Ведьма - Майклз Барбара - Страница 4

• Предыдущая
• 4/56
• Следующая

– Сколько же ему лет?

– Кажется, почти восемнадцать. – Эд как-то странно покосился на нее. – Я заметил, как вы отреагировали на мое высказывание о неидеальности соседства, с мистером Маккеем. Тим – одна из причин. Он племянник Нормана, и если я городской сумасшедший, то этот юноша – городской преступник.

Прежде чем Эллен успела задуматься над услышанным, Эд остановил грузовик и выпрыгнул наружу. Мощеная дорога заканчивалась, превращаясь в пыльную тропку, по которой мог проехать разве что велосипед. Никакого намека на дом. Единственными примечательными деталями пейзажа были две гигантские сосны по обе стороны тропинки. Эд шагнул между ними и скрылся из виду. Через минуту он вернулся, сел в машину и уверенным движением провел грузовик между деревьями.

Ветви раздвинулись, обнаружив пространство, вполне достаточное для автомобиля. За ними оказался кирпичный забор с раскрытыми деревянными воротами.

– Пожалуй, ветки следует немного подрезать, – задумчиво произнес Эд, и Эллен ехидно подумала, что вряд ли его можно обвинить в склонности к преувеличениям. – Если вы купите дом, я, конечно же, прослежу, чтобы это сделали.

В следующее мгновение они выехали на поляну и их взорам предстал дом. Эд заглушил мотор и обошел грузовик, чтобы открыть дверцу с ее стороны, а Эллен все не могла шелохнуться.

Дом был прекрасен. И это был ее дом. Он распахнул ей навстречу невидимые объятия, приглашая войти.

Роза утверждала, что ему лет двести, но Эллен чувствовала, почти наверняка знала, что на самом деле он построен значительно раньше, задолго до Войны за независимость, – возможно, в двадцатые годы восемнадцатого века. Тогда это было стандартное двухкомнатное строение с двумя дымоходами по краям. Или, пожалуй... да, несомненно: крутая крыша относилась к оригинальной постройке. Четырехкомнатный дом со спальнями наверху. Немногие из первых поселенцев могли похвастаться столь роскошным жилищем. Кирпичные стены, выщербленные временем и почти сплошь заросшие виргинским вьюнком, столь естественно вписывались в окружающий пейзаж, что казалось, стояли здесь вечно. Более поздние владельцы пристроили кухонное крыло и двухкомнатный флигель позади дома. Вряд ли кто-то из них прибегал к помощи архитектора: ни один профессионал не потерпел бы застекленной веранды, портившей строгую красоту кирпичного фасада. Но все же дом демонстрировал благородство пропорций, которое нельзя было скрыть никакими переделками.

Поляна, никак не меньше акра, лежала как бы на дне огромной чаши, образованной холмами, и деревья окружали ее плотной стеной. Эллен подумала, как хороши будут осенью дубы и клены – яркие пятна листвы, будто с полотен импрессионистов, а сосны зимой оживят пейзаж темной зеленью и укроют дом от ветров и посторонних взглядов. Одному из дубов, вздымавшемуся выше труб, было никак не меньше двухсот лет, а его мощный ствол, увитый плющом чуть не до кроны, поражал глаз сочным изумрудным оттенком.

«Придется выполоть, – подумала Эллен, – а то этот плющ погубит дерево». За домом, как огромный, не растаявший с зимы сугроб, белел старый яблоневый сад.

Эллен перевела восхищенный взгляд на Эда, все еще непроизвольно отмечая детали. Вон то дерево слева – несомненно, орех. У крыльца цвели вьющиеся розы, а у кухонной двери благоухал сиреневый куст. Выложенная плитками тропинка вела к веранде. Как чудесно будет сидеть там летними вечерами, вдыхая ароматы цветов... А в лесу полно кизила.

– Я хочу здесь жить, – почти прошептала Эллен. – Вы мне его продадите?

– Не раньше, чем вы осмотрите все внутри. Если Эд надеялся разочаровать ее, то потерпел неудачу: Эллен уже влюбилась в дом, и то, что ожидало ее внутри, не могло заставить ее переменить решение.

Хотя кухня, конечно, была ужасна: оборудование в ней не меняли, наверное, с самого 1930 года, линолеум потрескался и покоробился, а стенные шкафы, выкрашенные отвратительной темно-зеленой облупившейся краской, заставили Эллен содрогнуться. Но она уже представляла себе, как славно будет здесь, когда панели приобретут цвет слоновой кости, шкафы засияют яичной желтизной свежеобструганной сосны, а рядом с огромным очагом, встроенным в кирпичную стену старого дома, встанет длинный стол и деревянные скамьи.

Заметно обескураженный тем, что напугать покупательницу так и не удалось, Эд потащил ее прочь из кухни. Узкая лестница не вызвала у Эллен предполагаемых опасений, даже когда Эд продемонстрировал, что любой человек выше пяти футов шести дюймов вынужден будет нагибаться, чтобы пройти под лестничным сводом. Но наверху Эллен внезапно замерла, охваченная непонятным экстазом.

Неистовое, победное ликование пронзило ее душу. Невероятное, нечеловеческое возбуждение, не имеющее ничего общего с привычными эмоциями, заключило ее сознание в объятия столь крепкие, что они причиняли боль: как будто что-то сверхъестественное явилось из небытия, чтобы обдать ее неудержимой радостью.

Все это длилось лишь одно мгновение – нахлынуло и отпустило. Переведя дух, Эллен смущенно огляделась, совершенно сбитая с толку.

Холл второго этажа был в действительности всего лишь лестничной площадкой с единственным узким окошком. Ветхие доски пола просели. Но в этой прелестной каморке не было ничего необычного, что могло бы вызвать тот непонятный приступ экстатического восторга.

Исподтишка глянув на Эда, Эллен улыбнулась. Неистощимое чувство юмора помогло ей окончательно прийти в себя: Эд способен внушать самые разнообразные чувства, но уж никак не сумасшедшую страсть. А стоило ему отворить двери спален, как Эллен и вовсе позабыла о странных ощущениях, испытанных ею минуту назад.

В обеих небольших, но уютных комнатах имелись камины, а кружево резьбы на карнизах и наличниках вызвало в памяти Эллен представление о раннем Вулворте.

– Крыша течет, – мрачно произнес Эд, указывая на пятно, темнеющее на уродливых обоях.

– Ее легко починить.

– И спальни всего две.

– Но внизу еще две комнаты. Их можно будет использовать как спальни для гостей.

– Вы не видели ванной.

Похоже, это был последний козырь Эда. И действительно: любого менее решительного покупателя это мрачное помещение могло привести в ужас. Ванна – не старинная, а просто старая, с отбитой местами эмалью – вся была покрыта отвратительными ржавыми пятнами.

– Зеленый кафель и бледно-зеленая эмаль – вот что тут нужно, – мечтательно произнесла Эллен.

Досада Эда не поддавалась описанию: он даже забыл пригнуться, спускаясь по лестнице, и больно стукнулся головой о косяк. Вниз он сошел в гневном молчании.

Пока он возился со входной дверью, Эллен осматривала веранду. Расходов предстояло немало; рамы пребывали в плачевном состоянии и стекла следовало кое-где поменять – но отказываться от веранды неразумно, хоть она и была явным архитектурным излишеством: Виргиния кишит насекомыми, и довольно-таки плотоядными.

Эллен вышла в сад. Кто-то из прежних владельцев явно был неплохим садоводом: опытный глаз Эллен различил стрелки гладиолусов, кустики будущих хризантем и изумрудные перья шпорника и наперстянки. В начале лета все это расцветет, поражая великолепием форм и красок, но рододендроны и горный лавр, и всевозможные сорта роз будут радовать взгляд до самой осени. У Эллен даже задрожали руки, так она соскучилась по работе. Несмотря на все свое великолепие, сад был запущен: она подстрижет кусты, выкопает и рассадит луковицы...

Когда она повернулась к Эду, глаза ее так сияли, что тот невольно улыбнулся.

– Вы не деловая женщина, миссис Марч. Будь я хорошим дельцом, то, глядя на выражение вашего лица, поднял бы цену на несколько тысяч долларов.

– Но вы ведь не делец, – улыбнулась в ответ Эллен. – Я покупаю этот дом.

– Подумайте еще несколько дней.

– Но...

– Преимущественное право покупки я оставлю за вами, если именно это вас волнует. И если не волнует – все равно. Думаю, мы не будем связываться с формальностями типа залога – я даю вам слово.

Он величавой походкой направился к грузовику. Эллен едва поспевала за ним и обернулась лишь у машины, чтобы бросить последний взгляд на дом. Ее дом. А потом сбивчиво заговорила:

• Предыдущая
• 4/56
• Следующая