Верная Рука - Май Карл Фридрих - Страница 48
- Предыдущая
- 48/307
- Следующая
— Само собой. Ради этого он будет готов на любые жертвы.
— Вот именно. А потребуется от него совсем немного — без промедления заключить мир с апачами и оставить в покое Кровавого Лиса.
— Мистер Шеттерхэнд, — восхищенно заявил старик, — вы большой чудак, но вместе с тем чертовски хитрый парень. Это я вам говорю! Он, как пить дать, согласится на ваши условия.
— Вот и я так думаю.
— Да, согласится; как ни жаль, а он вынужден будет это сделать.
— Почему жаль?
— Потому что я лишаюсь удовольствия — огромного, ни с чем не сравнимого удовольствия, сэр.
— О чем вы, мистер Каттер?
— О возможности преподать краснокожим хороший урок. Знаю, вы относитесь к ним по-другому, ну, а я повторяю: это мерзкие твари, вредители, и они должны исчезнуть с лица земли!
— В вас опять заговорил не привыкший рассуждать ковбой, мистер Каттер, — заметил я. — И в том самом тоне, который раздражает меня, как вы уже могли заметить.
— Оставьте свое раздражение при себе! — огрызнулся старик. — Будь вы ковбоем, так узнали бы, что всякий индеец — прирожденный конокрад. Ох, сколько я намучился с этими негодяями!
— Похоже, не так уж сильно они вам навредили, вы благополучно дожили до глубокой старости.
— Да, мучения пошли мне впрок, — скорбно подтвердил Олд Уоббл. — Тут я не спорю. И все-таки я ненавижу этих краснокожих ублюдков и радуюсь, когда мне удается истребить хоть нескольких из них — чем больше, тем лучше. Но не могу не признать, что ваша идея великолепна, хотя лично я жду от нее только неприятностей. Впрочем, одна маленькая надежда у меня еще осталась.
— Какая надежда? — забеспокоился я. — Признайтесь, на что это вы надеетесь, мистер Каттер?
— На то, что другие вожди команчей не пойдут на соглашение.
— Да, они могут и заартачиться, особенно Нале Масиуф.
— Этот тоже. Но я имел в виду молодого вождя Железное Сердце, или Большого Шибу.
— Интересно, почему именно его?
— Как раз из-за возраста. Его отец был верховным вождем племени, и теперь сын хочет занять такое же положение, но с ним соперничают другие вожди. А потеря Вупа-Умуги амулетов даст ему прекрасный повод вывести его из игры.
— Ваши рассуждения логичны, но в данном случае вас ждет разочарование. Я ведь уже говорил, что Большой Шиба мне многим обязан, если потолковать с ним серьезно, по душам, он, я думаю, пойдет мне навстречу.
— Потолковать серьезно? Вы хотите припугнуть его?
— Если потребуется, то да.
— Чем же?
— Ну, во-первых, нашими апачами.
— Этим его не проймешь. Команчи и так воюют с апачами.
— Тогда я выставлю аргументы морального порядка.
— Да вы что? Неужели вы и вправду думаете, будто слово «мораль» хоть что-нибудь значит для краснокожего?
— Уверен в этом.
— Вы здорово ошибаетесь!
— Как-никак, я выкурил с ним не только трубку мира, но и трубку дружбы. Вы полагаете, это не стоит принимать в расчет?
— Трубку дружбы? Это меняет дело. Да, да. По их дикарским понятиям, теперь вы — братья и уже никогда не должны сражаться друг против друга.
— Ну вот, видите. Если Большой Шиба мне откажет, все будут знать, что он нарушил древний обычай, преступил клятву; об этом станут говорить в каждом вигваме, у каждого лагерного костра. Сами понимаете, какие последствия ждут тогда молодого вождя.
— Хм, пожалуй. Его заклеймят позором, как клятвопреступника, и уже никто, ни белый, ни индеец, не захочет курить его табак.
— Совершенно верно. Поэтому я убежден, что он откажется от борьбы с нами — если не из добрых чувств, то хотя бы вняв голосу рассудка. Не так ли, мистер Каттер?
— Похоже, что так. Значит, все мои надежды окончательно идут прахом… Хотя нет — у меня есть еще один шанс: а вдруг вам не удастся стащить эти чертовы амулеты!
— На это лучше не надейтесь. Так или иначе, я их заполучу.
— Не будьте так самоуверенны, сэр! Заранее никогда не знаешь, на каком месте споткнется твоя лошадь.
— Здесь никаких неожиданностей не предвидится, да и обстановку я изучил. Имеется только одно препятствие, которое способно помешать мне добыть амулеты, только одно, о многоуважаемый мистер Каттер!
Старик опешил.
— Что это вам вздумалось так ко мне обращаться?
— Просто вы и есть то самое препятствие, сэр. Если вам опять придет на ум какая-нибудь затея вроде вчерашней, мы наверняка потерпим неудачу. Ну а если нет — все будет в порядке.
— На этот счет не беспокойтесь, — обиженно сказал Уоббл. — Я буду делать то, что вы велите.
— Вы уверены, мистер Каттер? Я спрашиваю еще раз: вы действительно в этом уверены?
— Да, черт подери! А то вы потом опять начнете читать мне мораль перед всеми ребятами, а я этого совсем не хочу, this is clear!
— Вы меня чрезвычайно обяжете, если сделаете, как сказали. Тогда я смогу быть спокоен за судьбу нашего предприятия.
— Ладно, ладно. Но вот послушайте-ка, мистер Шеттерхэнд — вы такой хитрец и всезнайка, а позабыли об одном очень важном пункте, от которого зависит успех.
— Но вы-то вспомнили о нем, сэр?
— Вспомнил, хотя, к сожалению, только сейчас.
— Что же это за пункт, мистер Каттер?
— Лошадь! — выпалил старик.
— Лошадь? Какая лошадь?
— Та, которая повезет вашего ниггера… то есть негра. На чем ему ехать отсюда? Или он побежит рядом с вами, держась за стремя?
— Ах, вот вы о чем. Да, забыть о такой вещи мог бы только самый зеленый новичок.
— Нам надо было взять еще одну лошадь! — торжествующе заявил Олд Уоббл.
— Нет, сэр. Все остальные, кроме тех, на которых мы приехали, недостаточно выносливы. Ни одна из них не выдержала бы дороги в оба конца, а отдыхать нам некогда! Мы возьмем лошадь здесь.
— У краснокожих?
— Конечно. Ведь манежей в прерии нет, и получить коня напрокат тут негде.
— Хм! Занятная идея! Украсть лошадь у индейцев! Но это очень рискованно, мистер Шеттерхэнд. А что, если она тоже окажется не слишком резвой?
— Не беспокойтесь, мистер Каттер. Я уже присмотрел одну, и она нам вполне подойдет.
— О, вы даже успели выбрать подходящую?
— Да, и это великолепное животное. Она привязана отдельно от табуна, рядом с палаткой Вупа-Умуги. Думаю, обычно на ней ездит сам вождь. Лошадь очень хороша, и ему, наверно, не хотелось рисковать ею в долгом и опасном походе в Льяно. Поэтому он оставил ее дома.
— Так негр поедет на ней?
— Нет, на ней поеду я, а он на моей.
— Well, но тогда возникает еще одно затруднение.
— Как, опять?
— Да, на этот раз последнее. Допустим, все у нас прошло удачно: вы оглушили часовых, мы вытаскиваем из вигвама негра, забираем амулеты вождя, и все это так незаметно, что ни одна живая душа ничего не заподозрила. Но с лошадью дело без шума не обойдется. Это я знаю наверняка.
— Я тоже это знаю.
— Индейская скотина, никогда не носившая на себе белого человека, и близко вас к себе не подпустит.
— Подпустит.
— А если вы все-таки изловчитесь и заберетесь на нее, она не будет вас слушаться.
— Будет.
— Ого! Вы так уверены в своих силах? В таком случае вас можно сравнить лишь с одним наездником, лучшим в мире.
— Кто же этот джентльмен?
— Это… это… Не сочтите за хвастовство, но это не кто иной, как Олд Уоббл, он же король ковбоев.
Я улыбнулся.
— Да! — продолжал старик. — Это я! Вам кажется, хватил лишку? Но тем не менее это так. Известно вам, что значит получить прозвище короля ковбоев? Да то, что нет такой лошади, от которой я не добился бы всего, чего захочу! Можете ли вы сказать о себе то же самое?
— К чему это, мистер Каттер? Слова немногого стоят.
— Что ж, вы правы. За мужчину должны говорить его дела. Я давно уже слышал, да и видел, что вы неплохой наездник, ну, а теперь…
— Охотно верю, что вы это слышали, но видеть пока не могли, — вставил я.
— Как это не мог видеть? За последние дни у меня было достаточно возможностей посмотреть на вас в седле.
- Предыдущая
- 48/307
- Следующая