Истории для любопытных. Из коллекции Альфреда Хичкока - Флетчер Флора - Страница 25

— Но Майра! — Банброк пальцем оттягивал воротник рубашки. — Где Майра?

На это я не мог ответить; и остальные не могли.

— Вы прямо сейчас поедете в Ноб-Вэлли? — спросил я его.

— Да, сейчас же. Вы со мной?

Я не мог с ним ехать — и не жалел об этом.

— Нет. Здесь надо кое-что сделать. Я дам вам записку для начальника полиции. Посмотрите внимательно на снимок, найденный итальянцем, — не знаком ли он вам.

Банброк с адвокатом ушли.

Редди зажег свою гнусную сигару.

— Мы нашли машину, — сказал Старик.

— Где?

— В Сакраменто. В пятницу ночью или рано утром в субботу кто-то поставил ее там в гараж. Фоули поехал выяснять. А Редди нашел еще один след.

Пат кивнул в дыму.

— Утром к нам пришел хозяин ломбарда и сказал, что на прошлой неделе у него побывала Майра Банброк с какой-то девушкой — и заложили много добра. Имена они дали фальшивые, но он божится, что одна из них была Майра. Он сразу узнал ее на фотографии в газете. С ней была не Рут. А маленькая блондинка.

— Миссис Корелл?

— Ага. Паук в этом не уверен, но я думаю, что она. Часть украшений — Майры, часть — Рут, часть — неизвестные. То есть мы не можем доказать, что они принадлежали миссис Корелл. Но докажем.

— Когда это было?

— Добро они заложили в понедельник, до того, как исчезли.

— С Кореллом виделся?

— Ага. Толковал я с ним много, но толку мало. Не знаю, говорит, пропало что-нибудь из ее украшений или нет, и не интересуюсь. Украшения — ее, говорит, и могла поступать с ними как ей угодно. Оказался не очень сговорчивым. С одной из служанок у меня получилось лучше. Знает, что кое-какие хозяйкины цацки на прошлой неделе исчезли. Миссис Корелл сказала, что одолжила подруге. Завтра я покажу служанке товар из ломбарда для опознания. Больше ничего она сообщить не могла — только, что миссис Корелл исчезла с горизонта в пятницу — в день, когда уехали сестры Банброк.

— Что значит «исчезла с горизонта»? — спросил я.

— В начале дня ушла из дома и появилась только ночью, около трех. Они с Кореллом поругались из-за этого, но она так и не сказала, где была.

Это мне понравилось. Это могло что-то значить.

— А еще, — продолжал Пат, — Корелл только теперь вспомнил, что у его жены был дядя в Питтсбурге — этот дядя в девятьсот втором году сошел с ума, и ее всегда мучил страх, что она тоже сойдет с ума: если почувствую, что схожу с ума, часто говорила она, я покончу с собой. Ну не трогательно, что он наконец об этом вспомнил? Чтобы объяснить ее смерть.

— Трогательно, — согласился я, — но ничего нам не дает. И даже не доказывает, что он о чем-нибудь знал. Мне кажется…

— Крестись, когда кажется, — сказал Пат и, встав, надел шляпу. — Все твои догадки для меня — как треск по радио. Я иду домой, съем сейчас обед, почитаю Библию и в постельку.

Так он, видимо, и поступил. От нас ушел, во всяком случае.

Да и мы три последующих дня могли спокойно провести в постели — толку было бы не меньше, чем от нашей беготни. Все наши визиты, все наши расспросы не добавили ничего к уже известному. Мы были в тупике.

Мы выяснили, что машину в Сакраменто оставила Майра Банброк, а не кто иной, но не выяснили, куда она отправилась после этого. Мы выяснили, что часть драгоценностей в ломбарде принадлежала миссис Корелл. Машину сестер пригнали из Сакраменто. Миссис Корелл похоронили. Рут Банброк похоронили. Газеты обнаруживали все новые загадки. Мы с Редди копали и копали — и не находили ничего, кроме пустой породы.

К понедельнику я почувствовал, что воображение мое иссякло. Оставалось только сложить руки и надеяться, что листовки, которыми мы обклеили Северную Америку, дадут какой-нибудь результат. Пата Редди уже отозвали и направили на свежее задание. Я не бросал дело только потому, что Банброк настаивал на продолжении, покуда есть хоть тень надежды. Но к понедельнику я выдохся.

Прежде чем пойти в контору к Банброку и доложить ему о своем провале, я завернул во Дворец юстиции, чтобы с Патом отслужить панихиду по нашему делу. Он сидел, согнувшись над столом, писал какой-то отчет.

— Здорово! — приветствовал он меня и отодвинул отчет, испачкав его пеплом своей сигары. — Как продвигается дельце Банброков?

— Оно не продвигается. Просто невозможно, что при таком обилии следов мы остановились на мертвой точке! Кажется, все в руках — только за конец потяни. И нужда в деньгах перед несчастьями у Банброков и у Кореллов; самоубийство миссис Корелл после того, как я расспрашивал ее о девушках; она жгла вещи перед смертью, и в лесу жгли вещи — перед смертью Рут Банброк или сразу после.

— Может, дело в том, — предположил Пат, — что ты неважный сыщик?

— Может быть.

После этого оскорбления минуты две мы курили молча.

— Понимаешь, — наконец сказал Пат, — смерть Корелл не обязательно должна быть связана с исчезновением и смертью Банброк.

— Не обязательно. Но исчезновение Банброк и смерть Банброк должны быть связаны. И есть связь — в ломбарде — между поступками Банброк и Корелл перед этими происшествиями. Если такая связь есть, тогда… — Я замолк, меня осенило.

— В чем дело? — спросил Пат. — Челюстью подавился?

— Слушай! — Я заговорил чуть ли даже не с жаром. — То, что случилось с тремя женщинами, у нас сцепляется. Если бы мы могли нанизать на ту же нитку… Мне нужны имена и адреса всех женщин и девушек в Сан-Франциско, покончивших с собой, убитых или исчезнувших за последний год.

— Ты полагаешь, что это эпидемия?

— Я полагаю, что чем больше мы к этому привяжем, тем больше ниточек у нас в руках. И хоть одна куда-нибудь да приведет. Пат, давай составлять список!

Всю вторую половину дня и большую часть ночи мы составляли этот список. Он был размером с изрядный кусок телефонной книги. За год в городе много чего случилось. Самым большим оказался раздел, посвященный бродячим женам и дочерям; затем — самоубийствам; и даже самый маленький раздел — убийства — был не таким уж коротким.

Сведения, собранные полицией, как правило, давали представление об этих людях и их мотивах, и мы сразу отсеивали тех, кто явно не попадал в круг наших интересов. Остальных мы разделили на две категории: те, кто вряд ли имел отношение к нашему делу, и те, кто мог иметь. И даже этот второй список оказался длиннее, чем я ожидал и надеялся.

В нем было шесть самоубийств, три убийства и двадцать одно исчезновение. Пата Редди ждала другая работа. Я сунул список в карман и отправился с визитами.

Четыре дня я трудился над этим списком. Я искал, нашел, опросил и проверил друзей и родственников каждой женщины в моем списке. Опрос строился по одной схеме. Была ли она знакома с Майрой Банброк? С Рут? С миссис Корелл? Не понадобились ли ей деньги перед смертью или исчезновением? Не уничтожала ли чего-нибудь перед смертью или исчезновением? Была ли знакома с другими женщинами из моего списка? В трех случаях мне ответили «да».

Сильвия Варни, девушка двадцати лет, покончила с собой пятого ноября; за неделю до смерти сняла со счета 600 долларов. В семье никто не знает, что она сделала с этими деньгами. Подруга Сильвии Варни, Ада Янгмен, замужняя, двадцати пяти или двадцати шести лет, исчезла второго декабря и до сих пор не нашлась. Сильвия Варни навестила миссис Янгмен за час до того, как покончила с собой.

Дороти Содон, молодая вдова, застрелилась в ночь на четырнадцатое января. Бесследно пропали деньги, оставшиеся от мужа, и средства клуба, где она была казначеем. Служанка вспомнила, что передала ей в тот день увесистое письмо, — оно тоже не было найдено.

Связь между историями этих троих и делом Банброк — Корелл была достаточно хлипкая. То, что они сделали, делают девять из десяти женщин перед тем, как сбежать или покончить с собой. Но несчастья у всех троих разразились в течение последних нескольких месяцев — и все трое в смысле обеспеченности и общественного положения принадлежали примерно к тому же кругу, что миссис Корелл и сестры Банброк.