Шарон Крич. Отличный шанс - Крич Шарон - Страница 35

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая

И это прозвучало так, словно речь шла вовсе не о предмете, который он преподавал. Он словно имел в виду будущее вообще, всю нашу жизнь.

Традиционно составной частью торжеств по случаю окончания курса средней школы был банкет, на котором присутствовали учителя, ученики и их родители. Для меня явилось сюрпризом, что большинство родителей действительно приехали, причем они собрались со всего света: из Японии, Кореи, Испании, Аргентины, Норвегии, Саудовской Аравии. Среди них не было моих родителей, но я же с тетей Сэнди и дядей Максом!

Другой традицией на таких банкетах было то, что директор школы и миссис Стирлинг произносили речи, а за ними выступали четыре ученика, заблаговременно выбранные товарищами по классу. Мы выбрали Мари, Белен, Кейсуки и Гутри.

И вот столы накрыли белыми скатертями, на каждом зажгли по свече, а электрическое освещение притушили. Мальчики одеты в костюмы с галстуками, девочки - в платья. Все были очень красивые, но немножко смущенные, словно мы играли во взрослых. И вели себя тоже не как всегда, вероятно, из-за праздничной одежды и присутствия родителей. Мы были немножко скованны и чрезмерно вежливы.

- Ты прекрасно выглядишь.

- Спасибо, ты тоже.

- У тебя очень красивое платье.

- Спасибо. Твое мне тоже очень нравится.

Дядя Макс начал церемонию речью, в которой одновременно трогательно и с юмором говорил о разнообразии. Он привел примеры того, какими мы были не похожими друг на друга, как по-разному общались, вели себя (в этом месте он всех насмешил, потому что вспомнил забавные выражения и ситуации). Он сказал, что именно в разнообразии заключается особенность нашей школы, и это дало ему возможность многому научиться здесь (трогательная часть речи). Когда дядя Макс закончил, все аплодировали ему стоя.

Миссис Стирлинг, как всегда, была великолепна в черном платье с глубоким вырезом, с жемчужным ожерельем и в красных туфлях на очень высоких каблуках. Прежде чем подняться, чтобы произнести свою речь, она пошарила где-то в платье, достала губную помаду, открыла и быстрым движением провела по губам. Миссис Стирлинг говорила строго и впечатляюще о том, в каком привилегированном положении мы находились, как дорого мы должны ценить доброе отношение к нам и быть готовыми отплатить за это тоже добром. По ее словам, мы были “армией посланников доброй воли, отправляющихся в огромный и непростой мир”. Я чувствовала, как все мы становились выше и взрослее под взглядами дяди Макса, миссис Стирлинг и присутствующих родителей. Последние согласно кивали, как заведенные, на протяжении всего выступления миссис Стирлинг, а когда она закончила, зал вновь встал и разразился овациями.

Следующей вышла Мари. Она говорила о страхе, о том, как ей было страшно ехать сюда, страшно находиться вдали от дома, жить среди чужих людей. Она говорила, как страх постепенно испарялся, “испарялся тихо и незаметно”, и таким образом она поняла, что не надо бояться перемен в своей жизни. Мне пришло в голову, что Мари словно подслушала мои собственные мысли, то, что я думала и чувствовала. Я посмотрела вокруг себя и увидела, как все ребята согласно кивали и улыбались, и поняла, что она, вероятно, подслушала и их мысли тоже.

Потом настала очередь Белен, которая спела испанскую песню о дружбе. Я до сих пор не знала, что она обладает таким замечательным певческим талантом, таким низким, звучным и уверенным голосом. Казалось, он заполнил все пространство в помещении.

Следующим выступающим был Кейсуки. По его словам, здесь он понял, что все восхожно, и что он будет очень скучать по своим друзьям (в этом месте Белен расплакалась), и что завтра мы все “полетим в стороны” и, может быть, “никогда нас не видеть в одной точке опять”.

Учителя, казалось, весь вечер изучали наши лица, словно старались запомнить их. Возможно, в их памяти всплыло то, как мы выглядели и вели себя, когда впервые приехали сюда, и теперь они видели, как мы изменились с тех пор. Может быть, они пытались предположить, какими мы станем в будущем. Я тоже всех разглядывала и думала об этом, особенно о том, что из нас получится. Жалко, что у меня не было волшебного хрустального шара, а то бы я посмотрела в него и увидела, какие мы будем через десять, двадцать, тридцать лет…

Настала очередь Гутри произносить речь. Сначала он прочитал стихотворение Роберта Фроста о развилке на дороге в желтом лесу. Человек останавливается на развилке и смотрит в обоих направлениях, потом выбирает путь, который кажется ему наименее протоптанным, но не знает точно, так ли это на самом деле. Единственное, в чем он уверен, что когда-нибудь, годы и годы спустя, вспомнит, как однажды остановился на развилке в лесу и сделал свой главный в жизни выбор.

Гутри сказал, что не знает, на самом ли деле дорога предопределяет судьбу человека, или он только думает, что это так.

- Год, два или три назад, - продолжал Гутри, - каждый из нас стоял посреди собственного желтого леса, и все мы выбрали дорогу именно в эту школу. Помните?

Я вспомнила городок на холме в Нью-Мексико, Стеллу, у которой начались роды, дядю Макса и тетю Сэнди, “похищающих” меня. Я могла бы сопротивляться. Я могла бы убежать от них. Может быть, у меня был выбор, в конце концов.

- Мы сделали свой выбор, - говорил между тем Гутри, - и он стал главным для нас. Не знаю, был ли этот путь более трудным или менее протоптанным… Иногда мне кажется, что он слишком привилегированный! Как бы то ни было, мы выбрали эту дорогу, и она привела нас сюда, собрала в одном месте.

Я вспомнила Лайлу и подумала, что ей тоже следовало бы быть здесь, с нами, и слушать выступление Гутри. Интересно, где она сейчас и что чувствует?

- Посмотрите друг на друга! - сказал Гутри. - Мы снова там, в лесу, и вновь перед каждым из нас развилка на дороге. В каком направлении мы пойдем? Удастся ли нам снова встретиться? Вот Динни, - он махнул рукой в мою сторону, - возвращается обратно в Америку. Кейсуки выбирает дорогу в Осаку. Белен - в Барселону. Мари - в Рим. - Он продолжал называть по имени каждого из сорока учеников нашего класса. - Я? - сказал он наконец. - Я тоже возвращаюсь в Америку. - Он сделал паузу и взглянул на своего отца. - Но, может быть, я снова приеду сюда. Может быть.

Еще Гутри сказал, чтобы мы не торопились идти по своим дорогам, а хотя бы ненадолго остановились и вернулись обратно к тому месту в желтом лесу, где мы свернули на этот путь, к этой школе.

- Это стало и по-прежнему будет оставаться главным выбором, потому что мы и в дальнейшем будем испытывать влияние друг друга на наши жизни. Сейчас трудно угадать, каким окажется это влияние, но есть что-то в самом воздухе данного желтого леса - здесь, в Швейцарии, по которому мы бродили и бегали и на лыжах прошли вдоль и поперек, - что говорит мне: где бы мы ни очутились, мы всегда будем нести с собой частичку друг друга, частичку Швейцарии. Обязательно! Fantastica!

Когда все зааплодировали, кто-то (думаю, это был Кейсуки) начал скандировать, и вскоре все присутствующие присоединились к общему хору:

- Viva! Viva! Viva!

44. Перемена света

После банкета все учителя направились по крутому склону холма в дом к дяде Максу. Мне тоже разрешили пригласить несколько друзей. Это была наша последняя возможность побыть вместе в неформальной обстановке, потому что завтра церемония выпуска старшеклассников будет гораздо более официальной и серьезной, а после нее все быстро разъедутся по аэропортам и железнодорожным вокзалам, чтобы оттуда отправиться по домам, и многие уже не вернутся.

Время словно давило на нас, и как отглаженная одежда неизбежно мялась к концу вечера, так и наши эмоции постепенно теряли торжественность и неспешность. Я вдруг поймала себя на том, что как-то торопливо пожимаю протянутые мне руки, сожалея, что это конец, и переживая из-за того, что, может быть, уже никогда не увижу этих ребят. И вглядываясь в их лица, я вспоминала, с кем вместе ездила на экскурсии, занималась, каталась на лыжах, ходила в походы, с кем делила радости и беды.

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая