Выбери любимый жанр

Путы для дракона (СИ) - Радин Сергей - Страница 22


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

22

— Я сейчас вспомнил. Увидел вдруг.

— Командир, а про меня что помнишь? — с надеждой спросил Игнатий.

Но комната пуста. Форточка закрыта и не поддаётся. Леон «огляделся», увидел дверь, но даже подходить к ней не стал: засов её как будто перечёркивал. Он хотел в качестве извинения улыбнуться Игнатию, но улыбка не получилась. Лицо одеревенело от нахлынувшего отчаяния.

Начиная с позавчерашней ночи, кто‑то внутри командует им: заставил вооружиться, сесть на мотоцикл и последовать за соколом на верное самоубийство. Этот кто‑то вынуждал ловить крохи прошлого. Иногда он уходил, и тогда Леон облегчённо возвращался к привычному состоянию — мечтательной созерцательности. Жаль, нельзя вернуться в привычное окружение, в жизнь, налаженную от и до, — к родному и понятному.

Он чувствовал, что в основном его тревожат не изменения в жизни, а волновые изменения в нём самом. Уж что‑нибудь одно: или тихий, застенчивый — или то, что видят в нём эти крепкие насмешливые парни.

— Эй, эй, не переживай! Не всё сразу! — засуетился Игнатий. — Так плохо, да?

Лицо застыло, и Леон не в силах был что‑либо с ним сделать. Больше всего на свете сейчас ему хотелось закрыть лицо руками и — оказаться в квартире Андрюхи. В маленьком ограниченном пространстве, где всё просто и понятно… Он вспомнил скатов, плюющихся желудками, и ему стало «так плохо»…

— Держи, — сочувственно сказал Брис и сунул ему в руки колпачок от термоса с кофе.

Леон отпил, но напряжённые мышцы горла не давали проглотить горьковатую, раздражающе–бодрящую жидкость. Он так и держал бы во рту тёплое, постепенно совершенно противное питьё, если бы не услышал рядом восторженное: «О!»

Ноздри тонкого носа Рашида чувственно трепетали. Рядом с ним Игнатий восхищённо закатывал глаза, а док Никита оживлённо улыбался, глядя на друзей.

Ясность внёс Брис. Он многозначительно поднял термос и объявил:

— По глоточку достанется всем. Но, братцы мои, у него в мешке этого кофе!.. Вот соберём команду и устроим пир горой!

И Леону стало стыдно. Он вспомнил, что отсутствовал не двенадцать лет, в которых может отчитаться, а гораздо дольше; познал все прелести домашнего и семейного быта. А эти люди лишены даже возможности спокойной жизни. Он глотнул, отпил ещё немного и передал стаканчик–колпачок доку Никите. Док Никита продолжил полезное начинание, и колпачок, в конце концов превратился в ритуальный предмет исполняемого обряда.

— С чего начнём? — спросил Брис, закрывая термос.

— С вопросов, — сказал док Никита. — Надо выяснить, что именно произошло тогда, когда нас разбросало. Ну, и другие вопросы решить бы. Давненько не виделись.

— Тогда я первый! — заявил Леон. Если будут насмешки — ладно, переживёт, но оставаться в неведении он не собирался. — Никита, что ты делал с одеждой — с грязной?

Док Никита встал и отошёл к тому месту в строительной свалке, куда ему парни передавали вещи.

— Ты ничего не видишь, Леон? Хорошо. Придётся тебе поверить мне на слово, пока не вернулась память. Брис тебе уже сказал, что этот город — место, где со временем происходят всякие странности. Странности могут быть блуждающими или закреплёнными. Вот эта конкретная странность представляет собой что‑то вроде потока времени. Сунешь в него влажную вещь на секунду — в потоке проходят годы, а значит, вещь я возвращаю сухой. Тут главное — не передержать, иначе одежда обветшает. Нас потому и послали сюда, что мы видим эти временные катаклизмы. Теперь спрошу я. Всех. Меня рядом не было в момент взрыва, когда нас разметало по разным временным уровням. Кто что видел? Что тогда произошло с Леоном?

— Я видел, — сказал Брис. — Когда дом взорвался, он как раз стоял под стеной и отбивался от «тараканов». Те свалились на него, а нас взрывной волной разбросало в стороны. Он оказался чуть дальше нас, потому что ему не понравилось, что дом выглядит целым. Леон оказался прав. Но минёр ошибается только раз в жизни. Насколько я понимаю теперь, вокруг дома натянули «нить ожидания». Мы‑то привыкли к тросам… «Нить ожидания» или «трос» — это ловушки, — объяснил он Леону, — примитивные. Наступишь — взрыв.

— А мы во время взрыва стояли у «фонтана», — вспомнил Игнатий, — так нас взрывной волной понесло прямо на «фонтан» — вот и разбросало.

— Не понимаю, — задумчиво сказал док Никита. — Стена рухнула на Леона, а он — вот он, живой и невредимый.

— Ничего себе — живой! — возразил Брис. — Память — сплошное белое пятно ноги — разорваны в клочья (ступни, разумеется). Хотя… Физические повреждения он получил в том мире, откуда явился сюда.

— Итак, на него рухнула стена, а результат — амнезия и изменившийся характер. Может, это Вик успел переправить его в реальный мир?

— Вик сам по себе является беспросветной тайной, — сказал молчавший до сих пор Рашид. — Я тоже видел, как Леон шагал к дому. Видимо, в момент прикосновения к «нити» Вик её почувствовал и заволновался.

— Точно! Только «заволновался» — это ты мягко сказал. Я сейчас вспомнил: он вцепился в воротник Леона и буквально тащил его назад, как заведённый. А Леон… Слушай, Леон, ты всегда среди нас был самым чувствительным к любым ловушкам. А тут шёл и шёл, точно Вик на тебе не вис и не трепыхался… А потом я уже смотрел только на дом. Рашид, ты видел, что дальше было.

— Я же сказал, беспросветная тайна. Стена свалилась на Леона, всё кругом горело. Вик — тоже.

— Горел?!

— Говорю то, что видел. Он вспыхнул, как бумажка. Неудивительно. От дома плеснуло таким огнём… Так что Вик никак не мог переправить Леона.

— Может, его вышвырнуло вместе с Леоном? Только в разные пространства? Ведь не Леон же подлатал Вика.

— «Фонтан» с другими свойствами?

— А помните, Володька попал однажды в странную ловушку?

— Убери слово «странный». В этом городе ничего нормального нет. Ты имеешь в виду тот случай, когда у «железного Володимера» истерика была? Не понимаю, какая связь со случаем Леона.

— А что за случай был? — тихонько поинтересовался Леон.

— Единственный в своём роде. Местечко совершенно невидимое, но Володьку к себе тянуло как магнитом… Ребята, а ведь, кажется, Рашид прав. Леон тоже шёл, не обращая внимания на предупреждения Вика. Мы внесли Володькино место на карту и назвали его «воронкой». Но больше «воронок» нам не попадалось.

— И что с этой «воронкой»?

— Володька сунулся в неё с краю — и то по полной программе досталось. Хотя что говорить о полной программе — мы ничего не знаем о свойствах «воронки». Когда у Володьки прошла истерика, мы его поспрашивали. Картина такая: в «воронке» за минуту в тебя впихивается информация, содержанием которой является твоя собственная жизнь почти за целый год — причём, на эмоциональном уровне. Попробуй представить, что ты в минуту переживаешь события и чувства целого года. Шестьдесят секунд — триста шестьдесят пять дней. Это с краю «воронки». А ты, Леон, попёр в самую середину. А вдруг там скорость памятной прокрутки выше?

— Не понимаю.

— А я понял, что хочет сказать док Никита. Я буквально вижу, как ты, Леон, идёшь в «воронку», задеваешь «нить» и одновременно попадаешь в мощный «фонтан»… Ведь к «воронке» его тянет. Он проходит её всю. Мозг пытается сопротивляться кошмарному натиску информации, возможно, ставит барьер — хлоп! Амнезия! То есть из «воронки» Леон идёт уже беспамятный, вляпывается в «нить», но продолжает идти, потому что он уже другой, не видит её. Он идёт и под стеной дома умудряется угодить уже в «фонтан»…

— Умудряется… Не так‑то всё просто.

— Док, что так туманно? Ты думаешь… О! Спецловушка для Леона?

После этой загадочной реплики Бриса все четверо уставились на Леона с нескрываемым интересом. Разозлиться Леон не сумел, сказал лишь:

— Все обо мне всё знают или хотя бы предполагают. Я понимаю, что вы хотите вернуть мне память и мою настоящую личность попозже. Но хоть что‑то же я должен знать! Кто я такой?

— Все твои титулы наизусть я не помню, — с ехидством отозвался док Никита (уже на первых его словах Леон возмутился: зачем ехидничать над человеком, если он всё равно не понимает причин этого ехидства?). — Но основные должности твои таковы: ты командир миротворцев, в этот город присланный миротворческим корпусом; ты посвящённый высшего уровня, пока говорить не буду, во что именно посвящённый, — всё равно не поверишь; и ты магистр нашего родного университета… Ну, и проще говоря, ты очень сильный колдун.

22
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело