Прыжок - Злотников Роман Валерьевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/54
• Следующая

— Так, все, замолчал и встал в строй, — прервал излияния «гимнопевца» инструктор Линкей. Тот запнулся и удивленно воззрился на него. Как замолчать? Зачем замолчать? Все же нормально шло — его слушали. И как слушали! Но инструктор повернулся и быстро прянул куда-то в сторону того шатра, который занимали «настоящие руигат», обретавшиеся в этом лагере еще до прибытия их основного отряда. Именно так — прянул, а не побежал. То есть вот стоит, а в следующее мгновение — раз, и он уже в пяти шагах. Тиэлу даже не успел заметить, как он стартовал.

«Гимнопевец» несколько мгновений обиженно пялился в спину инструктору, но затем решил не обращать внимания на столь незначительное сокращение своей аудитории и, развернувшись к остальным, вновь начал вещать. Но недолго. Едва только он успел произнести первую фразу, как у него за спиной возник инструктор Линкей, и… Тиэлу еще раз увидел то, что один раз уже заставило его напрячься и засомневаться относительно того, способен ли он пройти до конца все, что ему предстояло. Потому что инструктор положил ладонь на спину «гимнопевцу» и легким движением… даже не толкнул, а, эдак, откинул заливающегося соловьем киольца в сторону остальных.

— Я тебе уже сказал — замолчать и встать в строй. И постарайся больше не заставлять меня повторять приказание второй раз.

— Но…

— Встань в строй, — снова повторил инструктор. «Гимнопевец» несколько мгновений растерянно смотрел на него, а потом набычился и пафосно произнес:

— Нет, ты — не «настоящий руигат». «Настоящие руигат», все как один… эхк!

Как он оказался на земле, не все даже успели заметить. Впрочем, сам Тиэлу оказался в числе тех немногих, кто увидел все произошедшее достаточно ясно. Инструктор сделал маленький шаг, а затем быстро выбросил вперед кисть руки, ударив (!!!) «гимнопевца» сложенными щепотью пальцами куда-то в грудь. Тот тоненько всхрапнул и упал.

— Если ты, скирч,[4] еще раз попробуешь не выполнить мое приказание сразу же, как оно было отдано, тебе тут же станет так больно, что та боль, которую ты почувствовал сейчас, покажется тебе легким недомоганием. Понятно?

Скорчившийся на земле «гимнопевец» не ответил, продолжая тоненько постанывать.

— НЕ СЛЫШУ! — Тиэлу аж вздрогнул от рева, вырвавшегося из глотки инструктора Линкея.

— Я-а-а… да-а-а… а-а-а, — пролепетал испуганно дернувшийся «гимнопевец».

— Тогда почему ты еще лежишь? — На этот раз голос инструктора был не громким, а… наверное, его можно было назвать вкрадчиво-угрожающим. — Насколько мне помнится, я приказал не только замолчать, но еще и встать в строй.

«Гимнопевец» послушно вскочил, не прекращая, впрочем, всеми своими силами и возможностями демонстрировать, как ему плохо, как у него болит грудь, как ему просто необходимо, чтобы его пожалели, чтоб ему посочувствовали. Тиэлу отвел взгляд и с трудом сглотнул. От столь прямого и неприкрытого насилия его буквально мутило.

— Значит так, ребятки, — негромко начал инструктор, — сейчас у вас последний шанс для того, чтобы окончательно решить, хотите ли вы попытаться стать руигат, потому что назваться руигат — еще не значит им быть. На этом пути вас ждет дикая усталость, боль, кровь и много еще чего подобного. Причем, учтите, я говорю не что-то типа: «возможно, встретиться», а, как минимум: «совершенно точно будет», это понятно? — Он обвел стоящих перед ним шестерых киольцев жестким взглядом. Все шестеро молчали. Как молчали и еще несколько десятков тех, кто стоял неподалеку и мог видеть экзекуцию во всех подробностях. Впрочем, большинство из них не сумели расслышать слов инспектора Линкея, поскольку в этот момент слушали, что говорили им их собственные инструкторы.

— Итак, — медленно продолжил Линкей, — те, кто понял, что попал сюда случайно, не слишком представляя, с чем ему придется столкнуться и через что пройти, чтобы заслужить право именовать себя руигат, может выйти из строя и двигаться вон в том направлении. Спустя пять минут он выйдет на пешеходную тропу, которая через пару часов неспешного шага приведет его к поселению Оййи, где он сможет отойти от того ужаса, с которым столкнулся, — при этих словах в глазах инструктора явственно промелькнула усмешка, хотя губы даже не дрогнули. — Либо даже, достигнув поселения, вызвать «ковш» и отправиться как можно дальше отсюда. — Он замолчал и снова обвел стоявших перед ним взглядом.

Тиэлу замер. Если честно ему очень, ну просто до дрожи в коленях хотелось сорваться с места и бежать, бежать отсюда со всех ног, как можно дальше, но… он остался стоять. Почему — он и сам не понял. Как и в тот раз, когда он впервые услышал о руигат, из глубины его сущности поднялась какая-то непонятная волна эмоций, включающая в себя и гордость, и стыд, и упрямство, и злость, и массу всего другого, которая заставила выпрямить спину и гордо вздернуть подбородок. А в памяти отчего-то всплыли слова того, кто рассказал ему о руигат: «Лучше рискнуть, пусть даже потом проиграв, чем отказаться от шанса, а затем всю жизнь жалеть о том, что испугался даже попробовать». Мастер покосился на остальных. На лицах всех, стоящих рядом с ним, так же было явственно видна тяжелая борьба, что шла в этот момент в их душах. На несколько мгновений над всей утоптанной поляной повисла напряженная тишина, а затем откуда-то слева из строя вышел один человек, потом другой, потом сразу двое, потом еще один, еще… Тиэлу явственно видел как еле заметно качнулся «гимнопевец». Но все-таки не сделал такой ожидаемый шаг вперед, а остался на месте.

Наконец жиденький ручеек уходящих окончательно иссяк. Мастер посмотрел вслед полутора десяткам тех, кто ушел, и осторожно выдохнул. Он сам не заметил, как затаил дыхание. Инструктор еще раз окинул их оценивающим взглядом, а затем… улыбнулся.

— Что ж, значит, будем пробовать. Вместе.

И Тиэлу, даже не осознав до конца того, что он делает, улыбнулся и радостно кивнул ему в ответ. А затем… ужаснулся своей реакции. Но было уже поздно.

— Тэрнэй![5]

Тэра высоко подпрыгнула и, сильно прогнувшись в спине, откинула руки назад, исполнив классический «энеги»,[6] а затем мягко пришла в подставленные руки партнера. Виксиль профессионально подхватил ее и, повинуясь музыке, закрутил, неся на вытянутых руках над собой. Музыка волнами разливалась вокруг шести танцующих женщин и девяти мужчин. Оборот. Прыжок. На этот раз ее подхватили двое — Виксиль и Самен. Сильные мужские руки обхватили бедра, скользнули по талии, и Пламенная закружилась в очередном па. Еще минута, и музыка утихла. Плотная, спрессовавшаяся толпа, окружившая эту импровизированную танцплощадку, ошеломленно выдохнула и глухо загомонила:

— О-о-о… это было… это было что-то невероятное…

— Это просто чудо… у меня до сих пор мурашки по всему телу…

— Я вся дрожу…

— Я, э-э-э, я, кажется, хм-м, то есть мне нужно переодеться…

Тэра осторожно повернулась и, поправив мокрую прядку, прилипшую ко лбу, окинула настороженным взглядом обступивших площадку людей. А затем облегченно выпустила воздух между стиснутых зубов. Слава Богам, ни одного безумного взгляда. Значит, им удалось снять противоестественную тягу к насилию, охватившую всех этих людей. На этот раз удалось… что ж, можно считать, что еще один «рисунок танца» прошел испытание.

— Пламенная… мы…

Тэра устало улыбнулась людям и, взмахнув рукой, двинулась к краю большой открытой площадки, где сиротливо притулились «овалы», на которых прилетели она и Избранные.

Срочный вызов из Комтэонеля, крупного поселения на берегу Окрического залива, поступил в Координационный центр вскоре после полудня. Очередной вызов, нынче ставший для Избранных почти рутинным… Очаги пагубной страсти к насилию, будто болезненные язвы, начали возникать по всей Киоле уже через несколько дней после обнародования результатов чудовищного и абсолютно бесчеловечного эксперимента Беноля (Тэра даже в мыслях больше не называла его Алым). И сразу же выяснилось, что ни Симпоиса, ни общество Киолы в целом не способны практически ничего противопоставить этому уродливому проявлению темного прошлого.

• Предыдущая
• 17/54
• Следующая