Сыновья волка - Майклз Барбара - Страница 17

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая

– О! Ну тогда...

– Встречаемся на развалинах через час, Харриет.

И в комнате сразу стало темнее, когда она ушла.

Дела отняли у меня больше часа, время тянулось медленно, меня охватило нетерпение. Как будто передалось желание Ады поскорее выйти из дому в этот летний день. Я не так уж стара и мудра, чтобы меня не трогала прекрасная погода. Я тоже предпочла бы наслаждаться прекрасным летним днем, уединившись где-нибудь в саду с книжкой. Но... но! Я, разумеется, не одобряю слишком строгих правил хорошего тона, низводящих женщину до позиции неразумного ребенка, но тем не менее согласна, что нехорошо оставлять молодую девушку наедине и надолго с молодым человеком, который претендует на ее руку и сердце (миссис Примм. «Книга хороших манер», стр. 1). Поэтому я со вздохом надела свой костюм для верховой езды и спустилась во двор.

Мое настроение не улучшилось от вида Фрэнсиса, тоже собиравшегося куда-то ехать, хотя наряд на нем был явно неподходящий: измятая белая рубашка с закатанными рукавами и с распахнутым на груди воротом, открывавшим бронзово-загорелую грудь. В наши дни полагается иметь бледно-розовую кожу, по, признаюсь, мне больше правится золотистый загар – разумеется, не на Фрэнсисе, хотя контраст его смуглой кожи и светлых волос впечатляет. Впрочем, он выглядел сейчас скорее как работник, а не как джентльмен. Вид у него был спокойный и довольный. Мне показалось, что глухой воротник платья меня душит.

Фрэнсис, увидев меня, раскрыл глаза в преувеличенном удивлении.

– Кузина Харриет, кого я вижу! Что могло оторвать вас от ежедневных обязанностей?

– Я еду кататься. – Я кивнула старому Адаму.

– Какое счастье для меня. Я просто был в отчаянии, предвкушая одинокую и длинную прогулку.

– Можете ехать, незачем меня ждать.

Он приблизился и, понизив голос, сказал:

– Следите за своей речью при слугах, моя дорогая. Вы хотите, чтобы половина райдинга сплетничала о нашей ссоре?

– Не похоже, чтобы это волновало вас.

– О, меня – нет. Я думал только о вас. У них поговорка в этих местах: «Милые кузен с кузиной бранятся – только тешатся». Вы и опомниться не успеете, как они нас обручат. Дело в том, – продолжал он весело, – что я ищу Аду. Куда она уехала? Вы знаете?

Я решила, что надо быть спокойной и выдержанной, даже если он будет вызывать на ссору, нельзя, право, уподобляться ему.

– Она уехала с Джулианом, – сказала я, – и мы должны встретиться на развалинах. Если хотите, можете поехать со мной.

– Одна, без гувернантки?! Разве это безопасно, кузина?

Он был несносен. Я повернулась к нему спиной, чтобы не сорваться и не нагрубить. Адам уже оседлал высокого чалого для Фрэнсиса и клал седло на мою небольшую кобылку. Его старческие дрожащие руки были так неловки и медлительны, что мне хотелось накричать на него, но ведь это не помогло бы стать ему моложе и проворнее.

– Где сегодня Дэвид? – спросила я его.

Старик что-то пробормотал, а Фрэнсис перевел:

– У него выходной. Наверное, он проводит время со своими дикими родственниками. О да, разве вы не слышали? Он просил прощения у своей бабки и был принят обратно. Трогательно, не так ли?

И, как будто чувствуя мое нетерпение, шагнул вперед и быстро пристегнул мое седло огромными ручищами. Я проигнорировала протянутую им руку и самостоятельно вспрыгнула на лошадь. Это было глупо и по-детски, и я немедленно об этом пожалела. Мы молча бок о бок выехали из ворот.

– Меня беспокоит Дэвид. Вы заметили, что он плохо выглядит? – сказал Фрэнсис.

– Заметила, – я была рада переменить тему на нейтральную, – не могу представить, что с ним творится.

– Не можете?

– Нет. Я вчера дала ему бутылочку тоника. Кажется, это не помогло.

– Бутылка тоника! Вы разве забыли, что в доме есть доктор!

Я забыла! Или, правильнее сказать, никогда о нем не думала как о враче. Мое представление о врачах связано с образом мистера Беллоуза, бабушкиного доктора, у которого были длинные седые бакенбарды.

– Пожалуй, вам надо было бы его осмотреть, кузен.

– Я уже предложил. Но Дэвид утверждает, что с ним все в порядке. Знаете, мы вместе росли.

Это было сказано между прочим, но что-то в его словах тронуло меня. Лошади неторопливо трусили рядышком.

– Не думаю, что...

– Вы не думаете о многих вещах.

– Почему вы всегда со мной так... так...

– Стараюсь вас поддеть? – Знакомая лукавая улыбка сразу вспугнула появившиеся у меня проблески симпатии. – Мне нравится, как вы на все реагируете, кузина. Вот от Ады ничего не добьешься, она просто раскроет свои пустые голубые глаза и уставится на меня молча.

– У Ады глаза не пустые!

– По сравнению с вашими – пустые. У вас глаза – зеркало вашей души, кузина. И надо вам сказать, вам должно быть стыдно за те мысли, что иногда вспыхивают в их черной глубине. А может быть, мне нравится вас поддразнивать потому, что в гневе вы прекрасны. Глаза в пол-лица и щечки как маков цвет.

Я метнула на него сердитый взгляд, готовясь осадить лошадь, но он не смотрел в мою сторону, все комплименты были произнесены голосом тихим и даже скучным, и я решила, что это был просто еще один повод вывести меня из себя.

– Как вы думаете, что происходит с Дэвидом? – вернулась я к прежней теме.

Он пожал плечами. Я не могла не заметить игру мускулов на его спине и на руках под топкой рубашкой и снова пожалела, что такой образец мужской силы и здоровья может быть таким ленивым и безразличным.

– Как я могу знать, не осмотрев его? Он всегда был упрям, как проклятый мул. И единственный способ его продиагностировать – связать и сесть на него верхом, чтобы удалось нащупать пульс; но такие методы навряд ли приняты в медицине. – Он поднял поводья. – Поехали, Харриет. Хватит бездельничать. Ну, кто быстрее?

Его конь, радуясь, что его больше не удерживают поводья, рванул вперед. Я последовала за Фрэнсисом, но с осторожностью, рассердившись за его дерзость. Мы оказались около руин буквально за несколько минут, но двор, заросший дикой травой и вьюнами, был пуст.

– Они еще не прибыли? – спросил Фрэнсис, когда я остановила лошадь рядом с ним.

Странно, но его голос звучал с несвойственной ему тревогой, и я сразу подумала, что, может быть, его безразличие напускное и отказ Ады причинил ему боль. Возможно, он любит ее.

– Они где-то здесь, – ответила я. – Ада любит навещать черного коня на восточном пастбище.

– Какого еще коня?

– Вороного, Сатану. Ваш отец перевел его туда из конюшни после того, как жеребец пытался лягнуть одного из грумов. Дэвид единственный может с ним справиться, и он иногда разрешает Аде гладить его.

– Мы теряем зря время. Куда еще они могли поехать?

– Не знаю! Почему вы пытаетесь напугать меня?

– Господи, мне абсолютно наплевать, испуганы вы или нет. Могли они снова поехать в цыганский табор? Ада, похоже, была в восторге от той старой грязной ведьмы.

– Могли. Одна Ада, конечно, побоялась бы, но с Джулианом...

– Мой братец так же бесполезен, как грудной ребенок. Поехали.

Я поймала его за рукав, когда он поворачивал лошадь.

– Подождите, Фрэнсис. Чего вы боитесь? Цыган?

– Я ничего не боюсь, – нетерпеливо ответил он. – Но Ада всегда пунктуальна, никогда никуда не опаздывает. Если ее здесь нет, значит, случилось нечто непредвиденное. Вы едете со мной или нет?

У меня не было времени для ответа, потому что он уже скакал по полю. Я последовала за ним. Достигнув первых деревьев, мы услышали женский крик. Ужас и расстояние изменили его, но это кричала Ада. Я, во всяком случае, узнала голос мгновенно и пустила лошадь в галоп. Когда я выехала на опушку, Фрэнсис был уже там. Солнце пробивалось сквозь густую листву, освещая зеленоватым неясным светом развертывающееся на поляне действие и его игроков. Мне сначала, очевидно с перепугу, показалось, что людей там около сотни. На самом деле их было всего с полдюжины – оборванных и темнокожих. Я увидела Джулиана, он согнулся, потому что его, заломив ему руки за спину, удерживали два злодея, так что светлые волосы закрывали лицо кузена. Ада боролась с двумя другими.

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая