Из-за милой Фрэнси - Смит Карен Роуз - Страница 17

Пока шла тренировка, Ной успел о многом передумать, в том числе и о перспективных покупателях геттисбергского катка. Их было двое. И обоим нужна была только площадь, а не каток. Стоит ли сообщать об этом Фрэнси? Подготовить ее? Может, лучше пока не волновать — ведь ничего еще не ясно, контракт не подписан, оба покупателя пока размышляют.

«Какое благородство, Гордон. Только себя-то не обманывай! Тебе совсем не хочется рассердить Фрэнси!»

Когда тренировка закончилась, Фрэнси с облегчением перевела дух. Макинтош ждал, что она скажет, и с надеждой поглядывал на нее. Но не дождался никаких восторгов. Обменявшись с партнершей несколькими фразами, он недоуменно пожал плечами и распрощался. Едва Брент сменил коньки на туфли и покинул зал, Фрэнси тут же подъехала к скамейке, на которой сидел Ной.

— Вы не заскучали?

Господи, ему никогда не надоедало смотреть на Фрэнси, где бы она ни была: на льду или на земле.

— Нет. Ну а вы-то как? Вам по-прежнему нравится фигурное катание?

— Я никогда до конца не бросала катания. — Она присела рядом с ним. — Раз в месяц обязательно выбиралась на каток в Херши и тренировалась — так, в память о прошлом. Или же каталась на пруду моего дяди. Но снова перейти к напряженным тренировкам — это другое.

— Вам не хватало жесткого ритма большого спорта?

— Примерно так же, как взрослый тоскует по той радости, которую испытывал на карусели или впервые лакомясь «сахарной ватой».

— Или когда качался на качелях?

— Да. — Она слегка пожала плечами. — Как бы я ни наслаждалась этим сейчас, это все равно не сравнить с тем, что испытывала ребенком.

Он очень хотел задать тот единственный вопрос, который помог бы заглянуть в ее душу. Если она честно ответит него, это будет равносильно исповеди. Но не так-то просто было решиться задать этот вопрос. Он боялся его. Неужели из-за того, что может стать ей ближе? Стоило ли тогда мчаться в Нью-Йорк сломя голову?..

И все же он ничего не спросил. Если Фрэнси и откроется, то лишь тогда, когда захочет сама.

Фрэнси собрала свои вещи. И вдруг у нее гулко заурчало в животе. Она сконфуженно улыбнулась.

— Я не ем перед тренировками.

— Боже! Пойдемте скорее перекусить. У нормальных людей уже и ужин успел перевариться.

Фрэнси привела Ноя в ресторанчик, который посещали многие спортсмены после тренировок. Едва они сделали заказ, за столом повисло неловкое молчание. Фрэнси то сворачивала, то разворачивала салфетку, перекладывала с места на место нож и ложку, боясь поднять глаза.

— Наверняка вы не понимаете, почему я вообще бросила большой спорт…

— Если у вас нет настроения откровенничать, — у него тревожно екнуло сердце, — то и не надо. Вы вовсе не обязаны отчитываться передо мной только потому, что я откликнулся на вашу просьбу.

— Это поможет вам понять мои колебания.

— Тогда я весь внимание.

Фрэнси глотнула для храбрости кофе и начала свою исповедь:

— Мы с Брентом заняли на Олимпиаде пятое место. Я была на верху блаженства. Брент же хотел медаль и бесился. Год спустя мы стали третьими на чемпионате страны, то есть завоевали всего лишь бронзу. А на мировом первенстве вообще только вошли в десятку лучших. Мне кажется, мы тогда перетренировались и допустили во время выступления нелепейшие ошибки. Если сказать, что Брент был разочарован, — это значит ничего не сказать. Между нами пробежала черная кошка. Все вдруг разом изменилось.

— В каком смысле?

— До Олимпиады каждая наша тренировка была особенной — праздником и радостью, потому что нас — так мне казалось — очень многое объединяло. Но постепенно Брент стал превращаться в робота. Все стало не так, не удовлетворяло его, мы повторяли элементы программы до умопомрачения. Так что и удовольствия от катания никто уже не получал. Когда я начинала возражать, он отвечал одно: ему нужна медаль. Все остальное его не интересовало.

Дрожащий подбородок и грустный взгляд выдавали ее: страстной натуре девушки нужно было совсем другое.

— И тут наши тренировки совпали по времени с катанием Бриджит Смит.

Ной сразу понял, о чем пойдет речь, но решил, что Фрэнси нужно выговориться.

— Мы с Брентом все меньше бывали вместе после тренировок. А сами тренировки становились все напряженнее и нервознее.

— Хм, он должен был понимать, что подобная атмосфера не приводит к успеху.

— Вот именно. Мы спорили, и не только друг с другом, но и с тренером. Я была несчастной и не знала, что делать. Чувствовала себя брошенной, одинокой, вдали от всех, кого люблю и кто любит и понимает меня. Так что, когда мама позвонила и упросила меня приехать домой на Рождество, я подумала, что короткая разлука только пойдет нам с Брентом на пользу.

— Брент, наверное, возмутился, возражал?

— Напротив. Даже обрадовался. Уже тогда более умная девушка поняла бы, откуда ветер дует. Но я была слепой и глухой. Когда я вернулась, Брент уже вовсю раскатывал с Бриджит. Тут меня просветили — они повсюду появлялись вместе. Перед очередной тренировкой я потребовала у Брента объяснения. Он сказал, что все у нас нормально… Но во время катания стал рассеян… Теперь-то я понимаю, что нужно было прекратить тренировки или сделать паузу, передохнуть… Однако решила, что я слишком мнительная, что мне все это кажется и у нас все еще наладится. Я ведь привыкла доверять Бренту… и просто не знала, как это… не доверять… Надо было сообразить, что наша ссора застала его врасплох, вывела из равновесия. В общем, он… не поймал меня… после сложной поддержки с вращением. Я рухнула на лед.

— Он… что? Вы же довели свои действия до автоматизма.

— У него дрогнула рука.

— Все равно тут полностью его вина.

— Да, — наконец признала очевидный факт Фрэнси. — Я сильно ушибла позвоночник. Доктор сказал, что придется отдохнуть шесть — восемь недель, а возможно, и дольше. И значит, мы не успеваем ни к чемпионату страны, ни к мировому первенству. Два дня спустя Брент навестил меня в больнице и сказал, что начал кататься с Бриджит. Ему, дескать очень жаль, но он обязан думать о своей карьере. Некоторые фигуристы так никогда и не излечивают позвоночник от падения. А то и вообще становятся инвалидами. А он не может рисковать своим шансом стать чемпионом.

— Подонок!

Фрэнси стиснула ладонь Ноя.

— Парадокс в том, что я понимала его желание иметь новую партнершу. Чего я не могла понять — так это его интимной связи с Бриджит. Он сказал, что все у них началось, когда я уезжала на Рождество, но я сразу поняла — он лжет. А потом узнала, что он встречался с ней с ноября. Наверное, я была слепой дурой, потому что ничегошеньки не заметила…

— Мы видим то, что хотим видеть. Иногда нам тяжело принять очевидные факты.

— Это случилось два года назад. С тех пор я и стараюсь жить без иллюзий.

— Боли в спине прошли?

— Да. Через три месяца я могла снова встать на коньки.

— А почему не нашли себе нового партнера?

— Брент нанес мне слишком глубокую травму. Я хотела только одного — уехать к своим и забыть о спорте.

— А как прошла эта неделя?

Она уставилась на кофейную гущу в своей кружке.

— Я снова могу кататься с Брентом. Вероятно, страх перед падением тоже пройдет через пару месяцев. И я снова начну доверять ему в этом плане. Но… не уверена, хочу ли остаться с ним.

— Как много для вас значит эта медаль?

— Если мы пройдем квалификацию, то одно лишь участие в Олимпийских играх принесет деньги: собственное имя плюс реклама спорттоваров… Но я никогда не выступала ради этого… Просто до безумия любила кататься, это было смыслом моей жизни. Моя бабуля понимала это, вот и завещала мне свои деньги, чтобы как-то поддержать. Да и семье пришлось пойти на огромные жертвы. Но ни вина перед родными, ни чувство долга не повлияют на меня в выборе своего будущего. Это ведь моя жизнь.

— Да. Задача вам предстоит не из легких.

— И решить ее необходимо в ближайшие две недели. Но я не допущу, чтобы меня подталкивали к какому-то решению. Спасибо вам. Вы помогли мне понять, что я сама должна решать свою судьбу.