Странница - Крич Шарон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая

— Нет.

— Что ты говоришь? Конечно, мы знали, что мечта сбудется. Мы все это знали, — возразил дядя Стю.

— А я не думал, — настаивал Мо.

— Но ты об этом все время говорил, заставлял выдумывать название для нашего корабля, показывал нам атлас…

— Это была просто игра, — буркнул Мо.

— Игра? Просто игра?! — возмутился Стю.

— А я знал, что мы исполним задуманное. Я знал, — спокойно произнес дядя Док.

— А мама тоже строила планы о путешествии? Хотела плыть с вами? — Мне стало интересно.

— Кто? Клэр? Ты о ней говоришь? — уточнил Стю.

— Конечно, она говорит о Клэр. Ей хочется узнать, какой Клэр была в детстве, — улыбнулся дядя Док.

— Нет. Клэр не хотела с нами водиться. Она нас считала противными и надоедливыми, — сказал дядя Стю.

— Говори за себя. Мы с Клэр всегда прекрасно ладили, — возразил дядя Док.

Еще я узнала, что полное имя дяди Мо — Мозес, за что в детстве его часто колотили ребята.

— Подумай сама, хотелось бы тебе, чтобы тебя звали Мозес?

И он сократил имя. «Мо» звучало похоже на «мощный», «могучий», так оно к нему и пристало. А полное имя дяди Дока — Иона!

— Как ты из Ионы превратился в Дока? — удивилась я.

— Я с детства любил корабли, но однажды старый моряк сказал мне, что для морехода имя Иона не годится, потому что, по Библии, Иона принес несчастье товарищам по путешествию. Знаете эту историю? О том, как Иона прогневил Бога и тот наслал страшную бурю…

— И Иону проглотил кит, — закончил Брайан.

— Так, так. И старый моряк сказал мне, что Иона — неподходящее имя, и стал звать меня Док, потому что я день-деньской торчал в доке.

— А ведь на самом деле он Иона. Как ты думаешь, он не принесет нам несчастье? — наклонившись ко мне, тихо произнес Брайан.

— Брайан, ты бы иногда держал свои мысли при себе. — Я даже отодвинулась.

Я вдруг начала беспокоиться о том, что один из нас прогневит Бога, тогда Бог точно нашлет на нас бурю. И это так меня встревожило, что я решила лучше думать об именах. Я размышляла о том, обязательно ли человек станет тем, что означает его имя, и о том, что разные имена предполагают разные черты характера. Брайан похож на Брайана, Коди — на Коди, а какой должна быть Софи?

А потом я подумала о Бомпи. Я знаю, что Бомпи — всего лишь прозвище, а о настоящем его имени я и понятия не имею. Нужно прямо сейчас спросить об этом.

Сегодня, когда я ворчал, что мы застряли на Грэнд-Мэнане, Софи вдруг выдала:

— А Бомпи вот чему меня научил: не так важно, куда ты стремишься, важно то, как ты туда попадешь.

— Ну, мы-то пока никуда не попали, разве не так? — возразил я.

— Конечно, попали! Мы на удивительном острове, мы ловили омаров, собирали моллюсков. Это тоже часть нашего путешествия. Ведь мы — странники!

Я никак не могу ее раскусить. Стоит ей заполучить любую мелочь — взять хоть ловушку для омаров, — она в нее вцепляется, задает миллион вопросов, тормошит, вертит, нюхает ее! Можно подумать, что она всю жизнь просидела в клетке, ее только что выпустили и ей открылись все эти удивительные штуки.

Сказать по правде, ни омары, ни ловушки не показались мне занятными, пока они не заинтересовали Софи. Она все твердила, как ей было бы интересно работать ловцом омаров или строить лодки. Послушаешь ее речи и начинаешь думать, а может, такая жизнь и вправду интересна?

А потом слышишь занудство Брайана: да зимой рыбацкая жизнь ужасна, да что будет, если ничего не выловишь или лодка, что ты построил, потонет?

Их двоих послушаешь, так в голове все перепутается.

У меня тоже есть свои мысли. Я думаю, Софи боится воды. У меня просто такое чувство.

Брайан по-прежнему задирает Софи. Когда мы собирали моллюсков, она сказала, что однажды, когда она собирала моллюсков с Бомпи, то копали пальцами ног, а не лопаткой. Брайан сразу к ней придрался:

— Вранье. Ты никогда не собирала моллюсков с Бомпи.

— А вот и да.

— А вот и нет.

— А вот и да.

Вчера звонили домой. Странный вышел разговор. Сначала отец полаялся с мамой, потом передал трубку мне. Она сказала своим тихим голосом:

— Коди, сынок! Если хочешь, можешь передумать. Можешь вернуться домой.

— С чего бы это?

Я не хотел ей грубить, а ей показалось, что я ей грублю, и она начала всхлипывать.

— Послушай, мама, все хорошо. Папа много спит, поэтому в последнее время не очень ко мне цепляется.

Это не совсем так, но лучше маме не знать правды. Я до сих пор не понимаю, почему отец в первую очередь позвал в плавание меня. Пошел бы один — целый месяц, а то и больше, меня бы не видел. И не было бы причин для раздражения!

В том, что мы торчим на суше, тоже есть плюсы: Брайан прекратил свои уроки болтологии.

А когда мы собирали моллюсков, Софи рассказала нам еще одну историю про Бомпи. Вот что в ней произошло.

Когда Бомпи был примерно моих лет, он жил на реке Огайо, в том месте, где река очень глубокая и шириной почти в полтора километра. Ближайшая переправа через реку предназначалась только для поезда и была вся увешана предупреждающими надписями. Люди не должны были находиться на мосту, так как на нем негде укрыться при проходе поезда.

Однажды Бомпи захотел переправиться через реку. Ему это было просто необходимо. Дул сильный ветер, шел дождь, и Бомпи ужасно не хотелось тащиться четыре километра до пешеходного моста. И он пошел по железнодорожным путям.

Слышали бы вы, как Софи об этом рассказывала. Словно не Бомпи, а ты сам видел перед собой реку, тебе в лицо хлестал ветер, струи дождя затекали под рубашку.

Вот Бомпи шел да шел себе по мосту и дошел до середины, как вдруг, угадайте, что он услышал? Точно, я сразу догадался, как только Софи сказала, что он пошел по шпалам. Бомпи услышал приближающийся поезд. Софи так описала шум поезда, что все почувствовали, как дрожит эстакада, увидели, как Бомпи оглянулся, поняв, что поезд все ближе и скоро настигнет его.

Бомпи уже дошел до середины моста. Он бросился бежать вперед, шепча: «Ну, наддай! Держись!» — но ноги скользили по мокрой дороге, он едва не потерял равновесие и не мог «наддать». Грохот поезда нарастал, заставляя вибрировать мост. Большой черный паровоз внезапно возник из-за изгиба пути, приближаясь к опорам моста.

Бомпи понял, что не успеет добежать до другого берега реки. Он взобрался на ограждение и, протиснувшись между стальными балками, свесился с моста. Далеко-далеко внизу бурлила мутная, бурая вода.

Поезд с оглушительным ревом несся прямо на него. Бомпи расцепил руки и полетел вниз, вниз, вниз, в бурлящую воду.

Софи умолкла и оглядела всех слушателей.

— Ну? Что же было дальше? — нетерпеливо заговорили мы.

— О, это была трудная схватка. Глубокая мутная река вертела и крутила Бомпи. Он подумал, что пришел его конец.

— И что потом? — торопили мы.

Софи рассказала, как Бомпи в конце концов удалось вынырнуть на поверхность. Он был так счастлив, увидев небо, что просто лег на спину, плача и смеясь одновременно. Течение несло его вниз по реке, он видел, как поезд прогрохотал над ним. Наконец он перевернулся и стал как бешеный грести. Он плыл, плыл и наконец достиг берега.

— А когда Бомпи пришел домой, отец дал ему подзатыльник за то, что он весь вымок и испачкал одежду. А мама дала ему кусок яблочного пирога.

Как только Софи закончила рассказ, Брайан заметил:

— Ты ведь говорила, что Бомпи вырос в Англии.

— Нет, я только сказала, что он родился в Англии. Он уехал оттуда еще маленьким, кажется лет пяти.

— Ха! — Брайан сомневался.

— А ты знаешь что-нибудь интересное о своем дедушке? — спросила его Софи.

Я совершенно запуталась в череде дней. И благодарение Богу! Оказалось, что настоящее имя Бомпи — Улисс! Несмотря на то что домашние зовут его Бомпи, порой некоторые друзья называют его настоящим именем. Мне даже трудно себе представить, что Бомпи — Улисс!

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая