Порванный шелк - Майклз Барбара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/77
• Следующая

Александр все еще спал, когда она уходила. Карен чувствовала себя вполне уверенно в «марочном» платье, которое Джули советовала ей надеть. Это было послеобеденное платье эпохи короля Эдуарда, с высоким жестким воротником и коротким шлейфом, отороченном кружевом. На этой неделе почти все свое свободное время она потратила на стирку, глажку, починку и переделку этого платья. Оно все еще было слишком тесным, но, как с надеждой думала Карен, не таким тесным, как прежде, когда она примеряла его в первый раз. Одна из покупательниц Джули собиралась приехать с Потомака посмотреть на это и другие платья, которые Карен несла в магазин аккуратно сложенными в бельевом мешке. Карен отдавала должное Джули. С ее стороны было благородно позволить своей служащей использовать помещение магазина для торговли собственным товаром. Хотя мотивы поведения Джули были далеко не альтруистическими. Она с этого тоже имела. Кроме того, миссис Мак благородно позволила Джули забрать кое-что из мелочей — фарфор, хрусталь. Джули ожидала большего, много большего. Это была ее идея, чтобы Карен сама носила и демонстрировала платья где только возможно, и Карен вынуждена была признать, что реклама ей не помешает.

На самом деле она привлекла меньше внимания, чем ожидала. Джорджтаунцы проявляли полное безразличие к необычным костюмам. Несколько человек уставились на нее, и одна девушка остановила, чтобы спросить, где она покупала это платье. Итак, Джули была права, подумала Карен, один потенциальный покупатель за прогулку в три квартала, не так уж и плохо. Но ее хорошему настроению не суждено было длиться долго. Поведение Джули в этот день и святого могло довести до самоубийства. Она обрушила на Карен поток указаний столь же запутанных, сколь и невыполнимых. И когда в шестой раз она встряхнула головой и запричитала: «О Боже, я, должно быть, совсем сошла с ума, раз уезжаю из города», — Карен не выдержала:

— Тогда и не уезжай. Слава Богу, у меня достаточно своих дел, чтобы еще и твое вести.

— О дорогуша, не обращай на меня внимания! — воскликнула Джули. — Ты знаешь, как я...

— К сожалению. Тебе даже не нужна моя помощь. Роб вполне мог бы здесь управиться. И если что-то будет срочное, то ты будешь всего в нескольких часах лета.

— Не смей мне звонить, если только это не будет что-то действительно срочное. — Джули закатила глаза. — Я собираюсь провести по-настоящему интересные две недели, ты меня понимаешь.

— Ничего не случится, — сказала Карен, — почему бы тебе не уехать прямо сейчас? Ты все равно ничего не делаешь, только изводишь всех.

— Правильно. И меня тоже, — раздался голос из задней части магазина. — Слушая, как вы обе визжите друг на друга, можно сойти с ума. Я просто разрыдаюсь, если услышу еще хоть одно грубое слово.

Джули не обратила ни малейшего внимания на эту высокопарную речь. Она взглянула на свои часы.

— Я не могу уйти, пока не придет миссис Шварц. Она будет ужасно расстроена, если меня не застанет. Черт побери, где же она? Она сказала в три, а уже половина четвертого.

Миссис Шварц приехала в четыре часа, извиняясь и оправдывая свое опоздание напряженным движением на мосту. Это было удобным предлогом для всех, кто приезжал в округ, поскольку обычно это соответствовало действительности.

Она взвизгнула от восторга при виде платья Карен и попросила его примерить. Карен согласилась, хотя одного взгляда на пышные формы миссис Шварц было вполне достаточно, чтобы убедиться, что у нее нет ни малейшего шанса влезть в это платье. Все-таки она в него влезла благодаря помощи Джули и Карен, но на спине платье не желало сходиться. Миссис Шварц произнесла безнадежно:

— Может быть, если бы я надела более жесткий корсет...

— Боюсь, что нет, — сказала Карен, видя зазор в шесть дюймов.

— Вы не могли бы немного выпустить в швах?

— Я это сделала насколько возможно, — добавила Карен. — Мне и то не следовало его надевать, оно сшито для девочки с тонкой талией и почти без бюста. Вы понимаете, что невозможно носить подобную одежду, даже если она хоть чуть-чуть мала. Ткань старая и ветхая, и фасон платья не был рассчитан на активных женщин.

— Я полагаю, что вы правы. — Миссис Шварц польстила тактичная фраза «чуть-чуть мала», хотя в ее случае это совсем не соответствовало истине. — Ох, такова жизнь. Я надеюсь, что не причинила вреда платью, дорогуша. А если да, то я буду рада оплатить.

— Нет, все в порядке, — сказала Карен, осторожно стягивая платье через голову миссис Шварц, — Один из швов немного разошелся, вот и все; я его лишь наметала.

— О, вы сами занимаетесь переделками? Приятно было узнать. Я должна буду рассказать моим друзьям о вас.

Миссис Шварц купила другое платье, дневное, из холста с ручной вышивкой у ворота и по подолу. Когда она с триумфом удалилась, обещая вернуться еще, когда у Карен будет готово больше платьев, Карен с недоверием уставилась на выписанный чек. Там значилась сумма в двести пятьдесят долларов.

— Я бы не осмелилась попросить так много! — воскликнула она. — Должна сказать, Джули, я восхищаюсь твоей выдержкой.

— Просто так такой цены не получишь, — кисло сказала Джули. — Пятьдесят ты должна мне. По правде говоря, я должна бы получить больше, поскольку я устанавливаю цену, но так как это все-таки ты...

— Она, должно быть, с ума сошла, — сказала Карен. — Платье даже не слишком хорошо сидело на ней.

— Это твое мнение и мое, но я советую тебе держать свое мнение при себе. И помни, не принимай чека ни от кого, кроме тех людей, которых я внесу тебе в список. Даже в том случае, если покупатель приедет на «мерседесе» с собственным шофером и закутанный в норку. Некоторые из самых богатых людей бывают самыми большими мошенниками.

— Я помню.

— И если я найду хоть один неподтвержденный чек, я вычту из твоей зарплаты.

— Хорошо, хорошо.

Джули заломила руки.

— Я, должно быть, сошла с ума, если делаю это.

Когда Карен наконец уговорила Джули уйти, голова у нее раскалывалась от боли. Почти сразу же удалился и Роб, поблескивая золотыми кудрями: «Дорогая, меня ожидает необычайно интересный вечер; мне нужно поберечь силы», — оставив Карен возиться с замками. Это была сложная процедура: нужно было включить сигнализацию и опустить стальные решетки, и Карен пришлось болезненно сконцентрироваться, чтобы это сделать. Она подумала, что если вечеринка Роба действительно будет такой интересной, как он надеялся, то завтра он опоздает на работу, но и это не улучшило ее настроения.

Когда она направлялась домой, подбирая оборки, чтобы не испачкать их в грязи на тротуаре, ее охватили беспокойные мысли о том, что делал Александр, пока ее не было. Миссис МакДугал разрешала ему свободно бродить среди ее сокровищ, и даже Рэчел ворча признавала, что он не приносил вреда; но предсказать, что он мог бы выкинуть в новой обстановке, было невозможно, тем более что ему не понравилась эта перемена. Карен ускорила шаги, хотя она и осознавала, что теперь торопиться глупо. У Александра было полдня, чтобы заняться своими делами.

Он не лежал на коврике у камина, и этот драгоценный предмет не был поврежден, если не считать неизбежных клочьев шерсти. Карен позвала его. Ответа не последовало.

Она обнаружила Александра в кухне. Он стоял у двери. Нетрудно было догадаться, чего он хотел, и она рассыпалась в похвалах, выпуская его наружу. Дернув облезлым хвостиком, Александр выразил свое презрение к такой незавуалированной попытке завоевать его расположение.

Казалось, ему понравилось на улице, и Карен, пока он гулял, сняла свое изящное и неудобное платье и устроилась за кухонным столом со стаканом чаю со льдом и пришедшей за день почтой. В основном почта была для Пата — специальные журналы, просьбы о деньгах на всякие полезные и бесполезные дела, а также несколько счетов. Карен отложила их в сторону, чтобы разобраться с ними позже; ее тетя с дядей открыли счет на ее имя, так что она могла оплачивать расходы на хозяйство. Она снимала с него деньги и на свои собственные нужды — жалованье, которое ока получала у Джули, едва ли покрывало расходы, — но она запоминала все, что тратила на себя, надеясь возместить эти деньги как только сможет.

• Предыдущая
• 18/77
• Следующая