Нашествие Даньчжинов - Маципуло Эдуард - Страница 11
- Предыдущая
- 11/61
- Следующая
– Мне кажется, учитель, и пятая из восьми будет мне по силам, – сказал я со скромным видом. – О чем она?
– Праведный, честный образ жизни…
– А шестая?
– Праведное усилие, изгоняющее зависть, дурные помыслы и влияния…
– Поразительно! – воскликнул я. – Моя научная работа, можно сказать, – как раз о борьбе с дурными влияниями!
Монах умно посмотрел мне в глаза.
– Седьмая ступень – праведное направление мысли, исключающее эгоизм.
– Все верно. Эгоизм – доминанта человекоподобных монстров. Которые и есть источник дурных влияний…
– Монстров? – Остатки седых бровей монаха поползли вверх.
Старичок вернул на место брови и морщины.
– Восьмая ступень! – торжественно произнес он. – Правильное сосредоточение! Полнейшая отрешенность от действительности! Избавление от всех желаний! – Он внезапно замолк, с ожиданием глядя на меня.
– Тут я не совсем согласен, говорю совершенно честно.
– Я оценил твою честность, Пхунг, – с облегчением ответил он.
Старичок, должно быть, боялся, что и восьмую ступень я признаю своей или в какой-то мере освоенной. Мне стало смешно. Наивный добрый старичок опасался, что злоумышленник-колодник из Чужого Времени скакнет на высшую ступень даньчжинского совершенства. «А что? – сказал я себе. – Могу».
До позднего вечера мы не вставали с мягких кошм, и в голове моей не было усталости – любопытство одолевало меня: а что дальше?
Наконец старичок глубоко вздохнул несколько раз – сделал очистительное дыхание – и сказал посвежевшим голосом:
– Теперь сделай вывод, Пхунг.
Выводов напрашивалось много, и прежде всего тот, что он выложил мне всего лишь «учение для толпы», а эзотерическое значение для посвященных не затронул даже намеком. Как будто его и не было. По-видимому, какой-то великий мудрец древности дал людям истины в той форме, которую они способны были воспринять. Значит, должны быть истины в чистом виде. А если их утеряли, то надо попытаться снова вывести их из старинных писаний.
– Говори же, что у тебя в голове, – строго произнес монах.
– Хорошо, учитель. Я скажу. Допустите меня в Запретные Подвалы, я почитаю рукописи, которые там хранятся, и попробую выявить истинные идеи Небесного Учителя. А потом вы сравните их с тайным знанием, которым владеете вы, совершенные.
Старик долго молчал, перебирая четки.
– Тебя не пустят в Подвалы, Пхунг.
– Что нужно сделать, чтобы пустили, о мудрый наставник? Как заслужить? Возможно ли такое?
–
– Надо сделать выдающееся дело, чтобы хотя бы в кратковременном подвиге сравняться с высшим совершенством. Надо умереть, защищая Даньчжинское Время.
Я обалдело смотрел на него. Нет не дурит, говорит искренне.
– Будем думать, – пробормотал я, – как умереть, не потеряв способности читать в Подвалах…
МЯСОРУБКА У КРАСНЫХ СКАЛ
Из джунглей вернулся очередной патруль. Косматые лошадки везли трупы охранников в пятнистых грубых комбинезонах, за ними понуро шли оставшиеся в живых. Люди молча смотрели на процессию, даже дети не плакали и не играли. И только после молитвы жреца, встретившего процессию возле храма, родственники убитых разом заголосили и бросились к лошадям разбирать трупы.
В домах, храмовых помещениях, на перекрестках улиц развесили траурные ленты и полотнища, зажгли пучки курительных палочек…
Начальник охраны прислал за мной босоногого слугу-мальчишку. Говинд ненавидел меня, как и любого оступившегося, тем более оступившегося в джунглях. В этой ненависти угадывалось что-то личное. Поэтому я удивился настойчивым приглашениям слуги.
Странная фигура на местном фоне – этот господин Говинд. Учился в Индии и Японии, защитил диссертацию по этнологии и психологии животных, правоверный дань-чжин, не убивший ни одного животного в своей жизни, – и в то же время грозный начальник охраны. Поговаривали, что он имел тайное разрешение убивать тэуранов и прочих браконьеров, если они оказывают сопротивление. В этом человеке проявились какие-то жгучие парадоксы горного княжества. Я внимательно присматривался к нему. Кто он? Местный диктатор, кандидат в монстры или затаившийся монстр? Или просто незнакомый мне тип молодого ученого даньчжинской нации? Тип упорного до фанатизма человека, идущего к цели? А цель его была понятная всем – покончить с браконьерами и спасти королевских горных от полного истребления.
– Попробуйте, Пхунг, отремонтировать вот это, – он с хмурым видом указал на раскрытые чемоданы-контейнеры с аппаратурой.
Я увидел, что он старается держать себя в руках, чтобы не прорвалась неприязнь. И то хорошо.
В чемоданах компактно разместились приборы, сверкающие никелем, стеклом, хромом и дорогой декоративной пластмассой. Очень приятная на вид техника. Особенно симпатичным был дисплей величиной с портмоне. Тут же – оригинальное входное устройство с выдвижной оптикой и миниатюрный компьютер, украшенный серебряным значком известной японской фирмы. Черные зеркала, разлинованные на аккуратные прямоугольники, – солнечные батареи, – были смонтированы на внутренних сторонах чемоданных крышек.
– Устройство для идентификации тигровых следов, – пояснил через силу господин Говинд.
– Следов? Как отпечатки пальцев у людей? Полицейская аппаратура?
– Научная аппаратура, – еще больше нахмурился Говинд. – С полицией я не имею никаких дел. На территории чхубанга нет полицейских.
– И точно! – удивился я. – Как-то сразу и не заметил. Ведь ни одного. А почему?
– Здесь земли монастыря.
Я внимательно осмотрел приборы и обнаружил внутри компьютера еще один слоеный пирожок из расплавленных деталей. Ячейки памяти, похоже, были целы. Пострадал только блок управления. Кто-то упрямо выводит из строя компьютеры горного княжества, притом каким-то изуверским и к тому же стереотипным способом.
– Когда это случилось?
– Два месяца назад, во время последней инвентаризации тигров.
– И по причине поломки вы не смогли завершить инвентаризацию?
– Завершили.
– Но подсчет уже был не точен?
– Да, не точен. Вам интересно знать, почему? Многие следы невозможно идентифицировать визуально. Конечно, можно было сфотографировать под различными углами, можно было сделать точнейшие обмеры и потом все данные обработать в лаборатории. Но мы не были готовы к этому, с нами же был прибор. Никто не мог допустить, что такая дорогая патентованная техника откажет в полевых условиях.
– Может, попала шаровая молния? – Я вытряхнул на низкий гладкий столик горстку окалины, словно надеясь обнаружить застрявшую молнию.
– Было солнечное безоблачное утро. Грозы не предвиделось.
– И вы не знаете, Говинд, отчего скончалась патентованная техника?
– Не знаю.
Я объяснил; компьютер бесполезно ремонтировать, нужно выписать из той же Японии новый, если ничего подобного не сыскать в столичных супермаркетах.
– То же самое два дня назад сказали специалисты торговой фирмы… Но мне очень скоро понадобится этот прибор.
– Компьютер сожжен, никто вам его не отремонтирует, даже… – Я хотел сказать «даже сам господь бог», но вовремя остановился.
– Ситуация сильно осложнилась, Пхунг! Мне нужен этот прибор завтра. В крайнем случае – послезавтра.
– Вы требуете от меня сотворения мира. Притом за более короткий срок, чем…
– Придумайте что-нибудь, Пхунг! – с мрачной нервозностью перебил грозный начальник.
Придерживая хомут, чтобы не елозил по шее, я прошелся по уютной полуподвальной келье Говинда. Почему он жил при храме? Чтобы подчеркнуть свою набожность? Пол был застлан серыми кошмами, а на стенах в золоченых тонких рамках висели снимки храмов, часовен и священных камней.
– Вы мне не ответили, Пхунг.
– Я пытаюсь что-нибудь придумать. Мне даже интересно: можно ли найти выход в безвыходном положении?
Осмотрев все картинки на стенах, полистав толстые тома с вырезками (о животных, разумеется) из газет и журналов всего мира, я сказал себе, что безвыходных положений не бывает – может, это следует присовокупить к постулатам НМ?
- Предыдущая
- 11/61
- Следующая
