По дикому Курдистану - Май Карл Фридрих - Страница 27

• Предыдущая
• 27/88
• Следующая

– Тогда я к нему иду!

– И прямо сейчас же. После ты вернешься сюда, и я передам тебе мое послание к бею.

Я написал на листке моего блокнота следующие слова по-турецки: «Позволь мне донести дело этого курда до твоего сердца и избежать гнева мутасаррыфа!»

Я подписал письмо, передал его Дохубу, и он спешно удалился. Мне хватило наглости уверенно играть роль весьма влиятельной персоны. Конечно, риск был. Случай поставил меня, если можно так сказать, к столбу для лазания с призом на самом верху, и я добрался до середины. Обидно соскальзывать с полпути вниз, не достав приза, когда нужно еще лишь малейшее усилие, чтобы добраться до верха!

Тут возвратился Халеф и принес такое количество закусок и фруктов, будто хотел запастись провиантом на целую неделю.

– Больше чем достаточно, хаджи Халеф Омар, – сказал я.

– Аллах акбар, господин, но мой голод еще больше. Ты знаешь, что я и маленький Ифра с сегодняшнего утра в Спандаре ничего не ели?

– Да ешьте! Но прежде всего накрой здесь стол, чтобы мой гость не ушел от меня голодным. Ты принес вино?

– Нет! Ты стал истинным верующим и все равно хочешь вкушать питье неверных! Аллах керим, как я, мусульманин, буду требовать в Амадии вина?!

– Тогда я сам принесу себе вина.

– Господин, я готов сходить за вином. Но здесь говорят по-курдски, а этот язык я не понимаю, а турецкий знаю так плохо, что могу купить лишь те вещи, названия которых знаю.

– Вино по-турецки – шараб, а по-курдски – шераб, это легко запомнить. Мистер Линдсей употребляет вино, так что иди и принеси!

Когда он открыл дверь, чтобы уйти, я услышал внизу визгливый голос Мерсины вперемежку с просящим тенорком какого-то мужчины. Халеф тут же вернулся.

– Сиди, там внизу мужчина, которого хозяйка не хочет пускать наверх.

– Кто он?

– Житель Амадии, его дочь больна.

– Какое это имеет отношение к нам?

– Прости меня, сиди. Когда я недавно покупал хлеб, примчался этот мужчина и едва не сбил меня с ног. Я спросил его, почему он так спешит, и он сказал мне, что его дочь внезапно тяжело заболела и может умереть. Тогда я посоветовал ему прийти к тебе, ибо он не мог найти врача. И вот он пришел к тебе.

– Ты совершил глупость, Халеф. Ты же знаешь, что я лишился моей маленькой аптечки и теперь у меня нет лекарств, которыми я лечил на Ниле!

– О сиди, ты большой ученый и сможешь исцелить больного и без тех зерен, что ты давал раньше.

– Я же совсем не врач!

– Ты можешь все!

Что делать? Халеф, вспомнив врученный бакшиш, опять наговорил обо мне кучу небылиц, и мне снова придется расхлебывать неприятности.

– Хозяйка умнее тебя, Халеф! Ну, ладно, иди и приведи этого мужчину.

Вскоре он вернулся, подталкивая в спину бородатого человека, у которого на лбу выступили бисеринки пота. Это был курд, я понял это, увидев толик – челку, падавшую ему на лоб из-под сдвинутого чуть-чуть наверх тюрбана; но одежда у него была турецкая.

– Салам! – приветствовал он меня поспешно. – О господин, иди быстрее, иначе моя дочь умрет, она уже почти на небесах!

– Что с ней?

– В нее вошел злой дух, который ее убьет.

– Кто это сказал?

– Старый турецкий хаким[41], которого я приглашал. Он повесил на нее амулет, но считает, что он ей не поможет.

– Сколько ей лет?

– Шестнадцать.

– У нее бывают судороги или приступы эпилепсии?

– Нет, она никогда не болела.

– Что делает злой дух с нею?

– Он вошел в нее через рот, ибо она жаловалась, что он раздирает ей сердце, увеличивает ей глаза, чтобы глядеть наружу. Ее рот и лицо красные, она лежит и говорит о красотах неба, куда вскоре может попасть.

– Я посмотрю, смогу ли тебе помочь. Ты живешь далеко отсюда?

– Нет.

– А кроме старого хакима есть еще врач?

– Нет.

– Тогда идем скорее!

Мы поспешили вперед. Он провел меня тремя переулками в дом, с виду весьма приличный. Значит, владелец не принадлежал к особо бедным людям. Миновав две комнаты, мы прошли в третью. На низкой подушке лежала девочка. Около нее стояли на коленях несколько плачущих женщин, сбоку сидел старик, бормочущий молитвы.

– Ты хаким? – спросил я его.

– Да.

– Что с больной?

– В нее вошел дьявол, господин!

– Глупости! Если бы в ней был дьявол, она не говорила бы о небесах.

– Господин, ты не разбираешься в этом. Он запретил ей есть и пить, и кружит ей голову.

– Дайте я посмотрю больную!

Я отстранил женщин и встал перед девочкой на колени. Она была очень красивой.

– Господин, спаси мою дочь от смерти, – взмолилась одна из женщин, – и мы отдадим тебе все, что у нас есть!

– Да, – подтвердил отец девочки. – У тебя будет все, ведь она – наш единственный ребенок, она – наша жизнь.

– Спаси ее, – раздался голос из глубины комнаты, – и ты станешь богат, и тебя возлюбит Господь.

Я глянул туда и увидел старую женщину. Ее внешность заставила меня содрогнуться. Ей, видно, было лет сто, тело скрючено и состояло, похоже, из кожи и костей. Ее ужасное, худое лицо напоминало череп, хотя с головы свисали почти до пола тяжелые белые косы.

– Да, спаси ее, спаси мою правнучку! – повторила она, просяще воздевая сухие руки. – Я буду просить на коленях Матерь Божью, чтобы это у тебя получилось.

Католичка! Здесь, среди курдов и турок!

– Молись, – ответил я с волнением, – я попытаюсь, но сможет ли здесь помочь человек!

Больная лежала с широко открытыми ясными глазами, но ее зрачки были расширены, лицо сильно покраснело, дыхание и пульс были частыми, а шея судорожно подергивалась. Я даже не спрашивал, когда заболела девочка. Я хоть и был дилетантом, но понял сразу, что больная съела белладонну или страмониум.

– Твою дочь рвало? – спросил я отца.

– Нет.

– У тебя есть зеркало?

– Есть, но маленькое.

– Дай его мне.

Старый хаким хрипло засмеялся:

– Злой дух посмотрится в зеркало!

Я не ответил ему и с помощью зеркала направил проникающий через окно луч уже опускавшегося солнца прямо на лицо девочки. Слепящий луч не оказал никакого действия на радужную оболочку глаза.

– Когда твоя дочь последний раз ела? – спросил я.

– Я не знаю, – ответил отец, – она была одна.

– Где?

– Здесь.

– Это не злой дух вошел в нее, она съела или выпила что-то ядовитое!

– Аллах-иль-Аллах! Это так, господин?

– Да.

– Не верьте этому, – предостерег хаким, – в ней дьявол.

– Молчи, старый глупец! У вас есть лимоны?

– Лимонов нет.

– А кофе?

– Кофе есть.

– Вы можете достать чернильные орешки?

– Они растут поблизости. У нас есть немного в доме.

– Быстро сделайте крепкий горячий кофе и сварите орешки в воде, пришлите лимоны!

– Ха, он хочет накормить дьявола орешками, лимонами и кофе! – воскликнул хаким, всплескивая от ужаса руками.

За неимением ничего лучшего я засунул в рот большой палец, защитив его от сжатия зубов рукояткой ножа. После некоторых усилий эксперимент удался, хотя манипуляции стоили девочке многого. Я повторил их, но этого все же было недостаточно.

– Поблизости есть аптека? – спросил я.

– В этом же переулке.

– Идем быстрее, веди меня!

Мы пошли. Мой проводник остановился перед какой-то лавкой.

– Здесь живет торговец травами, – сказал он.

Я вошел в лавчонку и оказался в хаосе всевозможных нужных и ненужных вещей. Прогорклая помада, курительные трубки, старые, засохшие пластыри и сальные свечи, ревень и жженый сахар – все в одном ящике, кофейные зерна рядом с липовым цветом, зерна перца и очищенный мел, листья кассии в банке, на которой написано «мед», гвозди, имбирь, медный купорос, мыло, табак и соль, очки, уксус, корпия, самородная сурьма, чернила, семена конопли, нитки, резина, валерьянка, пуговицы и пряжки, смола, варенье из грецких орехов, дерьмо дьявола и фиги. Все мирно лежало друг над другом, друг под другом, друг на друге… Около всего этого восседал грязный маленький мужичок, выглядевший так, как будто он только что испробовал все эти средства и ингредиенты на себе. Сколько горя породил, должно быть, этот торговец!

• Предыдущая
• 27/88
• Следующая