Через пустыню - Май Карл Фридрих - Страница 55

• Предыдущая
• 55/90
• Следующая

— Мы будем чудесно выглядеть в этих должностях! Генерал, который понимает в стратегии столько же, сколько бегемот в жареном филе, и адъютант, который не умеет говорить по-арабски! Впрочем, для вас лучше всего держаться подальше от этого дела.

— Почему?

— Из-за вице-консула в Мосуле.

— А! Почему?

— Скажут, что у него есть свой интерес в игре.

— Какое мне дело до консула?

В это время вернулся шейх. Он разослал гонцов и поделился со мной новой идеей:

— А сказал ли тебе шейх племени абу-мохаммед, какую часть добычи он хочет взять себе?

— Нет.

— Что требуют алабеиды?

— И этого я не знаю.

— Ты бы должен был спросить!

— Я не спрашивал, потому что не смог бы обсуждать дележ добычи с позиций шейха хаддединов.

— Машалла! А как же иначе! Кто возместит мне мои потери?

— Побежденный враг.

— Значит, я должен вторгнуться на их пастбища и увести их жен, их детей, их скот!

— Это не нужно. Ты хочешь вести войну против женщин? Пленных, которых мы возьмем, если нам посчастливится, ты освободишь не раньше, чем мы получим все, что ты требуешь. Если мы победим, ты потребуешь ежегодной выплаты дани и задержишь в качестве заложников шейха или нескольких его родственников.

Это предложение обсудили и приняли.

— А теперь последнее, — заметил я. — Необходимо, чтобы мы знали обо всех передвижениях наших друзей и наших врагов. Поэтому мы должны организовать линию наблюдения отсюда до Эль-Дераджа.

— Как ты это мыслишь?

— В Эль-Дерадже укроются два наших человека, в верности которых ты убежден. Им нельзя показываться врагу, но они должны будут наблюдать за всем. От Эль-Дераджа досюда ты расставишь через определенные промежутки посты. Достаточно четырех человек. Они предпримут все возможное, чтобы не столкнуться с чужими, и будут сообщать нам по цепочке все, что разведают первые двое. Передавший известие сразу же возвращается на свой пост.

— Этот план хорош. Я его принимаю.

— Точно такую же линию, только чуть подлиннее, ты организуешь и к пастбищам племени абу-мохаммед. Я это уже обсудил с их шейхом. Он выставит своих людей до половины пути. Ты знаешь развалины Эль-Фарр?

— Да.

— Там встретятся крайние посты.

— Сколько человек мне надо для этой цели?

— Только шестерых. Столько же выставят абу-мохаммед. Сколько у тебя воинов в лагере?

— Четыре сотни наберется.

— Прошу собрать их. Ты должен еще сегодня устроить поверку, и мы сразу же начнем упражняться.

Мои слова вызвали оживление среди собравшихся. За какие-нибудь полчаса сошлись четыреста мужчин. Шейх обратился к ним с длинной цветистой речью и, заставив воинов поклясться бородой Пророка, запретил упоминать перед кем-либо из непосвященных о подготовке к войне. Потом он приказал им выстроиться в шеренгу. Мы объехали длинный строй. Все были верхом. У каждого имелись при себе нож, сабля и длинное оперенное копье, которое при лучшей выучке может стать ужаснейшим оружием. Многие держали еще опасный нибат, или короткий дротик. Стрелковое оружие оставляло желать лучшего. Некоторые воины прихватили с собой старые кожаные щиты, колчаны со стрелами, луки. У других были фитильные ружья, более опасные для владельца, чем для врага. Кое у кого сохранились с давних времен шомпольные ружья, заряжающиеся с дула, с излишне длинными стволами.

Всем, у кого имелись ружья, я приказал выступить вперед, а остальных отослал, напомнив о необходимости явиться завтра утром. Оставшихся я заставил спешиться и показать свою готовность к стрельбе. Их было около двухсот. Я составил из них две роты и начал свой инструктаж. Разумеется, в учебе я далеко не ушел. Мои рекруты должны были уметь маршировать в ногу, делать перебежки и научиться вести беглый огонь. Они привыкли атаковать только верхом и при этом лишь дразнить врага, не оказывая серьезного сопротивления. Теперь следовало научить их выдерживать, не теряя самообладания, пешую атаку.

Утром я взялся за группу отобранных. Их надо было научить атаке сомкнутым строем с копьями наперевес, после того как они разрядят свои допотопные ружья. Надо заметить, что ученики очень быстро поняли свою задачу и весьма приободрились.

Было уже почти темно, когда я еще раз сел на вороного жеребца, желая прогуляться по степи. Я не успел еще далеко отъехать, как мне встретились двое всадников. Один был нормального среднего роста, другой же, напротив, очень маленький. Он казался очень занятым беседой со своим спутником, потому что размахивал руками и ногами, словно отмахиваясь от комаров. Невольно мне вспомнился маленький Халеф. Я галопом помчался к встречным и остановился прямо перед ними.

— Машалла, сиди! Это в самом деле ты? Это был действительно он, маленький Халеф!

— Да, это я. Тебя я узнал издалека.

Он спрыгнул с лошади и схватился за полы моей одежды, желая в порыве радости поцеловать ее.

— Хамдульиллах, я снова вижу тебя, сиди! Я тосковал по тебе, как день тоскует по солнцу.

— Как дела у достойного шейха Малика?

— Он в добром здравии.

— Амша?

— Точно так же.

— Ханне, твоя жена?

— О, сиди, она словно райская гурия.

— А другие?

— Они сказали мне, что я должен тебя поздравить при встрече.

— Где они?

— Они остались у подножия гор Шаммар, а меня выслали вперед, к шейху шаммаров, чтобы я попросил у него разрешения присоединиться к его племени.

— У какого шейха?

— Все равно. У того, кого встречу первым.

— Я уже о вас позаботился. Вон там расположен лагерь хаддединов.

— Это шаммары. Как зовут их шейха?

— Мохаммед Эмин.

— Он нас примет? Ты его знаешь?

— Я знаю его и уже говорил с ним про вас. Посмотри-ка на этого жеребца! Как он тебе нравится?

— Хозяин, я им уже восхищался. Он наверняка потомок кобылы кохели [111].

— Это подарок шейха. Теперь ты видишь, что шейх стал моим другом!

— Пусть Аллах подарит ему долгую жизнь!.. И он нас примет?

— Вы будете желанны ему. А теперь поехали, следуй за мной.

Мы тронули лошадей.

— Сиди, — сказал Халеф, — неисповедимы пути Аллаха. Я думал, что долго буду искать тебя, прежде чем получу добрую весть. Получилось, что ты стал первым, кого я повстречал. Как ты попал к хаддединам?

Я кратко рассказал ему самое необходимое, а потом продолжил:

— Ты знаешь, кто я у них теперь?

— Кто же?

— Генерал.

— У тебя есть войско?

— Нет, но война началась.

— С кем?

— С обеидами, абу-хаммед и джовари.

— Это разбойники, живущие на Забе и Тигре. Я очень много слышал плохого о них.

— Они воюют с хаддединами и хотели напасть исподтишка. Мы услышали об этом, и вот я генерал, обучающий воинов шейха.

— Да, сиди, я знаю, что ты все понимаешь и все знаешь. Какое это счастье, что ты больше не гяур.

— Нет?

— Нет. Ты же обратился к истинной вере.

— Кто это тебе сказал?

— Ты был в Мекке и носишь с собой воду из священного источника Земзем. Следовательно, ты стал мусульманином. Разве я тебе не говорил всегда, что я тебя обращу в нашу веру, хочешь ты того или нет?

Мы достигли лагеря и спешились перед палаткой шейха. Когда мы вошли, у шейха был в самом разгаре военный совет.

— Селям алейкум! — приветствовал Халеф. Его спутник сделал то же самое. Я взялся представить их.

— Позволь мне, о шейх, привести к тебе этих двоих людей, которые хотят поговорить с тобой. Одного зовут Назар ибн Металле, а другого Хаджи Халеф Омар бен Хаджи Абулаббас ибн Хаджи Дауд аль-Госсара, о котором я тебе уже рассказывал.

— Что-то не припомню.

— Я называл его не полным именем, а коротко — Хаджи Халеф Омар.

— Это твой спутник и слуга?

— Да.

— Это он убил Абузейфа, Отца Сабли?

— Да. Теперь он принят в племя атейба, которым управляет твой друг Малик.

— Добро пожаловать к нам, люди племени атейба! Добро пожаловать. Хаджи Халеф Омар! Твой рост мал, но велика твоя отвага. Все бы мужчины были такими, как ты! Ты несешь мне весть о моем друге Малике?

• Предыдущая
• 55/90
• Следующая