Пойманные сном (СИ) - Радин Сергей - Страница 44

- Читаешь мысли, - признался Лёхин. - В первую очередь я, естественно, подумал именно о привидении. Но… Доедем. На месте разберёмся.

- Мужики, вы так легко говорите о таких вещах… - задумчиво сказал Веча.

- А ты всё ещё сомневаешься?

И все задумались, вспоминая каждый своё.

Лёхин, размышляя обо всём подряд, лишь раз облился потом: а вот не дай Бог, вспомнит Веча подвал вечной стройки и спросит, каким образом он там оказался, да не просто так, а убийцей страшного чудовища.

Роман рассеянно вёл спокойную мелодию, даже, кажется, не замечая, что именно играет. Зато Лёхин блаженствовал: каждый прозрачный звук вливал в него новые силы. Он буквально чувствовал, как лицо (сплошная опухоль!) словно собирается и обмякает в своё обычное состояние.

Вплетённый в гитарный перезвон странно гармоничный звук, похожий на чистое звучание флейты, заставил его взглянуть на музыкальный инструмент Романа. Распахнув кошмарные пасти, пели Шишики. Всполошённо оглядев ребят, Лёхин успокоился: того, что соло перешло в трио, никто не заметил… Странно, не на Шишиков ли намекал Елисей, когда сказал: "Всяко может быть…" в ответ на вопрос хозяина о восстанавливающем зелье?..

Шишики резко замолчали и уставились на спину Вечи. Точнее, на его затылок - он наклонился к Олегу, негромко что-то спрашивая. Лёхин тоже присмотрелся и замер, тая дыхание: над приподнятым воротником Вечиной куртки насторожённо горели два жёлтых глаза. Вот так так! Вечин Шишик решил прогуляться на пару с хозяином?..

Открыв дверцу пассажиру и явно дурачась (изображая личного шофёра или адъютанта), Олег прищёлкнул каблуками и гаркнул:

- Прибыли, ваш сятельств!

Лёхин осторожно сдвинул ноги к выходу. Хм, кажется, терпимо. Поэтому, на радостях, он пренебрежительно отозвался в тон шутке:

- Вольно, рядовой!

Он только уже уверенней развернулся, как Ромка ухватился за рукав его куртки.

- Дядь Лёш, погоди. Возьми-ка.

В ладонь Лёхина опустились чёрные, солнцезащитные очки. Лёхин вздохнул и надел. Ромка прав. В его, Лёхина, положении очки всё равно, что маска, скрывающая половину синяков и царапин. Чего народ-то пугать своим страхолюдством, как Дормидонт Силыч не скажет?

- Круто выглядишь! - ухмыльнулся Веча. - Прямо гонщик недавно из катастрофы.

- Ага, - пробормотал Лёхин. - Ладно, хоть день не слишком холодный и солнце есть. - И он запрокинул голову, щурясь даже сквозь очки на сияющий желтовато-белым светом ободок. Октябрьское утро с громадным, вольготно раскинувшимся небом и водной гладью почти под ногами и впрямь казалось идеальным для прогулки. Аню бы под руку - и в парк, неспешно побродить по утоптанным тропинкам или по асфальту, кое-где прикрытому чуть замёрзшими листьями…

Очки внезапно отяжелели. Изумлённый Лёхин только хотел снять их и посмотреть в чём дело, как сообразил: Шишики залезли поглазеть на тёмные стёкла и на тёмный мир вокруг. Ладно, пусть глядят.

Олег остановил машину в тупике, близко к одному из мостов для пешеходов и легковых машин.

- Елисей сказал, тот человек живёт… жил… чёрт, живёт! - около тира, - сказал Лёхин и рывком встал. К его радостному удивлению, тело лишь охнуло, но так, будто он накануне перетренировался.

Расположение аттракционов в старом парке культуры и отдыха примерно представляли только Лёхин и Веча. Немного поспорив, они пришли к обоюдному выводу, что тир исчез под водой ближе к домику смотрителя за лебединой стаей, то есть на другой стороне дороги. Лёхин снова осторожно сел в машину. Медленно среди лениво гуляющей публики машина проехала до конца дороги и свернула.

- Здесь? - спросил Олег.

- Наверное, - с сомнением сказал Лёхин, вглядываясь в аккуратный деревянный домик внизу, ближе к воде.

Пока ехали, он присматривался к ступеням, уходящим под воду: осенние дожди наполнили залив, подпитав городские речки, впадающие в него. Ему показалось, что дверь, выводящая к этим ступеням, плотно закрыта. А со стороны дороги выяснилось, что входная дверь на маленьком замке. Лебеди уже привычно глазу плавали по мерцающей солнцем воде. Только один сидел на большом камне возле ступеней и чистился. Значит, смотритель приходил и покормил птиц. Наверное, ушёл на время. Лёхин поёжился. А вдруг смотритель и есть тот человек, который знает про связующую нить? Придётся ждать?

- Ну что? - нетерпеливо спросил Ромка. - Пойдём, привидение поищем?

- Дом недавно построен, вряд ли обзавёлся призраком, - откликнулся Олег. - Лёхин, что думаешь? Или здесь какие-нибудь утопленники могут быть?

- Откуда я знаю, - буркнул Лёхин. - Я ж не спец. Так. На всякий случай я подойду к нему, но - один. Чтобы не спугнуть, если что…

- Дойдёшь сам?

- Кореш, - проникновенно сказал Лёхин. - Меня ж только попинали, но ведь не покалечили. Было б совсем худо, не постеснялся бы - попросил помочь.

Ромка вытащил гитару и, присев на край сиденья в открытой дверце машины, принялся наигрывать что-то, кажется подбирая мелодию.

Сделав шаг-другой, Лёхин уже спокойно направился к перилам вокруг залива. Подойдя вплотную к ним, он всё-таки с облегчением облокотился на них и снова глянул на лестницу к домику. Слева от двери с замком лежал ещё один камень - декоративный, наверное, чтобы дом не слишком уж напоминал дачный сарай.

"Интересно, если здесь и есть привидение, разгляжу ли я его в солнечном свете? Или солнечный свет не помеха?". По рукам на перила скользнули "помпошки" и радостно поскакали в разные стороны, благо здесь к перилам никто из ранних гуляющих не подходил: в основном все сгрудились на мосту, чтобы кормить лебедей. "Шишиков вижу. Значит, случись здесь привидение - тоже разгляжу".

Он осмотрелся и нерешительно спустился на пару ступеней к домику.

- Есть здесь кто-нибудь? - вполголоса осведомился он. Чувствуя себя неловко, подождал немного и вернулся к перилам. Шишики скакали друг через дружку так азартно, что он загляделся на них, уже не распознавая, где личная "помпошка", а где профессорская. "Императорская", - усмехнулся он.

Оглянулся на машину. Веча вопросительно кивнул ему. Лёхин еле заметно приподнял плечи: пусто, мол, пока. И снова повернулся к перилам и водной глади за ними. И едва не шарахнулся. Возле самой его ладони, с обеих сторон от неё, на перилах, сидели два мокрых типа. Величиной, предположим, с голубя. Сами бородатые, но лысые. Одёжка - Лёхин всмотрелся - из бурых плоских нитей, назойливо напоминающих водоросли, выброшенные на берег. Лица, как и головы, будто голые, и всё: носы, щёки, глаза - круглое и мясистое. Сидели эти типы и, отжимая бороды от воды, бубнили что-то между собой. Беседовали, в общем.

Шишики сидели от них на почтительном расстоянии и таращились так, будто впервые видят. Лёхину, вообще-то, силы воли еле хватило не отдёрнуть руку: мокрые, лоснящиеся на солнце лысины как-то не внушали доверия.

Кажется, в ответ на какое-то возражение один из мокрых сердито затряс головой. Ладонь Лёхина обдало каплями воды, и он счёл, что пора присоединиться к их разговору.

- Доброго утречка, дедушки…

Две головы замерли, а затем медленно повернулись к Лёхину, и две пары синевато-чёрных глаз застыли на человеке.

- Ишь, чуда кака, - сказал наконец один. - Говорить умет.

- Не чуда, а мумба-юмба некультурна, - проворчал второй. - Поздоровкаться поздоровкался, а глазенапы-то спрятал. Поди разбери, с чем пришёл. Может, враньё одно наболтат да навешат…

- Простите, дедушки, - Лёхин аж покраснел и поспешно снял чёрные очки. - Здрасьте вам ещё раз.

- Здоров, коль не шутишь. С чем пожаловал? Праздно ли рыщешь? Али чего ищешь? Рожу-то тебе как изукрасили - глядеть страшно…

- Уж извините, пришёл с какой есть, - давя усмешку в зародыше, откликнулся Лёхин. - Дело у меня… - Он запнулся. Сразу сказать про нить? Или поговорить для начала? Прощупать, так сказать, ситуацию…