем своим взъерошенным видом они выражали скорбную тоску и неудовлетворенность жизнью. Где-то на заборе противно заорал петух, ленивые несушки вмиг оживились и резво, наскакивая друг на друга, понеслись к курятнику, серевшему покосившимися досками вдалеке.

Фонарь над входом освещал ярким оранжевым светом выложенный камнем пятачок, на котором стояла Анет. Отсюда к противоположному концу двора, который был обозначен невысоким шатким забором, вела узкая тропинка, по которой так часто ходили, что каменные плиты совсем стерлись. На тропинке то тут, то там виднелись отметины нелегкой куриной жизни и скудного рациона. Девушка осторожно, стараясь ни во что не вляпаться, вышла за калитку и, оказавшись на улице, поняла, что опять не знает, куда идти. В объяснения Каллариона она даже не вслушивалась, их запоминал Дерри. А сейчас, из-за сложившейся конфликтной ситуации, к Лайтнингу за помощью обращаться не хотелось. Его поведение за последние дни перешло все допустимые границы, и Анет за это его ненавидела. Тем более она попросту не привыкла к подобному обращению. Попросив прощения, девушка считала, что искупила свою вину и терпеть измывания Дерри над своей персоной не собиралась. Выходя из калитки, она едва удержалась от желания прищемить дверью длинный кошачий хвост, который ксари вытянул на метр и распушил, словно ершик для мытья бутылок, демонстрируя свое презрение ко всем на свете. Эту попытку зверь заметил, и Анет в очередной раз стало стыдно.

Она подумала и демонстративно прижалась к шаткому заборчику, окружающему двор таверны, отвернув голову в сторону. «Ничего, мы тоже умеем обижаться и капризничать», – размышляла она, наблюдая за поведением барса. Огромный кот уселся поодаль, всем своим видом выражая холодное безразличие так, как это умел делать только Дерри. В отличие от Лайтнинга в человеческом облике, чувства которого нельзя было угадать по движениям или глазам, раздражение барса выдавал подметающий пыльную дорогу хвост. Анет с удовольствием наблюдала за тем, как кот борется со своими эмоциями. Даже в зверином обличье Дерри была ненавистна мысль о том, что кто-то может угадать его настроение. Девушка с интересом смотрела, как в невидимом усилии напрягались мышцы кота, который пытался совладать с непослушной частью своего тела, а хвост все равно продолжал нервно подергиваться ровными ритмичными движениями из стороны в сторону. Дерри мучился уже несколько минут, а Анет с наслаждением наблюдала за его безуспешными попытками скрыть раздражение, до тех пор пока барс не догадался усесться, прижав вылезающий из-под мохнатого зада, кончик хвоста двумя передними лапами. Предательское движение прекратилось, и кошачья морда, растопорщив длинные усы, демонстративно отвернулась в сторону, показывая всем своим гордым видом, что, пока Анет не попросит, кот не сдвинется с места. Но девушка решила не поддаваться на провокацию. Через некоторое время терпение Лайтнинга иссякло и он, не обращая внимания на Анет, резво потрусил в ближайший проулок. Передвигался он достаточно быстро, и девушке пришлось приложить немало усилий, чтобы не потерять в темноте его мерцающий силуэт.

• Предыдущая
• 54/230
• Следующая