Выбери любимый жанр

Крестовый отец - Майданный Семен - Страница 16


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

16

Он прочитал в ее смутных гляделках то, о чем она сейчас гадала. А думала она – как их мало было, мало есть и будет мало. Мужиков, которые властвуют. Тех, что не смогут бултыхаться по проруби жизни шестерками или шнырями, западло им жиреть в барыгах, пусть и затоваренным по макушку, их нутро корежит от подчинения кому-либо. А поди победи без драки насмерть! Но они или подохнут, или сметут чужие фигуры с доски.

Очень-очень мало их. Мужиков, которые могут делать с бабами что захотят. Потому как бабы, пусть самые что ни на есть разынтеллигентные, которым вроде бы обязательно подавай утонченную духовность, плющатся под мощью победительной силы, исходящей от этих мужчин, и все их девичьи высокодуховные запросы летят к чертям, как клочки линяющей шерсти. Пусть хоть обезьяньей внешности, об параметрах забываешь сразу, ты уже ничего не видишь, ты только чувствуешь. Чувствуешь, как растекаешься маслом по сковороде, когда тебя придавливает мужская мощь, сотканная из железного закваса, властности и отчаянного бесстрашия.

И дело не в отштангованных и прохимиченных бицепсах и браваде типа «да мне никто не указ, я кого хошь заломаю, никого не боюсь». Понтующегося быка, который так навсегда и останется мелочью, красующейся перед еще большей мелочью, от мужчины-победителя любая баба сходу распознает чутьем древних инстинктов: по глазам, по походке, по запаху.

И страшно с такими, и удивительно сильно.

Вот какие клубки мыслей сумбурно, путано крутились в голове у Нины.

Сергей поставил пакет сока уже не на край стола, а ближе к середине.

– Говори, – приказал.

– О чем? – Нина не без труда выходила из послелюбовного транса.

– О своем звонке в мою машину в тот день. – Сергей вонзился ей в глаза.

– Звонок? А что? Я не понимаю, – в натуре вроде бы непонятку выражало ее фото.

– Тебя гнобили позвонить, выпытать, где я? Кто-нибудь выходил на тебя? Кто? – Вопросы выскакивали, как пули из холодного ствола.

– Нет, – прошептала она. Румянец ушел с лица, кожа бледнела. Она испугалась, когда стала осознавать, что Сергей ее в чем-то подозревает. Вот только боится она разоблачения или это обыкновенный неподконтрольный страх человека, в котором сомневаются и которого подвергают допросу?

– С кем встречалась, с кем контачила в тот день? Рассказывай.

– С Верой, – быстро ответила Нина, потом призадумалась.

Конечно, насчет Верки думать было нечего – подружки редкий день не виделись.

– Обо мне сюсюкались?

Нечто вроде смущения пробежало по ее губам. Неужто напряглась, решив, что от нее потребуют разбалтывать девичьи секреты?

– Да, говорили, – сказала-выдохнула Нина. И прибавила с некоторым вызовом, встряхнув роскошными, до плеч, русыми волосами: – А почему мы не должны говорить о тебе?!

Сергей подтянул к себе пакет с соком.

– О том, что я собираюсь на таможню, звонила? – Он влил в себя остатки грейпфрутовой водички.

– Ты же не запрещал. – Страх не мешал показывать норов. – Не заставлял клясться на крови. Я что, великую тайну выдала?

– Что именно огласила про мою стрелку на таможне? – сказал, придав жесткости, чтоб ее не тянуло на пустяшные выяснения. – Давай дословно.

«Час от часу не легче – еще и Верка, оказывается, в курсах Серегиных заморочек. Эх, была правда в словах Евстигнеича-Ручника из „Места встречи»: „Кабы не работа, век бы с бабами дела не имел. Языком машут, как помелом метут». Ну, я-то тоже хорош гармонист, надо было раз и навсегда конкретно запретить трендеть по подругам, вплоть до самых лепших, про мои дела».

– Только то, что будешь до вечера пропадать на таможне, ничего больше. – Взгляд ее цвета луговых колокольчиков выдерживал натиск его буровых зрачков, нащупывающих под не слишком длинными, но ухоженными ресницами отсверки неправды.

– А о том, что после я к Филипсу собираюсь завалиться?

– Нет.

– Точно?

– Точно, Сережа.

– Хорошо. Что еще делала, с кем еще перекидывалась словами?

– Потом ходила на маникюр. В бассейне была. – Румянец снова стал выступать на щечках. Щечки у нее были по-детски припухлыми, их нежную кожу целовать – одно удовольствие.

Испуг отпускал женщину, возвращалось спокойствие, а вместе с ним кокетливая игривость. Стала поигрывать пуговичкой расстегнутой кофты, той пуговичкой, что на уровне груди – знакомое до крохотной родинки подножие холмика показывало себя и тут же скрывалось за краем кофты. Провела, словно слизывая помаду, языком по губам. Намекая, что у них еще осталось время. Про оставшееся время Сергей помнил.

– Да и все вроде. – Нина пожала плечами. – Потом дома сидела, тебя ждала. А говорила… Ну, с девочками в парикмахерской и в бассейне. О женской ерунде. Как замечательно ты, Наталья, выглядишь, у тебя новый костюмчик, какая прелесть, где купила…

– С тем днем пробили. – Сергей придвинул стул, положил локти на стол. – Дальше. После моего ареста. Кто проявлялся?

– Лев Арнольдович. От него и узнала о тебе, он утром позвонил. Потом поехала к матери, там и осталась. Никто, кроме Льва Арнольдовича.

Нинка замолчала, ожидая от него продолжения, и явно не словесного.

Если то, что она говорит, – правда, через нее никак не ковыряли. Если врет, то врет складно. Впрочем, к такому расспросу и обязана была подготовиться.

В общем, правильно она держится. Она, как многие бы на ее месте, услышав, что твой мужчина тебя подозревает, не стала дыбиться на цирлах. Дескать, как ты только мог подумать такое! Ведь я! Да для тебя! А ты?! Знала, что все это – порожняки. Бабские сантименты прибереги для мальчиков из других жизней. Уходи к клеркам, к менеджерам-хрененеджерам или к интеллигентам и негодуй сколько хочешь.

– Лады, – хлопнув пятерней по столу, Сергей как бы отрезал предыдущую порцайку разговора. – А теперь слушай меня так, как никогда не слушала, – сказал совсем другими нотами. Предельно медными и конкретно бесстрастными, как провод высоковольтной линии. – Я тебе грю вот что. Если подставила, но повинишься сей момент – прощу. Могли завинтить, надавить мамашкой или сеструхой. Прощу. Сейчас прощу. Потом – нет. Я выживу, размажу мудаков, что меня подставили, никого не оставлю. И тебя, если предала…

Опять вспыхнули испугом ее зрачки. А как не вспыхнуть, когда слышишь такое и знаешь, что нет игры и позы в его обещанках. И то, что сейчас он и вправду простит. И не за какую-то там благодарность, а потому что баба она, значит, имеет право на слабость. Может быть, всего на одну-единственную слабость.

Шрам видел страх, что вызвали его слова, но врубался – и не могло быть по-другому. Какая б женщина таких слов не испугалась, даже если и нет за ней вины?

Так что ни о чем не говорит ее испуг. Или может говорить о чем угодно. Например, о том, что Нинка очень хорошо играет и очень хорошо подготовилась к возможным выворотам их разговора. Может, крепко убедили, что живьем никак Шраму из крытки не выползти, очень серьезные люди этого не хотят.

– Все так, как ты побожилась? Ты не пошла против меня?

– Сергей, да разве я могла бы… – прошептала она. Ее глаза цвета луговых колокольчиков набухали васильковыми слезами.

Не чуял Шрам фальши за ее словами. Да вот до конца все одно не поверить, просто нельзя ныне иначе, А поверит он в ее верность, когда под дулом расскажут все те штрихи, что заварил и эту вонючую похлебку. И если затуфтила ему сейчас Нинка… Трудно будет убить, но придется. И обязательно своими руками…

– Иди ко мне, – повелел Сергей.

Нина поднялась, обошла стол. Он усадил ее на колени. До прихода адвоката у них еще оставалось время.

Мало их, мужиков-то этих, еще и оттого, что перегрызают друг другу глотки, – на них, на таких, на всех воздуха не хватает.

Откажи такому баба – не станет упрашивать… какое там упрашивать, смешно даже предполагать такое! Не станет тратить себя на возню с тобой. Просто оттолкнет и вычеркнет тебя навсегда из своей жизни. Ты потом пожалеешь, а никто тебя обратно не позовет.

16
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело