Творческая эволюция - Бергсон Анри - Страница 63

Этот продолжительный анализ был необходим, чтобы показать, что реальность, себе довлеющая, по необходимости не может быть реальностью, чуждой длительности. Если проходят (сознательно или бессознательно) через идею небытия, чтобы дойти до Бытия, то Бытие, которого в конце концов достигают, будет сущностью логической или математической, следовательно, вневременной. И тогда выступает статическая концепция реального: все кажется данным разом, в вечности. Но нужно привыкнуть мыслить Бытие непосредственно, не делая обхода, не обращаясь сначала к призраку небытия, становящемуся между Бытием и нами. Нужно стараться здесь видеть, чтобы видеть, а не видеть, чтобы действовать. Тогда Абсолютное открывается совсем вблизи нас и, в известной мере, внутри нас. Сущность его психологическая, а не математическая или логическая. Оно живет с нами. Как и мы, оно длится, хотя известными своими сторонами оно бесконечно более сконцентрированно и более сосредоточено на самом себе, чем мы.

Но мыслим ли мы когда-нибудь истинную длительность? Здесь также необходимо непосредственное обладание. Нельзя подойти к длительности обходным путем: в нее вступить нужно разом. Именно это интеллект чаще всего и отказывается делать, привыкнув по обыкновению подвижное мыслить при посредстве неподвижного.

В самом деле, роль интеллекта - это управление действиями. В действии же нас интересует результат; средства имеют мало значения, лишь бы цель была достигнута. Отсюда следует, что мы полностью устремляемся к реализации цели, чаще всего вверяясь ей, дабы из идеи она сделалась актом. Отсюда также происходит то, что ум наш ясно себе представляет только конец, где должна завершиться наша деятельность: движения, составляющие само действие, либо ускользают от нашего сознания, либо доходят до него смутно. Рассмотрим очень простой акт - акт поднятия руки. Чем был бы он для нас, если бы мы должны были заранее представить себе все элементарные сокращения и напряжения, которые он включает, или даже замечать их одно за другим в то время, как они выполняются? Разум сейчас же переносится к цели, то есть к схематическому и упрощенному видению акта, который предполагается выполненным. Тогда, если никакое противодействующее представление не отменяет действия первого представления, соответствующие действия являются сами собой, чтобы наполнить схему, как бы притягиваемую пустотой ее промежутков. Таким образом, интеллект выявляет перед деятельностью только цели для достижения, то есть точки покоя. И от одной достигнутой цели к другой, от покоя к покою, наша деятельность несется скачками, во время которых сознание наше по возможности отворачивается от совершающегося движения, чтобы ничего не видеть, кроме упрежденного образа движения свершившегося.

Но чтобы интеллект мог представить себе неподвижным результат выполняющегося действия, нужно, чтобы и среда, в которую включается этот результат, также представлялась ему неподвижной. Наша деятельность включена в материальный мир. Если бы материя являлась нам как вечное истечение, никакому из наших действий мы не наметили бы конца. Мы чувствовали бы, что каждое из этих действий разлагается по мере того, как оно выполняется, и мы не могли бы предвосхитить его постоянно убегающего будущего. Чтобы деятельность наша могла перескакивать от акта к акту, нужно, чтобы материя переходила от состояния к состоянию, ибо действие может включить в себя свой результат и, следовательно, выполниться только в известном состоянии материального мира. Но таковою ли действительно является материя?

A priori можно предположить, что наше восприятие приспособляется к тому, чтобы овладеть материей путем такого обхода. В самом деле, органы чувств и двигательные органы скоординированы между собой. Первые символизируют нашу способность восприятия, вторые - нашу способность к деятельности. Организм демонстрирует нам, таким образом, под видимой и осязаемой формой полное согласие между восприятием и деятельностью. Если поэтому наша деятельность всегда устремляется к результату, куда она моментально себя включает, то наше восприятие каждое мгновение должно удерживать из материального мира только состояние, в котором оно временно остается. Такова гипотеза, которая возникает в уме. Нетрудно увидеть, что опыт ее подтверждает.

С первого взгляда, бросаемого на мир, прежде даже, чем различать в нем тела, мы различаем качества. Цвет следует за цветом, звук - за звуком, сопротивление - за сопротивлением и т. д. Каждое из этих качеств, взятое отдельно, есть состояние, которое как бы с упорством остается неизменным, неподвижным в ожидании, пока другое состояние его сменит. А между тем при анализе каждое из этих качеств распадается на огромное количество элементарных движений. Считать ли это вибрациями или еще чем-либо, остается неизменным тот факт, что каждое качество есть изменение. Напрасно было бы, впрочем, искать здесь под изменением вещь, которая меняется:

только временно и чтобы удовлетворить наше воображение, мы связываем движение с подвижным телом. Подвижное тело постоянно ускользает от взгляда науки:

последняя всегда имеет дело только с подвижностью. В мельчайшей доле секунды, доступной восприятию, в почти мгновенном восприятии чувственного качества могут заключаться триллионы повторяющихся колебаний: постоянство чувственного качества состоит в этом повторении движений, подобно тому, как из последовательных биений создана устойчивость жизни. Первой функцией восприятия и является схватывание путем уплотнения ряда элементарных изменений под формою качества или простого состояния. Чем значительнее действенная сила, дарованная животному виду, тем, конечно, многочисленнее элементарные изменения, схватываемые его способностью восприятия в каждом из мгновений. И в природе прогресс должен быть непрерывен, начиная с существ, вибрирующих почти в унисон с колебаниями эфира, кончая теми, которые удерживают триллионы таких колебаний в самом краткосрочном из своих простых восприятии. Первые чувствуют только движения, вторые воспринимают качества. Первые совсем близки к тому, чтобы подчиниться ходу вещей; вторые реагируют, и напряжение их способности действовать, без сомнения, пропорционально концентрации их способности восприятия. Прогресс идет вплоть до самого человечества. "Люди действия" тем более бывают таковыми, чем большее число событий умеют они охватить одним взглядом; в силу этой же причины одни люди воспринимают последовательные события одно за другим и попадают во власть этих событий, другие же схватывают их сразу и господствуют над ними. Резюмируя сказанное, можно утверждать, что качества материи - это копии, которые тем более устойчивы, чем более мы овладеваем ее неустойчивостью.

Далее, в непрерывности чувственных качеств мы выделяем тела. В действительности каждое из этих тел постоянно меняется. Сначала оно превращается в группу качеств, а каждое качество, как мы отмечали, состоит из последовательных элементарных движений. Но даже если принять качество за устойчивое состояние, то тело все же окажется неустойчивым, поскольку оно беспрестанно меняет свои качества. По существу, телом, которое для нас имеет более всего оснований, чтобы вычленить его в непрерывном движении материи, ибо оно составляет относительно замкнутую систему, - таким телом является живое тело: для него-то мы и выделяем из целого другие тела. Жизнь же есть эволюция. Мы уплотняем известный период этой эволюции, превращая его в устойчивый снимок, который мы называем формой, и когда изменение делается настолько значительным, чтобы преодолеть блаженную инерцию нашего восприятия, мы говорим, что тело изменило форму. Но в действительности тело меняет форму каждое мгновение. Или, вернее, не существует формы, так как форма - это неподвижность, а реальность - движение. Реальное - это постоянная изменчивость формы: форма есть только мгновенный снимок с перехода. И здесь также, следовательно, наше восприятие приспособляется к тому, чтобы уплотнить в прерывные образы текучую непрерывность реального. Когда последовательные образы не слишком отличаются друг от друга, мы их рассматриваем как увеличение или уменьшение одного среднего образа или как изменение формы этого образа в различных отношениях. Об этом среднем образе мы и- думаем, когда говорим о сущности вещи или о самой вещи.