Страстная неделя - Арагон Луи - Страница 84
- Предыдущая
- 84/160
- Следующая
— Ты думаешь, я не разгадал твоей игры? — шепнул ему на ухо Теодор. — Я же видел за столом, как ты смотрел на неё. на свою хозяйку! Ревнуешь, да? Так нечего тебе короля сюда приплетать…
Он взял стоявший на полу подсвечник и, высоко подняв ею, взглянул обманщику прямо в лицо. Даже при неверном свете оплывшего огарка ясно видно было, что малый жестоко страдает, что его гложет ревность, но он боится мушкетёра и боится разбудить хозяина и хозяйку, спящих внизу. Поняв, что его мнимые заботы об интересах короля-плохой довод, он прекратил бесполезные заверения: так не заставишь мушкетёра выйти на улицу и последовать за ним; он сдался и откровенно признал: да, он ненавидит «ихнего Бернара», хочет его выдать и поэтому умоляет господина офицера пойти с ним…
— Да зачем же я стану шпионить за этим юношей? Это, брат, не моё ремесло! Не пойду!
И какое же отчаяние, какая исступлённая ярость исказили лицо Фирмена! Он схватил своего собеседника за рукав, и-удивительное дело-Теодора вдруг покорило и даже увлекло безобразие этого лица. Он подумал: «Что это я говорил-Отелло? Нет, это Яго. Настоящий Яго. Вот он кто!»
Затем, осторожно ступая по ступенькам лестницы, привычной только для обитателей дома, он спустился сначала до площадки второго этажа, где «Яго», заслоняя рукой горящую свечу, повернул в коридор, а потом повёл его в нижний этаж; надо было нащупывать ногой ступени-Теодор недавно видел их при отсветах огня, пылавшего в очаге, — а потом осторожно пробираться через низкую комнату, хоть и озарённую вспышками догорающих углей, но полную ловушек, которые могли выдать чужака неожиданным грохотом.
— Ты же не догонишь их, они уже далеко, — шепнул мушкетёр Фирмену.
— Не улизнут… Я знаю. куда они пошли!
Теодор вдохнул свежий воздух. Было почти тепло, все невидимо и таинственно. На вершине холма залегла тьма, а внизу простиралась лунная долина. Земля размокла, у ворот домишек, крытых соломой или черепицей, под ногами хлюпала навозная жижа. Жерико шёл вслед за своим юрким проводником, видевшим в темноте, как кошка. Вдруг Фирмен тронул его за плечо, Теодор понял без слов: послышались шаги, приближались люди. Наши путники укрылись за выступом какого-то дома в густой тени, падавшей от стены. По узкой улице проходил патруль: впереди шествовал мушкетёр с факелом в руке. Чего ради Теодору было прятаться oi своих? Но подручный кузнеца, предчувствуя его жест. предостерегающе сжал ему руку. Патрульные переговаривались на ходу. Один из них сказал:
— Так ты, значит, поверил?.. Набрехали они насчёт умирающего, а ты и поверил!
— А что ж не поверить? — отвечал другой. — По-твоему, люди уж и умирать перестали оттого, что король удирает и мы вместе с ним улепётываем?..
— Ты думаешь, они и в самом деле за священником пошли?
Среди ночи, двое мужчин…
Ответа уже нельзя было расслышать: патруль прошёл. Опять воцарился мрак. Фирмен молча двинулся дальше; они поднялись по тёмному проходу между домами на крутой косогор: вверху смутно вырисовывались башенки какой-то церкви. Сначала в тени от заборов шла замощённая дорожка, а потом слева показались кровли домов, стоявших ниже по склону, а справа вздымалась огромная каменная стена. Теодор больше уже ничего не спрашивал. Они взобрались выше деревни-теперь кровли домов были где-то внизу, у их ног, а луна очутилась прямо перед ними и ярко осветила их. Слева она заливала своим сиянием узкие, как колодцы, дворики позади домов. Но тут на холме было пустынно.
и никто не мог увидеть двух полуночников. Они направились к церкви, прошли через небольшую площадь, окружённую древними стенами, потом стали подниматься по лестнице, которая вела дальше в гору. Куда повёл Фирмен мушкетёра? К заутрене ещё рано. ^Церковь стояла у вершины холма и как будто вне селения.
К ней поднимались по длиннейшей лестнице со множеством площадок, и казалось, было что-то преступное в том, что люди взбираются туда в ночной час. Высокая серая церковь совсем не походила на обычные храмы-скорее, то была крепость, светлая при луне, или же лестница Иакова, возносившаяся в лунный мир.
Чудилось, она вот-вот рухнет на головы двух путников. Они миновали церковь, поднялись ещё выше по ступеням, Фирмен толкнул калитку, и они очутились на кладбище.
Фирмен, видимо, хорошо знал дорогу-направляясь к дальнему концу кладбища, он уверенно пробирался между могилами, лавировал среди каменных надгробий и железных решёток.
Поднялся ветер. По небу торопливо побежали широкие лохматые тучи. луна скрылась, и лишь внизу, в долине, свет её пробегал скользящими пятнами. За кладбищем, нависая над ним, белело что-то высокое, непонятное. Снова выплыла луна, и Теодор увидел, что это развалины старинных укреплений. Фирмен повёл его вправо, вдоль крепостной стены, и шёл крадучись, как будто прятался от людей, преследовавших его. Теодору он знаками велел ступать осторожнее. Обогнув полукруглый выступ бастиона, они двинулись дальше и дошли до того места, где стена обвалилась и осталась только каменная осыпь. Фирмен остановился, поднялся к зияющей бреши и, обернувшись, подал руку мушкетёру. Из-под ног Жерико покатились камни, и он почувствовал, что его проводник испугался. Что значит вся эта таинственность? Перелезть через обвалившуюся стену не так-то легко, а карабкаться сюда Фирмен его заставил, конечно, потому, что не хотел идти обычной дорогой, которая, как он объяснил шёпотом, проходила внизу, справа от церкви, под большими деревьями и вела в молодой лес, разросшийся за древней крепостью: они поднялись туда, оказались под навесом ветвей, опутанных хмелем, и, уже не видя прихотливой игры лунного света и облаков, стали пробираться в лесной чаще, изборождённой короткими тропинками, узкими дорожками, которые зачастую разбегались, словно аллеи в парке, разбитом рукою человека, и делали крутые повороты: сейчас идти по ним приходилось осторожно-так, чтобы не хрустнула под ногами ни одна ветка: впрочем, землю как будто устилал дикий плюй!… Подъем все не кончался, деревья становились выше. Что за деревья? Дубы? Нет, молодые вязы, кизил и ещё какие-то, с тонкими голыми стволами в чёрном зимнем уборе; быть может, все тут было посажено людьми, но успело одичать, разрослось, было опутано вьющимися растениями; на кустарниках уже набухли почки, кое-где-на орешнике или других кустах-даже проклюнулись первые листики. Теодору хорошо были знакомы маленькие серые почки, которые распускаются очень рано и дают жёлтенькие соцветия.
Но как же они называются? Все тут узнавалось чутьём, догадкой.
осязанием, ощупью и по запаху… Такие знакомые влажные запахи. А вот на кустах уцелел хрупкий убор из сухих прошлогодних листьев, рука отдёрнулась, когда они зашуршали. Но всетаки, что это значит? Дорожки, теперь уже прямые, впереди, по-видимому, сходились с разных сторон, словно к парковой поляне; под высокими кривыми соснами мерцал свет, тусклый красноватый свет. Рука Фирмена была красноречивее слов, его пальцы говорили: «Осторожнее, мы пришли. Они там… Осторожнее! Как бы нас не услышали!» Он свернул влево, на дорожку, спускавшуюся по склону, и повёл за собою мушкетёра, которому мешала сабля. «Стойте! Вот здесь…» Они вошли в густую чащу кустарников, где змеилась ещё не совсем заглохшая давняя тропинка. Но спустились они, оказывается, слишком низко и стали в потёмках карабкаться вверх. Наконец остановились. Там, выше, при свете факелов, воткнутых в землю, виднелась голая полянка, окружённая высокими соснами. Тут какое-то сборищев этом нет сомнения. Они неслышно взобрались по глинистому откосу ещё выше, так близко к поляне, что видны были ноги стоявших там людей, сапоги, края плащей. Ухватив за руку мушкетёра, Фирмен остановил его и, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха, зашептал какие-то непонятные слова.
Теодор чувствовал его дыхание, прикосновение небритой щеки.
Фирмен сказал (Теодор скорее угадал, чем расслышал), что теперь он оставит господина поручика одного-ведь если самого Фирмена здесь обнаружат… И, бесшумно спрыгнув с откоса, подручный кузнеца исчез в чаще. Мушкетёр безотчётно протянул руку, чтобы его удержать, но поздно! Нельзя ни побежать вслед за ним, ни окликнуть его. Тут, конечно, сборище заговорщиковчто же ещё может быть другое? Вон они, совсем рядом, а доносчик ускользнул. Чтобы лучше было видно, Жерико пододвинулся как можно ближе, оставаясь, однако, за зарослью кустарника, и, глядя отсюда вверх, словно из глубокой ямы, он при фантастическом свете факелов увидел на круглой полянке под высокими кривыми соснами человек десять (как ему сперва показалось), уже охваченных горячкой спора, увлечённых яростной словесной схваткой, увидел их жестикуляцию и огромные их тени. Одни были одеты изысканно, другие в каких-то отрепьях… непостижимое смешение… быть может, шайка разбойников?.. Теодор раздвинул ветви и разглядел тогда, что полянка служит перекрёстком дорожек-таких же, как те, по которым он шёл с Фирменом, что они лучами расходятся от этой неровной площадки, и понял, что по каждой из них пробирались сюда эти люди-вероятно, в одиночку, а теперь они стояли кучками и были ему плохо видны.
- Предыдущая
- 84/160
- Следующая
