Из-за милой Фрэнси - Смит Карен Роуз - Страница 22

Жадно целуя ее, словно она была воздухом, без которого он задохнется, единственной пищей, способной утолить его голод, он быстро расстегнул молнию на ее джинсах и стянул их с округлых бедер. Она тут же отшвырнула их в сторону. А затем с той же поспешностью управилась с его брюками.

Она любит Ноя. Все остальное не имеет значения. Любовь, желание, жажда, страсть — все перемешалось, разросшись до непостижимых размеров.

Он подхватил ее на руки и донес до постели. Сев на краешек, он устроил ее у себя на коленях, целуя и лаская так, что мир закружился у нее перед глазами. Оставив ее губы, он проложил цепочку поцелуев вдоль подбородка, по гордой шее, перешел на ключицу, постепенно приближаясь к груди. Кружа вокруг цели, дразня и лаская, он довел ее почти до экстаза и лишь тогда наконец взял в губы ее сосок. Она выгнулась, поддавшись инстинкту желания, но он приоткрыл губы, и она разочарованно застонала. Ной рассмеялся — глубоким смехом, пронзившим ее до кончиков пальцев.

— Ной, — умоляюще прошептала она.

Он полюбовался ее телом, поцеловал носик, щеки, подбородок и наконец снова вернулся к груди.

Его губы были даром небес, сладким и возбуждающим! Искры, зажженные его поцелуями, разбежались по ее телу, воспламенили его. Казалось, крохотные язычки пламени лижут каждую клеточку. А потом маленькие костры слились в одно большое пламя, охватившее ее всю. Ей хотелось в этот миг одного — чтобы это никогда не кончалось!

Инстинктивно она желала и другого — чтобы он тоже пылал с ней вместе на таком же костре! И она принялась изучать его грудь подрагивающими от страсти пальцами. Мускулистая равнина. Она спустилась ниже, к средоточий излучаемого им жара. Когда легко коснулась его, Ной издал горловой звук. Ей это доставило неизъяснимое удовольствие. Она тоже может воздействовать на него! И это восхитительно! Она вгляделась в его лицо, надеясь найти во взгляде то, что искала. И увидела жажду обладания. Но была ли там любовь, она не знала. Как женщина поймет, любят ли ее, если мужчина молчит? Надо дождаться признания! Такого, чтобы оно шло от сердца, без всякого принуждения. И спрашивать его она ни о чем не станет. Во всяком случае, не в такой момент, когда их сердца бьются в унисон.

У него была пленительная особенность: он не спешил брать, сначала одаривал. Дрожа от нетерпения, она охнула, когда он коснулся пальцем сердцевины ее возбуждения. Это произвело на нее оглушительный эффект: пьянящее чувство полета. Он снова и снова ласкал ее, пока она не начала извиваться под ним, схватив его за плечи. Она не должна испытывать такой экстаз в одиночку! Он тоже должен получить хоть толику того, что дал ей. Выгнувшись дугой, она жаждала слиться с ним не только физически, но и эмоционально. И, ощутив его уже совсем близко, она полностью раскрылась перед ним.

Он резко дернулся, и она, опешив, раскрыла глаза.

— В чем дело?

— Ты как-то предохраняешься?

У нее чуть не остановилось сердце, затем оно ухнуло куда-то в пропасть. Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, ведь и она довольно четко представила себе последствия. Но отринула все.

— Нет…

Он был в ярости и хватал воздух ртом, пытаясь совладать с собой.

— Так почему сразу не сказала?

— Потому что была не в состоянии думать. Как и ты. Не волнуйся, Ной. У меня сейчас безопасный период.

— Кто знает это наверняка? — прорычал он. Быстро вскочив с постели, он отступил.

А всего миг назад они были близки как никогда.

Она потянулась к нему и коснулась его руки.

Он дернулся.

— He трогай меня, Фрэнси. Только не сейчас.

Она вспыхнула:

— Ной, ничего бы не случилось. Честно. Я хочу этого.

Он мотнул головой.

— А вдруг?.. Что будет с твоими планами о спорте, если ты забеременеешь? Я всю жизнь буду корить себя за твою изломанную карьеру!

Он был прав. Она вела себя легкомысленно. Как последняя дурочка.

— Я просто не подумала об этом…

Он ошарашенно уставился на нее.

— Верится с трудом. Женщины обычно гораздо расчетливее мужчин и всегда знают, что делают.

Отрезвляющая пощечина! Он, значит, возомнил, что она решила поймать его в западню? Использовать его! Но если он так думает, значит, ни капельки не любит ее! Слезы жгли глаза, но она не доставит ему радости лицезреть ее страдания.

Решительно соскочив с кровати, она почти закричала:

— Срочно одевайся. Вон отсюда!

— Фрэнси…

Она замерла. Но так и не взглянула в его сторону.

Он вздохнул.

— Пожалуй, мы оба были не в состоянии рассуждать трезво.

Предательская слезинка выкатилась из уголка глаза. Она решительно сморгнула ее.

— А как насчет чувств, а, Ной? — Ярость не покидала ее.

И ведь прекрасно понимала, что все ее слова впустую. Трудно вызвать в нем то, чего никогда не было.

— Но мы оба знаем, что чувствам нельзя давать волю.

— Даже если я не вернусь в большой спорт?

— Твое решение не имеет ко мне никакого отношения, — мрачно заявил он. — Я ничего не обещал тебе. И я по-прежнему перелетная птица, катаюсь по стране и до сих пор понятия не имею, что это такое — семья и семейные отношения. Я говорил это и раньше и повторяю сейчас: не знаю, что требуется для семейного счастья.

Она подобрала свой лифчик и повернулась к нему, не отдавая себе отчета, что стоит нагая перед мужчиной, который предпочел честность всему прочему. Только вот почему-то продолжал обманывать себя.

— Ты клевещешь на себя. Ты очень чуткий, щедрый и заботливый. И знаешь о привязанности не понаслышке. Но не хочешь быть таким. Не знаю почему. Возможно, тебя это пугает. Думаешь, мне легко? Но я хотела рискнуть.

Натянув свитер, она искоса взглянула на него. Но он уже надел свою непроницаемую маску, защищавшую его от всего мира. Пока он сам не решит открыться перед теми, кто ему небезразличен, он не полюбит и его не полюбят.

Она-то любила его. Но совершенно не знала, что ей делать со своей любовью. Собственно, она ужилась бы со своим чувством, зная, что Ною она тоже дорога, но пока он не был готов полюбить, довериться ей полностью. И сколько еще останется одиноким путником, сторонним наблюдателем чувств, вместо того чтобы смело испытать их и быть готовым платить по счетам возможными разочарованиями и болью? В любви и такое случается, и довольно часто.

Она оделась, стараясь как можно скорее оставить Ноя наедине с собой, замкнувшегося в глухой обороне. Осталось сделать лишь последнее признание, чтобы все до конца стало ясно этому Фоме неверующему.

— Когда-то я мечтала выйти замуж за Брента, кататься с ним в паре, пока хватит сил. Но то были мечты юной, наивной девочки. Теперь нет той девочки и мечты ее изменились. Не знаю, как насчет фигурного катания, но Брент и здесь уже не фигурирует. Так что не упоминай его в качестве защиты собственной слабости, ладно? У нас с Брентом отныне нет ничего общего.

Ной уставился на хлопнувшую дверь и попытался расслабить сведенные мышцы. Стукнул в бешенстве кулаком по матрасу. Проклятие! Надо было вовремя смыться в Ричмонд.

«Почему?»

Потому что…

«Что? Решил прокуковать всю жизнь одиночкой? Так-то оно, конечно, спокойнее, безопаснее… Можно даже постараться забыть о Фрэнси…»

Глупости! Просто давно пора с головой окунуться в дела. Никто не сделает за него то, от чего бизнес процветает.

«А как же Фрэнси?»

Он познал все тайные уголки ее тела. Попробовал на вкус медовую сладость ее зрелости. Слышал ее вздохи и стоны, требовавшие удовлетворения. Она хотела, чтобы он овладел ею, хотела испытать с ним блаженство, пока он сам все не испортил. Но разве у него был выбор?

Он обещал ей, что останется до Дня святого Валентина, дня влюбленных. Это уже через неделю. Он сдержит слово. Но потом сразу же уедет. Так все же лучше для них обоих.

Фрэнси бесшумно проскользнула в дом, надеясь, что еще никого нет. Но тут же услышала шум работающего телевизора.