Выбери любимый жанр

Глориана - Майлз Розалин - Страница 23


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

23

Если я плачу сейчас — последние ли это слезы?

О, мой сладкий лорд…

Мой сладкий предатель…

Что-то происходило — суета внизу расколола росистую утреннюю тишину, словно стекло: крики, звон стали о сталь. Топот бегущих ног — при дворе бегут только из страха. Или, упаси Бог, желая убить? Мужские шаги, громкие, они приближаются, они здесь…

Шум в дверях, женский визг, Уорвик бросается ко мне, тщетно пытается заслонить своим телом, и вот он врывается, в руке его обнаженный меч, направленный мне в сердце!

Глава 9

— Ни с места, если вам дорога жизнь!

Так ли оно было, когда лорд Сеймур ворвался к моему брату, — и пронзил ли тогда Эдуарда тот же смертельный, оглушительный ужас?

Domine, in manus tuas… В руце Твои, Господи, предаю дух свой…

В ту секунду я видела свою смерть, и она была прекрасна. Даже под слоем дорожной грязи лицо его было краше обычного, щеки раскраснелись от утренней скачки, локоны падали в живописном беспорядке, тело возмужало, свежий шрам на руке сиял, как другой шрам на другой руке, впервые разбудившей жар в моей крови, научившей пламень в чреслах то согревать, то распаляться…

Если в разговоре о том, что люди думают перед смертью, вам начнут вещать о высоком и священном, не верьте. Когда умирал Сократ, его мужской орган принял боевую готовность, это видели все ученики. Чудо! — вскричал порочный старый мудрец. — Эрекция на смертном одре! От моего имени принесите в жертву Богу любовь петушка!»

Так и я в эту минуту умирала от блаженства при виде моего лорда, его глаз, его тела и думала о том, что могла бы им обладать.

Сгорая…

Я горела, горела — может, я умерла и попала в ад? Но нет, руки мои, сердце, голова были холодны как лед.

И я заставила себя холодно встретить этот опасный взгляд.

— Что все это значит, милорд?

Он рассмеялся странным диким смехом:

— Это не измена, хоть и выглядит подобием измены! Я не замышляю никакого предательства, хотя вернулся очистить себя от предательских наветов, разогнать подлых наушников, что клевещут вам на вашего преданнейшего и вернейшего слугу…

Кто с ним? Я не сводила глаз с его искаженного лица, однако боковым зрением видела в дверях частокол обнаженных мечей — это не мои люди.

— Где стража? Я не решалась позвать из страха быть заколотой.

— Милорд, пощадите королеву, коли надеетесь на милость Божью!

Это воскликнула моя верная Уорвик. Мой лорд взглянул на нее так, будто это она повредилась в рассудке, а не он сам.

— Бог с тобою, женщина! — сказала он удивленно. — Угроза Ее Величеству исходит не от меня!

— В этом никто не сомневается, милорд, — проворковала я. — Так зачем же было бряцать оружием? — Я махнула в сторону двери. — Здесь одни женщины, они все любят и чтут вашу светлость.

Я сделала отчаянный жест, и они, слава Богу, поняли, зашептали синими от страха губами:

Да, да, сэр! Да!» — напоминая собой хор в греческой трагедии.

Он кивнул все так же странно, словно во сне:

— Да, мадам, коли вы так говорите.

Похоже, он немного успокоился; я поспешила этим воспользоваться;

— Так что умоляю, дорогой лорд, удалитесь к себе, переоденьтесь с дороги и предстаньте передо мной во всем вашем блеске. Теперь, когда вы вернулись и у меня нет причины сидеть горюющей вдовицей, мы устроим музыку и танцы, сегодня будем пировать, праздновать ваше возвращение!

И, Господи, меня помилуй…

Он бросился передо мной на колени, облобызал руку:

— Ваше Величество, будет исполнено!

И, словно ураган, унесся так же, как и ворвался, увлекая за собой солдат.

Он видел меня в таком виде, в каком не видел никто другой, — голой в спальне. Господи, в наказание ли Ты послал мне этот последний позор? Что стало с Глорианой? Отражение в зеркале смотрело на меня с тем тупым, бессловесным выражением боли и стыда, которое я видела на лицах городских шлюх, когда на потеху ярмарочной толпе их заголяют для публичной порки.

О, я горела, горела, я горела и все же стыла…

Но я не заплакала. Повернулась к Елене, мраморной статуей застывшей позади моего кресла.

— Дайте платок, пожалуйста, накрыть голову, и меховой шлафор. И попросите слугу развести огонь, я замерзла.

Все ожили, засуетились. Я подняла руку:

— И немедленно пошлите за сэром Робертом Сесилом.

— Если Ваше Величество позволит… — Маленькая горничная еще не оправилась от ужаса и говорила с трудом. — Он уже в прихожей, однако говорит, что не покажется пред ваши светлейшие очи, пока вы не одеты, и будет ждать, пока Ваше Величество соизволит выйти.

Роберт сказал, что мой лорд не привел с собой войска. Ни воинственных сподвижников, ни солдат для дворцового переворота, только кучку ближайших друзей, отчаянных голов, которые вместе с ним сбежали из Ирландии в надежде, что я по доброте сердечной прощу и забуду неуспех тамошнего похода. Великий полководец бросил ирландскую войну и поставил все на эту последнюю карту — так, понятно. Однако столковался ли он с ирландским бунтовщиком, или с королем Испании, Папой, или с католическим французским королем сбросить меня и мое правительство — это по-прежнему оставалось загадкой.

— Вашему Величеству надо выпытать у него всю подноготную, — мрачно сказал Роберт, — пока он не взят под стражу и не отдан под суд.

— О, Господи, обязательно ли его судить?

И кто это должен, я?..

Роберт поднял на меня отцовский взгляд, взгляд законоведа.

— Ваше Величество, подумайте. Ваш граф-маршал в Ирландии вопреки всем вашим приказам вступает в переговоры с бунтовщиком и вашим врагом, возвращается наперекор ясно высказанному запрету и врывается к вам с обнаженным мечом. За каждое из этих преступлений он достоин смерти. Даже мой отец, соверши он такое, не избежал бы обвинений в измене и оскорблении величества. У нас нет выхода.

Я взвыла от горя:

— Ваш отец, будь он жив, не посмел бы так со мной говорить.

Роберт дипломатично сменил тему и продолжал настаивать.

— Однако мы должны знать, скрывается ли за ним кто-либо из недругов вашей милости — поставил ли он вашу жизнь в опасность по собственной горячности или в результате заговора.

Тогда, зная, кто вам грозит, мы, ваши защитники, сразим их без всякой жалости.

Срази, или будь сражен. Срази, или будь сражен.

О, Господи, снова?

По собственной горячности или в результате заговора?

Сердцем, а точнее, нутром я знала ответ.

Мои страхи, а не его злокозненность, сплели ту паутину тайного сговора, которая померещилась мне вчера при восходе Девы, в холодные пустые предрассветные часы. Однако, чтобы убедиться, надо за ним послать. Придет ли?

Напрасные опасения! Он явился без всякого зова еще до обеда, когда теплое сентябрьское солнышко заглядывало в окно, а в покоях стояло золотистое благоухание воска, бархатцев и белых, как звездочки, маргариток. Я вновь стала Глорианой, разодетая пышно и дерзко, словно для парадного обеда в честь дюжины заморских послов. На мне было платье тяжелого черного бархата, скроенное по новой моде целиком, но по-прежнему утянутое в талии. От ворота к подолу шла причудливая цветочная кайма — маргаритки, составленные из жемчужин, с листочками-изумрудами, рубиновые розы на золотых стебельках, плоскогранные сапфиры цвета синих чернил. Воротник был выше, шире, белее, жестче, ажурнее всех прежних, парик венчала диадема — жемчужно-сапфировый нимб. На поясе и плечах победно пламенели алые банты. Теперь я была Глориана, Венера, Юнона, Ирида с радугой в руках, языком молнией и карающими громами наготове.

— Пригласите милорда — скажите, он может войти.

А к левому рукаву я прицепила рубиновое сердце на золотом, любовном, узелке». Заметит ли он, отметит? Он вошел, свободный от всякого чувства вины, словно райская газель на заре времен.

При нем не было меча, кинжал в золоченых. инкрустированных ониксом ножнах висел на боку — я знала это — исключительно для красоты. В перламутровом шелке, расшитом золотыми и топазовыми бусинами, с золотой цепью на шее, с кружевными отворотами, с большой жемчужиной — моим символом! — в ухе, он, как и прежде, умел пустить пыль в мои слабеющие глаза.

23

Вы читаете книгу


Майлз Розалин - Глориана Глориана
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело