Гнездо для птенца - Майклс Ли - Страница 14

• Предыдущая
• 14/31
• Следующая

— Девочка просто прелесть, — сказала сиделка. Она нагнулась и расстелила одеяло, которое у нее было в руках, на полу; — Немного покапризничала перед сном, но затем успокоилась и хорошо спала всю ночь.

Рори подалась немного назад и кашлянула, затем улыбнулась, выжидательно глядя на Уэнди.

— Что это такое? — обеспокоенно спросила Элинор Берджесс.

Уэнди тоже кашлянула, подражая Рори. И та засмеялась и снова кашлянула.

— Такая у нас игра.

Элинор нахмурилась.

— А вы показывали ее педиатру, чтобы выяснить, нет ли здесь чего-то серьезного?

— Конечно, нет. Этот кашель — просто средство общения. Многие дети так делают. — Не может быть, чтобы Элинор не знала этого. Сперва это напугало Уэнди до смерти, как и тысячи других вещей в короткой жизни Рори, пока она не нашла объяснение в справочнике для молодей матери. Почему же Элинор так испугалась? Или Мак с Митчем и Джоном провели свое детство тоже с сиделками?

Положив Рори на одеяло, Уэнди присела на корточки и занялась с ней гимнастикой. С этого она старалась начинать каждый день, чтобы укрепить мускулы ребенка.

На лице Элинор отразилось неодобрение, но она ничего не сказала. Несколько мгновений она задумчиво наблюдала за ними.

— Я хочу попросить вас об одолжении, Уэнди.

У той екнуло сердце. Она не отрывала взгляда от ясного личика Рори.

— Буду рада помочь.

— Поскольку я не могу сама ходить по магазинам, мне бы хотелось, чтобы вы позаботились о зимних вещах для ребенка, — продолжала Элинор. — Я уверена, вам тоже кое-что понадобится.

— Да я не пробуду здесь долго, — поспешила заверить ее Уэнди.

Она не собиралась признаваться, что не может себе позволить зимний гардероб и не собирается влезать в долги из-за одежды, которую ей предстоит носить лишь несколько дней.

Это напомнило ей, что она так и не спросила Мака про билет обратно в Финикс. Ее пригласили провести Рождество у Берджессов, но ждут ли они, что она уедет сразу после праздников или что останется еще на день-два?

— Конечно, вам кое-что понадобится, — безапелляционно заявила Элинор. — Зимой в Чикаго просто не обойтись без теплых вещей. Кстати, Мак просил меня передать вам, чтобы вы ничего не планировали на послеобеденное время.

Сознавала ли Элинор, что это звучало так, словно она устраивает им свидание? Разумеется, нет, сказала себе Уэнди. Эта мысль не пришла бы и в голову Элинор. Почему она пришла в голову ей самой, было выше ее понимания.

— А сейчас он дома? Если он желает поговорить со мной…

— Нет, он поехал на работу на несколько часов. Сказал, что ему нужно закончить кое-какие дела до праздников. Вот почему он хочет быть уверенным, что у вас нет планов на послеобеденное время и что он сможет поехать с вами по магазинам.

— Разумеется. — Теперь понятно. Значит, это идея Элинор.

Элинор взяла лист бумаги со своего стола.

— Я тут составила список магазинов, в которые, мне кажется, вам нужно будет заехать. А также вещей, которые понадобятся Рори в холодную погоду.

Уэнди взглянула на список, аккуратно напечатанный на бумаге с монограммой Элинор. Ей он показался более похожим на опись товаров детского магазина, чем на список вещей, которые надо купить для маленького ребенка. Но она промолчала. Теперь это не ее дело. Она аккуратно сложила листок.

Подняв глаза, Уэнди увидела, что лоб Элинор бороздят морщины. О чем она думает? Может, подыскивает вежливый способ, чтобы выпроводить ее — теперь, когда она добилась, чего хотела?

В этом случае Элинор не стала бы задумываться, поняла Уэнди. Все необходимые слова у нее наготове.

Но если ее не выпроваживают, решила она, то она останется там, где она и есть, — с Рори. Когда Элинор наконец заговорила, Уэнди нехотя подняла глаза. Морщины на лбу пожилой женщины стали глубже.

— Мак сказал, будто Марисса не хотела, чтобы вы привезли ребенка домой, к нам.

У Уэнди слегка закружилась голова, словно она оказалась на краю бездны, которой не было тут еще мгновение тому назад. Но единственно возможным ответом была правда.

— Мне очень жаль, — мягко сказала она. — Но это действительно так.

Элинор вздохнула. Лицо ее, казалось, немного осунулось.

— Хотела бы я понять это.

От ее голоса у Уэнди защемило сердце. В нем, казалось, были нежность и боль.

— Марисса была такой красивой девочкой. Своенравной, конечно, и, возможно, более избалованной, чем мальчики. Ее, конечно, жалели, считая обделенной, потому что я была… нездорова.

Это было сознательное самоуничижение, чтобы избежать сочувствия. Но, наблюдая за движением скрюченных рук на коленях Элинор, Уэнди могла представить себе, насколько беспомощна была женщина в те годы.

— Затем — кажется, это случилось ночью — она сбежала. Все, что мы говорили, делали, во что верили и что защищали, она отрицала. И она сбежала из дома при первом подвернувшемся случае. — Элинор на мгновение прикрыла глаза. — Со стороны мы, должно быть, выглядели бесчувственными: даже не пытались поддерживать с ней отношения. Но, видите ли, Уэнди, мы посчитали, что, если оставим ее в покое на некоторое время, она сама рано или поздно вернется к нам. Только времени для этого оказалось слишком мало. — Элинор закусила губу и снова повторила: — Хотела бы я понять…

И я хотела бы, чтобы у меня было объяснение, подумала Уэнди. Или какие-нибудь слова, которые могли бы утешить ее. Но она ничего не могла сказать, чтобы облегчить эту боль.

Пока внимание Уэнди было поглощено Элинор, ребенок умудрился сбить на полу одеяло. Рори вскрикнула от удивления и досады, когда ее руки коснулись холодного пола. Элинор посмотрела вниз и рассмеялась, увидев выражение лица ребенка, при этом ловко смахнув слезу.

— По-моему, она рано начала ползать, — сказала она.

Время признаний окончено. После этого они почти по-приятельски болтали и играли с ребенком до самого ленча. Уэнди и не заметила, как пролетело время.

Считая неприличным дольше удерживать Рори возле себя, она передала ребенка одной из сиделок, чтобы ее накормили и уложили спать, и послушно последовала за креслом Элинор по коридору к лифту.

Ленч был накрыт в большой столовой, и на нем присутствовали как Элинор, так и Самюэль Берджесс. Мак не появился, не было и Митча, и разговор вращался вокруг общих тем.

Похоже, подумала Уэнди, Элинор не желает рисковать, опасаясь, как бы разговор снова не зашел о Мариссе.

После ленча Элинор удалилась к себе в комнату отдохнуть. Самюэль вернулся в свою библиотеку. А Уэнди села в гостиной у огня, где она могла следить за входной дверью, листать журналы и наслаждаться теплом и покоем. Но она не привыкла сидеть без дела. Когда появился Мак, неся в руках большую коробку, она вскочила с кресла и воскликнула:

— Боже, как я рада вас видеть!

Его брови немного приподнялись.

— Ваши бурные эмоции заставляют учащаться мой пульс.

Нежная насмешка в его голосе отозвалась в ней, и Уэнди пришлось приложить некоторые усилия, чтобы овладеть собой и спокойно посмотреть на него.

— Не волнуйтесь, в этом нет ничего личного.

Мак усмехнулся и провел кончиком пальца по ее щеке.

Инстинктивно она хотела уклониться от прикосновения, но в последний момент передумала. То место, где он коснулся, горело, как после удара током.

— Спасибо, что успокоили меня, — сказал Мак. — Это большое облегчение. Я опоздал, потому что съездил за вещами в аэропорт.

— Так самолет все-таки прилетел? Тогда мы могли бы подождать и прилететь этим утром.

— Но только подумайте, что бы вы пропустили.

Она представила себе события прошедшего дня и не нашла ничего, что побоялась бы пропустить, хотя в целом все прошло не так плохо, как она ожидала.

— Вы, например, пропустили ленч, — вслух сказала она. — Или вы ожидаете, что и сегодня вас обслужат отдельно?

— Я проглотил гамбургер, перед тем как уйти из офиса.

Бог весть что в сравнении с тем, что он пропустил! Салат из цыпленка был замечателен и на вид, и на вкус. Фарфоровые тарелки, на которых его подавали, были такие тонкие, что им самое место в музее, а салфетки из ирландского льна так гладко отутюжены, что казались скользкими, как лед.

• Предыдущая
• 14/31
• Следующая