Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Розин Вадим Маркович - Страница 71

Второй ответ предполагает обсуждение данной проблемы с точки зрения представления об объективности. Бердяев писал, что он не верит «в твердость и прочность так называемого «объективного» мира, мира природы и истории. Объективной реальности не существует, это лишь иллюзия сознания, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа».

Если принять эти различения, то Бог, эзотерический мир, природа — хорошо известные идеи (Бога, эзотерического мира, природы), вынесенные, объективированные во вне человека, в реальность. Причем Бог — это коллективная (соборная) идея, эзотерическая реальность — идея индивидуальная (эзотерический мир изоморфен внутреннему идеальному миру эзотерика, является его проекцией), природа — идея так же коллективная. Но в отличие от идеи Бога и идеи эзотерического мира, как опирающихся на духовный опыт (соборный и индивидуальный), идея природы опирается на опыт практический — теоретического мышления и (отчасти) инженерии.

Далее возникает альтернатива. Если объективация трактуется натуралистически, то и мир приходится признать противоречивым. Бог, например, ответственен за зло (известная проблема теодицеи), эзотерический мир парадоксально включает в себя Бога, а природа отрицает саму себя как инобытие Бога или изотерической реальности. Если же объективация персонифицируется, как это делает Бердяев, который вводит понятие «несотворенной свободы», то приходят в противоречие личность, Боги мир. Отчасти, конечно, указанные противоречия преодолеваются за счет разделения двух миров — подлинного и неподлинного (горнего и дольнего), но тогда человеку приходится отказаться от обычной жизни и мира.

«Настоящий предмет любви в горием мире, — пишет Плотин. — С ним возможен истинный союз, его можно принять и обладать им по-настоящему, а не только извне, как было бы, если бы мы обнимали его нашими руками из плоти и крови. Каждый, кто испытал это, о чем я говорю: когда душа приближается к нему, вступает с ним в общение, принадлежит ему она получает новую жизнь. В этом состоянии она понимает, что здесь присутствует то, что дает настоящая жизнь, и она ни в чем более не нуждается; напротив, она должна отринуть все остальное и найти покой в общении с Богом: надо стать им одним, далеко отбросив все наши покровы. При этом мы спешим вырваться из материального мира, и нас стесняют цепи, связывающие нас с окружающими вещами: ведь мы хотим слиться с Богом всем своим существом, так, чтобы ни одна частица не осталась ему чуждой… настанет минута, когда созерцание станет постоянным, и тело уже не будет препятствием».

Наконец, если объективации придается чисто гносеологический статус (акта объектирования), то формального противоречия, конечно, нет; объективировать можно любые разнородные установки, но содержательное противоречие остается, а именно, противоречие в самой духовной жизни и деятельности, ориентированных на разные ценности (религиозные, эзотерические, научные). Таким образом, хотя научное, религиозное и эзотерическое мироощущения могут совмещаться и в личности, и в культуре, это совмещение создает определенные проблемы и противоречия в развитии как человеческого духа, так и указанных типов человеческой жизнедеятельности и мышления.

Итак, мы познакомились с эзотерическими учениями Будды, Шри Ауробиндо Гхош, Рудольфа Штейнера, Даниила Андреева, отдельными эзотерическими идеями христианства. Теперь читатель получит представление о дзэн— буддизме, учении Кришнамурти и Карлоса Кастанеды. Завершаться вся работа будет собственными размышлениями автора. Однако прежде чем мы перейдем к изложению идей дзэн-буддизма, хотелось бы еще раз пояснить наш подход к эзотерическим учениям. Эзотерическая действительность — это не действительность «первой природы», с ее неизменными, вечными законами, это действительность в определенной мере духовная и витальная. Эзотерическая истина — не истина естественной науки с ее практической, инженерной ориентацией, направленной во вне человека, на природу. Эзотерическая истина соотносительна с эзотерическим учением и таким же опытом жизни, она адресована прежде всего самому человеку и только через него — внешнему миру. Хотя современная наука и человек ушли в своем развитии, по сравнению с прошлыми столетиями, далеко вперед, тем не менее в силу неоднородности культуры, а также действия традиций всегда существует почва для иных, альтернативных (по отношению к науке) форм мышления и мироощущения. Эзотеризм и является одной из таких форм. В этом смысле гарантии истинности эзотерического знания все же существуют: они в культурном многообразии, в плюрализме разных форм осмысления и объяснения мира и его проблем, в реальной возможности разных опытов жизни. Поэтому вовсе не обязательно принимать на веру эзотерический мир, важно другое — с помощью эзотерического учения критически взглянуть на себя и на мир, попробовать понять альтернативное мироощущение другого человека, задуматься серьезно над фундаментальными вопросами бытия.

Пояснив таким образом отчасти наш подход к эзотерическим учениям, мы можем продолжить путешествие по странам эзотерического мира. На очереди дзэн-буддизм.

Дзэн, или дзэн-буддизм, парадоксальное, эпатирующее учение, сегодня весьма популярное на Западе, да и у нас. На Востоке же оно занимает подобающее ему скромное место среди многих других эзотерических учений. В строгом смысле это даже не учение, а скорее умозрение, особый образ жизни, особое мироощущение. Однако дзэн был провозглашен, разъяснен (и не раз), оброс литературой, комментариями и в конце концов укоренился в форме учения, родственного буддизму. Но дзэн не был бы дзэном, если бы не отрицал самого себя. Известный японский исследователь и интерпретатор дзэн Судзуки пишет: «Дзэн только указывает путь… Дзэн претендует на свое родство с буддизмом, но все буддийские учения, содержащиеся в Сутрах и Шастрах, с точки зрения дзэна, не больше, чем макулатура, польза которой состоит лишь в том, что с ее помощью можно только смахнуть пыль с интеллекта, но не больше».

Вообще дзэн с колыбели твердит «нет», предварительно сказав нечто утвердительное. Шестой патриарх дзэна — Хой-нэн, с которого, собственно, дзэн себя осознает и исчисляет, в ответ на гатху Шэнь-сю (также претендовавшего на патриаршество)

пишет:

Известно, что этой ответной гатхой Хой-нэн вызвал у Пятого патриарха Хун-женя уверенность в истинном просветлении ее автора, который и стал его преемником. Иногда кажется, что дзэн — просто игра с целью эпатировать собеседника или даже оскорбить его. Однажды монах спросил учителя: «С какой целью пришел с Запада Бодхидхарма (Первый патриарх)?» Учитель сказал: «Передай-ка мне эту подставку», и только монах подал ее, он ударил его этой подставкой (А. Уотс, «Путь Дзэна»). Схватить за нос при разговоре, ударить палкой, промолчать в ответ на вопрос или даже уйти, выкинуть какой-нибудь другой фортель — вещи, вполне ординарные в практике дзэна. Вот еще один пример из Уотса. Учитель пил чай со своими учениками и вдруг бросил одному из них веер со словами: «Что это?». Ученик развернул веер и стал им обмахиваться. «Неплохо, — сказал учитель, — теперь ты», — и сунул веер другому ученику, который тут же сложил его и почесал им шею. Затем он снова раскрыл веер, положил на него кусок пирога и подал учителю. Это понравилось учителю еще больше… Какова же система взглядов, в которой в ответ на вопрос «что это» можно подать кусок пирога?