Карл Ругер. Боец - Мах Макс - Страница 8

• Предыдущая
• 8/114
• Следующая

– Я объявляю протест. – Голос у девушки в алом платье был звонким и сильным и прозвучал в наступившей торжественной тишине как удар хлыста.

– Протест, – подхватили трибуны, и удивленный ропот пронесся по ипподрому, наполнив воздух тревогой и напряжением:

– Протест, протест, про…

– Протест? – Кое-кто из Кузнецов – и не только Кузнецов – с удивлением и раздражением посмотрел на молодую сестру, но возражений не последовало. По-видимому, она была вправе протестовать, если таково было ее желание. Но право – это одно, а его реализация – совсем другое. Поэтому и были удивлены и раздражены – хотя, вероятно, и по разным причинам – свидетели этой сцены.

Стоящий у перил своей ложи князь Семион тоже удивился. Он чуть подался вперед и посмотрел вниз, но увидеть девушку не смог – она находилась почти прямо под его ногами и край балкона надежно скрывал ее от княжеского взгляда.

– Кто протестует и в чем состоит протест? – громко и торжественно вопросил первый герольд.

– Я, Анна дочь Кузнеца, протестую, – резко ответила девушка, оставшаяся сидеть в своем кресле. – Один из них не принял участия в испытании!

– Это его право, госпожа, – ответил герольд. – Никто не может требовать от него иного, если таково его желание. Но, войдя в Сдом в Фестивальную ночь, он принял на себя определенные обязательства, вне зависимости от того, участвовал он затем в испытании или нет. Таков закон.

– Я знаю закон, – решительно возразила Анна. – Но на его бедре меч! Он может быть принят в дружину князя. Об этом я и прошу его светлость.

– Сожалею, госпожа, – ответил герольд. – Но ваш протест должен быть отклонен. Даже если бы его светлость князь ответил на вашу просьбу положительно, закон воспрепятствовал бы этому. Никто не видел этого человека в деле.

– Так посмотрите! – потребовала девушка, которая, по-видимому, не привыкла получать отказа в чем бы то ни было.

– Невозможно. – Герольд был непоколебим и спокоен, чего нельзя было сказать обо всех остальных, включая Карла, следившего за странным спором с огромным интересом. – Невозможно, – повторил герольд. – Время поединков истекло, и этот человек испытания не прошел, госпожа.

– Он не участвовал в испытании – вы способны понять разницу?

– Это его право, как я уже имел честь вам объяснить. Никто не вправе требовать от свободного человека, чтобы он участвовал в поединке.

– Вы сказали в поединке?

– Прошу прощения, госпожа, я имел в виду испытания.

Девушка уже хотела что-то сказать в ответ, но тут в разговор вступил сам князь. По-видимому, он заинтересовался Карлом и просьба Анны не была для него пустым звуком.

– Кто ты, чужеземец? – спросил князь. Голос у него был низкий и хриплый, но при этом сильный, и услышали его все.

– Я Карл Ругер из Линда, – вежливо поклонившись, ответил Карл и посмотрел на князя. – К вашим услугам.

– Почему ты не принял участия в испытании, Карл из Линда? – спросил князь.

– Потому что таково мое право.

Его ответ заставил князя удивленно поднять бровь, а ропот, возникший после протеста, предъявленного Анной, снова пошел кружить по трибунам ипподрома.

– Ты знаешь, что в таком случае ты становишься рабом города?

– Да, ваша светлость, но только через шесть часов.

– Закон не оставляет мне много возможностей, но одна у меня все-таки есть, – усмехнулся князь. – Я могу послать к тебе кого-нибудь из своих гвардейцев. Это не будет испытанием, но будет, скажем, поединком…

– Благодарю вас, ваша светлость. – Карл снова поклонился князю. – Но я вынужден отказаться. Как я уже сказал, это мое право. Я никогда не участвую в состязаниях, которые судят люди.

В тех, которые судят боги, добавил он мысленно, тоже.

– Ян! – резко сказала Анна, снова привлекая к себе внимание. – Ян! – Она повернулась к сидевшему рядом с ней молодому мужчине. – Поединок!

Мужчина скептически посмотрел на Карла, потом на Анну, но все-таки встал. Вся его одежда была черной, но расшита красной тесьмой и украшена золотыми вышивками и огромным количеством рубинов, так что свою лепту в красную ленту Кузнецов вносил и он. Волосы у мужчины были тоже черными, а лицо смуглое, красивое и властное, надменное.

Встав со своего места, мужчина еще секунду смотрел на Карла, потом пожал плечами, как бы говоря, что нравится ему это или нет, но не выполнить просьбу Анны он не может, и сказал:

– Карл из Линда, ты оскорбил мою сестру. – Голос у него был равнодушный, лишенный эмоций, но говорил он громко и внятно. – Она хотела тебе помочь, но ты отверг ее помощь.

– Ни в коем случае, мастер, – возразил, поклонившись заговорившему с ним мужчине, Карл. – Я не имел намерения оскорбить вашу сестру и даже не говорил с ней.

– Это не имеет значения. – Ян Кузнец равнодушно смотрел на Карла и явно тяготился всей этой историей. Он всего лишь выполнял просьбу Анны, которой, по неведомым Карлу причинам, не мог отказать. – Я вызываю тебя на поединок.

– Это возможно? – спросил Карл, поворачиваясь к герольду, являвшемуся устами князя.

– Да, – кивнул тот в ответ. – Ян Кузнец находит твое поведение оскорбительным и вызывает на поединок. Это его право. Вызов сделан при свидетелях и сформулирован правильно.

– Имею ли я право отказаться от поединка?

– Ты уронишь свою честь, Карл из Линда.

– Это моя честь.

Теперь с удивлением на него смотрели уже все, даже Ян Кузнец и его сестра Анна. Такого не слышали здесь никогда.

– Тогда в возмещение оскорбления ты должен заплатить пени, – сказал, подумав, герольд.

– Какое пени назначается в случае, подобном этому? – спросил Карл.

– Закон оставляет это на усмотрение бросившего вызов.

Хорошие в Сдоме законы, с усмешкой подумал Карл. Придется драться.

– Какое пени ты назначаешь мне, Ян Кузнец?

Ян Кузнец не улыбнулся, а оскалил зубы, окинул Карла оценивающим взглядом и сказал:

– Сто золотых марок, Карл, сто золотых марок.

– У меня нет таких денег, – развел руками Карл. – Что же делать?

– Драться, – ответил герольд.

– Хорошо, будем драться, – согласился Карл.

Услышав его слова, Ян кивнул и начал спускаться. Анна победно улыбнулась, но выражение лица Яна, на котором сквозь напускное равнодушие на мгновение проступило холодное презрение, Карлу не понравилось. Спустившись на поле, Ян Кузнец, оказавшийся высоким и широкоплечим, отстегнул черный, расшитый алыми цветами шелковый плащ и бросил его подбежавшему слуге. Затем снял пояс и, вынув из висевших на нем ножен прямой длинный меч, передал слуге и пояс с ножнами.

– Я готов, – сказал он, выходя в центр площадки для поединков.

Между тем приготовился и Карл. Он уронил на землю свой дорожный плащ, снял и положил сверху кожаный камзол, оставшись в рубашке без воротника и шерстяном жилете. Развязывать шейный платок он не стал, как не снял и пояса, лишь отстегнул висевшие на бедре ножны и, обнажив меч, аккуратно положил ножны на камзол.

– Я к вашим услугам, мастер, – сказал он, подходя к Яну.

На ипподроме стояла мертвая тишина, и его слова, произнесенные тихим голосом, прозвучали неожиданно громко. Драться не хотелось, но в данном случае приходилось соглашаться. Ему просто не оставили выбора. Второй раз за этот день.

Если так пойдет и дальше, то скоро мне придется пересматривать собственные принципы, подумал он, глядя на юную красавицу Анну. А что движет твоим сердцем, девушка? В какие игры играешь ты?

Ян ударил без предупреждения. Его выпад был стремителен, но слишком прямолинеен. Он хотел убить Карла и желал сделать это как можно быстрее и… нагляднее? Да, пожалуй. Он не предполагал демонстрировать виртуозное владение мечом, которое тем не менее ощущалось в манере удара и скорости, с которой он был осуществлен. Ян собирался преподать урок – не ему, Карлу, а кому-то другому. Возможно, Анне, но это сейчас не имело никакого значения. Выпад мог оказаться первым и последним. Так и случилось, хотя и не совсем так, как предполагал Кузнец.

• Предыдущая
• 8/114
• Следующая