Проказница - Майклз Кейси - Страница 8

• Предыдущая
• 8/68
• Следующая

Саймон, не утруждая себя сдержанностью, заметил:

— Мама, ты груба, как извозчик. Я еще удивляюсь, как ты не обточила себе два передних зуба, чтобы лучше свистеть! Неужели ты не заметила, что в лондонском обществе нынче котируется нечто более утонченное? Сумасбродство времен твоей юности потеснили такие понятия, как вежливость и хорошие манеры. И что самое ужасное, женщины теперь не пьют джин, не сидят нога на ногу и не курят после завтрака.

Виконтесса не удержалась от гримасы, хотя и разняла под столом ноги.

— Я бы убила твоего отца за то, что он умер раньше меня, — заявила она со вздохом. — Пройти через брачный рынок даже однажды — почти за пределами моих возможностей. Не знаю, как я вынесу это сейчас, когда мне под пятьдесят. Подобных сентиментальных вещей достаточно, чтобы вызвать раздражение у кого угодно. В наши дни мы ходили на балы в одежде для верховой езды и могли танцевать с одним и тем же мужчиной весь вечер, ни о чем не думая. А теперь… Ты только подумай, нельзя смотреть на мужчину более трех секунд, не будучи связанной с ним романтическими отношениями!

Саймон посмотрел на мать долгим бесстрастным взглядом и наконец сказал:

— Под пятьдесят, мама? В самом деле? Скажи, умоляю тебя, в какую сторону ты ведешь отсчет? Должен ли я вскоре признать тебя своей сестрой? Или мы оповестим весь мир о том, что ты зачала меня в еще недозволенном возрасте?

— Ха! — Имоджин подскочила и, наклонившись вперед, ловко шлепнула сына по спине. — Ты меня понимаешь, не так ли? Скажи ты что-нибудь похожее современной женщине, нынешней тупоголовой пустышке, и с ней случится обморок. Или на нее нападет такой изнурительный недуг, что придется дарить ей бриллиантовое ожерелье и везти лечиться на континент. Я же удовольствуюсь всего-навсего этим милым жирным ломтиком, который ты припрятал от меня, хотя вовсе не собирался есть.

Саймон подтолкнул к ней свою тарелку и, вернувшись в исходную позу, стал наблюдать, как мать набросилась на ветчину. Его дорогая мать! Как он ее любил! Каждую косточку ее чересчур напористого тела. Он любил ее, несмотря на все нелепости, приходившие ей в голову. Как сейчас, например. После шести лет вдовства она вдруг решила непременно выйти замуж. Жила у себя в Суссексе, беззаботная, как жаворонок, счастливая среди своих собак и лошадей, и вдруг почувствовала необходимость принять участие в лондонском сезоне охоты за мужьями.

Ради этого она выкрасила седые волосы и стала изнурять себя голоданием, чтобы обрести фигуру, какой не имела даже в девичестве. Дай ей волю, она, наверное, подошла бы к первому же мужчине, которого сочла подходящим, свалила бы его на землю одним взмахом круглого, как мяч, кулака, затем подбросила вверх, закинула на плечо и отнесла бы в ближайшую церковь.

Саймон хотел бы, чтобы мать отказалась от этой глупой затеи, сожгла корсеты и вернулась к прежним удовольствиям, а чтобы костер получился хороший, вылила бы в него краску для волос из тех флаконов, за которыми тайком посылала горничную.

Но решение Имоджин была неколебимо, и как бы Саймон ни убеждал ее, что он не женится, она ему не верила. Похоже, она считала, что для женщины титул вдовствующей виконтессы хуже смерти. Что ему оставалось делать? Разве только сказать ей, что совсем недавно он обнаружил в себе непреодолимое романтическое влечение к Арману?

— Чему ты улыбаешься, Саймон? — спросила Имоджин, заметив выражение лица сына. — И почему ты так поздно вернулся вчера, вернее сказать, сегодня утром? Ты был со своими беспутными приятелями? Но я припоминаю, ты говорил, что вы не собираетесь кутить всю ночь.

У Броктона испортилось настроение.

— Я… гм… меня задержали… совершенно непредвиденно, — сказал он и, чтобы уйти от объяснений, ухватился за первую пришедшую в голову мысль. Она во многом была связана с образом его похитительницы в тот последний момент, когда девушка ускакала прочь. — Мама, ты… по-прежнему ездишь в мужском седле?

Имоджин кивнула, дожевывая последний кусочек вкусного деревенского бекона.

— Это единственный способ почувствовать, что норовистая лошадь тебе покорна, — сказала она, направляя вилку ему в нос. — В юбке это невозможно, потому что поневоле прижимаешь обе ноги к одному боку. Вы, мужчины, скажете, что так надо для защиты нашей женственности. Вздор! Чтобы не дать нам обскакать вас на охоте, вот зачем! И поэтому же вы хотите видеть нас на выдохшихся клячах, ползущих как улитка. Спасибо Всевышнему, что твой отец не захотел видеть, как я сломаю себе шею ради сохранения моей давно забытой и никогда не оплакиваемой непорочности. Это еще одна причина, почему мужчины выходят из себя, когда мы ездим верхом как положено, а не так, что задница смотрит не на тот конец лошади.

Виконтесса заулыбалась, обнажив прекрасно сохранившиеся белые зубы, и подмигнула сыну.

— Ты только посмотри на него, Саймон! — Она кивнула на Робертса. — Он краснеет, как стыдливая девушка. Не думала, что у него есть уши. Три раза в день он стоит здесь с каменным лицом, пока мы набиваем себе животы.

Саймон украдкой взглянул на слугу, чья кожа от воротничка до корней огненно-красных волос сделалась цвета свеклы.

— Робертс, я прихожу к выводу, что еще одна прибавка к твоему квартальному жалованью не помешает.

— Да, милорд, если вам угодно. До тех пор, пока ее сиятельству не будет угодно отправиться домой. Если только вы не возражаете.

— Ты балуешь слуг, Саймон, хотя каждый день читаешь газеты. Сегодня в стране множество ливрейных лакеев не имеют работы. — Даже отчитывая сына, виконтесса ему улыбалась. — Но не будем обсуждать плачевное состояние английской экономики послевоенного периода. Оставим это до другого раза.

Она подмигнула Саймону, понудив его возвести глаза к небу, так как он хорошо знал, что за этим последует.

— Ну, я ухожу? — внезапно сказала Имоджин, что заставило Робертса тотчас выскочить вперед, чтобы подхватить ее зашатавшееся кресло, когда она встала.

Имоджин не отказывала себе в удовольствии проверить, кто из них двоих окажется быстрее. Робертс проявлял замечательную стойкость. Но временами, когда он пребывал в легкой дремоте, Имоджин все же подлавливала его, поскольку их соревнование находилось еще на раннем этапе и он не вполне привык к ее проискам.

— Какие планы на вечер, дорогой? — спросила она, поворачиваясь, чтобы покинуть комнату. — Я полагаю, отправишься на эту скучную вечеринку к леди Бессингем? О Боже, до чего же глупая женщина! Опять примется лопотать о проклятых манерах. Вероятно, я задремлю к середине ужина, а до того уроню нос в пудинг. Хорошо бы сначала куда-нибудь прокатиться. Небольшая прогулка пойдет мне на пользу. Если только ты не побоишься, что тебя увидят вместе с твоей скандальной матерью.

Саймон поднялся вместе с Имоджин — обнаружив при этом отменную реакцию, хотя и уступив Робертсу добрую секунду, — и поцеловал мать в щеку.

— Почту за честь, мэм, — искренне сказал он. — Мой экипаж к вашим услугам. Я буду у подъезда ровно в пять.

— А до этого? — спросила Имоджин, внимательно и лукаво оглядывая сына. — Видно, у тебя есть какие-то планы на это время. Возможно, ты хочешь приобрести обивочный материал для экипажа? Насколько мне известно, пули сыграли злую шутку с бархатом на сиденье.

— Так кто из нас более щедр к слугам, мама? — спросил Саймон, уверенный, что либо Хардвик, либо грум сообщили ей об инциденте и что каждое их слово было хорошо оплачено.

Имоджин пожала своими довольно внушительными плечами:

— Ты мой единственный сын. Я делаю то, что должно делать матери, Саймон. Теперь объясни, кто и почему в тебя стрелял. И какого дьявола ты ему позволил?

Саймон протянул руку и поспешил увести мать из утренней гостиной в коридор, несомненно, к большому облегчению Робертса. Ошеломленный слуга сразу вздохнул и привалился к буфету.

— Мама, поведай мне, что ты уже знаешь, а я доскажу остальное. Хорошо?

— Прекрасно, — иронически закивала Имоджин. — Из тебя нужно выдаивать информацию по каплям, как я и предполагала. Так вот, мне известно, что ночью, пока ты находился в каком-то злачном месте, в твоей карете спрятался злоумышленник. Кстати, ты проигрался. Не настолько, чтобы разориться, но достаточно, чтобы сделать тебе замечание. Итак, на полдороге до «Лесничего» вы остановились. Каким образом, не знаю, но ты убедил своего похитителя позволить тебе повернуть карету. В это время произошла короткая драка, во время которой прозвучат единственный выстрел, и налетчик беспрепятственно ускакал.

• Предыдущая
• 8/68
• Следующая