Выбери любимый жанр

Девственница - Майлз Розалин - Страница 13


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

13

— Что теперь? — нетерпеливо спросила я. Он помедлил с ответом и взглянул мне прямо в глаза.

— Вы дочь своего отца, мадам. Я служил ему, а теперь готов служить вам — только прикажите.

Что он говорит?

Он продолжил, тщательно выбирая слова:

— Не в нашей власти противиться Божьей воле… но я бы попросил у Всемогущего об одной великой милости: отпустить королю — вашему отцу — еще несколько лет. Ибо до тех пор, пока ваш брат не сможет жениться (и произвести на свет потомство, как каждый из нас добавил про себя), до тех пор…

— Я и моя сестра — единственные наследницы. Это вы хотите сказать?

Теперь мне стало понятно, откуда взялась симпатия и беспокойство обо мне у старого Денни: он служил Генриху и хочет, чтобы Англией правили потомки Генриха, а не лорд-протектор и прочие самозванцы…

— Не вы и ваша сестра — но ваша сестра и вы, моя дражайшая леди, — мягко поправил он меня.

Краска залила мне щеки. Какая я дура! Конечно, Мария идет впереди. Так было раньше и так будет всегда, так уж получилось. Вот тут-то и собака зарыта. Как известно, в Англии никогда не правили королевы.

— И все же — после Эдуарда идут одни только женщины: ваша сестра Мария, потом вы, а затем наследницы по линии сестры вашего отца — ваши кузины леди Джейн и леди Екатерина Грей. И даже если признать справедливыми, как некоторые считают, притязания на трон потомков старшей сестры короля Маргариты, которая была замужем за королем Шотландии, то наследницей опять оказывается женщина (и более женщина, чем кто бы то ни было) — ваша кузина Мария, королева шотландская.

Вот оно, роковое наследство Тюдоров, о котором говорил мне мой лорд, — слабость мужчин. Все мальчики умерли в младенчестве, а девочки выжили…

— В этой шотландской линии Тюдоров есть один сын — Генри Дарили. Но его родство лишь отдаленное, и он еще католик в придачу. И лишь его матери, властолюбивой графине, могло прийти в голову, что он может стать королем.

Дарили. Да, я помню, когда его мужеподобная мамаша представляла своего сына ко двору. Длинный и тощий, как жердь, светловолосый юноша, Тюдор, по крайней мере, по росту и масти. У меня вдруг возникло новое опасение.

— Он претендует на престол? Денни улыбнулся.

— Не более, чем другой «принц», чьи права тешат воображение его сторонников. Вы, наверное, слыхали об Эдварде Кортни, последнем из Плантагенетов?

Кортни? Я слыхала о нем от Кэт, и теперь это имя всплыло в памяти.

— Единственный оставшийся в живых потомок дома Йорков? Он кивнул.

— Его мать была дочерью великого Эдуарда Четвертого. Он — единственный сын. Но что ни говори, в его жилах течет кровь Плантагенетов. И ваш отец, со свойственной ему мудростью, рассудил, что лучше держать их от греха подальше: они провели десять лет в Тауэре как государственные преступники.

Я содрогнулась. Вся их вина — королевская кровь, и дорого же они за нее заплатили. Денни снова взглянул на портрет моего отца.

— Нет, миледи, пока Господь не дарует нам принца, продолжение рода Тюдоров возможно только через принцесс. И ваш долг — не дать ему оборваться. Проявив дальновидность в выборе мужа. — Теперь глаза Денни, его слова призывали меня:

— Опасайтесь всех ухажеров, миледи, я бы даже сказал, опасайтесь всех мужчин. Берегите себя как продолжательницу рода — не поддавайтесь ни на какие посулы! Ибо они могут погубить вас, а вместе с вами всю страну. Они вдобавок могут стоить вам жизни. Ибо ухаживать за вами, не получив предварительно разрешения короля и совета, — государственная измена. И вы, если примете эти ухаживания, тоже будете считаться преступницей.

Думал ли мой лорд об этом? Наверняка! А если нет, то как же беспечно он рисковал моей жизнью и своею тоже!

Больше слушать я не могла. Я попросила доброго сэра Энтони извинить меня и удалилась в свои покои. Когда я укрылась в своей опочивальне, хоть каким-то утешением послужила мне мысль, что до последнего упоминания об его ухаживаниях я почти полчаса не вспоминала о своем вероломном лорде.

Передышка была недолгой. Все лето я страдала и томилась, несмотря на все старания Кэт. Доктора приходили и уходили, но никто из них не решался дать название моей болезни. Потому что от этого недуга — любовной горячки — может вылечить только один доктор — время, и это лекарство действует с убийственной медлительностью, и вкус его горек…

Я знала, что должна сама попробовать встать с этого ложа пыток, вырваться из замкнутого круга «почему». Почему, Господи? Почему он, почему я? В одно прекрасное утро я съела на завтрак кусок хлеба, запила его стаканом теплого молока, а потом взяла себя в руки и послала за своим новым наставником.

— Роджер Эскам к вашим услугам, мадам, — громогласным йоркширским басом возвестил он, входя в комнату. Как и Гриндал, он очень мало заботился о своей внешности: его лохматая шевелюра была пострижена, как у пастуха, на длинной мантии местами виднелась черно-зеленая патина древности. Но в отличие от этих бездумных придворных, разодетых, как павлины, он явно не думал о внешней стороне вещей. В его честном лице, с горящими пытливыми глазами и носом картошкой, как у Сократа, не было и намека на лоск или украшательство: он был тем, чем был, и не скрывал этого.

Я протянула ему руку.

— Мастер Эскам, как ни грустно мне это признать, но я легкомысленно пренебрегала учебой. Теперь вы будете моим наставником, и прошу вас наказывать меня по всей строгости, если я буду лениться.

Он с такой силой потряс головой, что его черные кудри разметались еще сильнее:

— Нет, мадам, ни за что! Я не из тех суровых педантов, что не знают другого способа обучения, кроме розги. Истинные знания приходят не с муками, а с любовью. — Его черные глаза сияли на широком, типично английском лице. — Я покажу вам книги тех авторов, что нравились вам раньше, — Цицерона, Саллюстия, Эзопа, и еще многих других, где говорится о любви. Взгляните сюда, миледи!

Из глубин пыльного черного рукава он выудил потрепанную книгу.

— «Quod petis, hie est», — с чувством прочел он своим густым басом. — «То, что вы ищете, — здесь», — говорит поэт Гораций. Возьмите, мадам, прочтите!

Удивленная, я взяла книгу и поднесла ее к глазам.

— Здесь? — я перевернула страницу. Погрузившись с головой в благодатную стихию густой, величавой латыни, я снова почувствовала под ногами твердую почву. И даже уловила запахи весны. — Да, наставник. Вы были правы.

Мало-помалу, со сменой времен года, ко мне возвращались силы и желание жить. Я послала за мастером Парри, моим старым казначеем.

— Сэр, когда вы в следующий раз поедете в Лондон по делам моих владений, скажите королю, что я прошу разрешения приехать к нему или, по крайней мере, возвратиться домой, в Хэтфилд.

Добрый старик от сознания значения своей миссии надулся как индюк. Уезжая, он с важным видом коснулся тяжелой золотой цепи — знака отличия его должности — и произнес:

— Мадам, считайте, что дело сделано!

Я вернулась к книгам, и в них душа моя нашла себе покой. Однако покой — птица сторожкая, к тому же перелетная. Она нигде не гостит подолгу.

Осень в тот год выдалась ясная и теплая. Урожай убрали рано, звонили церковные колокола, огромная луна, рыжая, как лестерский сыр, с улыбкой глядела вниз на пустые поля, а амбары и риги полнились дарами, ниспосланными Господом. Все лето я постепенно, пядь за пядью, изгоняла его из своей памяти, как раненный в любовном сражении снова учится ходить. Но, как я вскоре убедилась, силы мои были невелики.

Я читала в своих апартаментах, когда слуга, безобразный косолапый мужлан, явился ко мне без стука. Вдали от столицы трудно раздобыть хороших слуг — у сэра Энтони Денни было множество калек и уродов, которым не место на королевской службе. Меня раздражало присутствие этих людей рядом со мной. Еще больше я рассердилась, когда он ткнул в меня пальцем и пробормотал:

— Мой хозяин — в галерее…

13

Вы читаете книгу


Майлз Розалин - Девственница Девственница
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело