Тигр в стоге сена - Майнаев Борис Михайлович - Страница 60

• Предыдущая
• 60/70
• Следующая

По худому лицу офицера прокатилась судорога усмешки:

– Вы что не слышали об этом?

– Напротив. Эта штука работает и В Москве. Но, насколько я могу судить, укрепилась только на высшем чиновнивьем уровне и в системе высшей школы.

– Я очень надеялся, что мы поймем друг друга. – Полковник закурил и переключил вентилятор на вытяжку, – теперь вижу, что не ошибся в вас. Ладно бы, если бы мы с вами сидели в центре страны и говорили о коррумпированности чиновников, но мы находимся в нескольких километрах от границы. А рубеж всегда был привлекателен для всякого рода мелких и крупных жуликов. Но, пока страна была крепка, пересекать его, в основном пытались, используя бумаги из московских министерств или связи на таможне, а сейчас, когда все зашаталось, бандиты потеряли всякую совесть. Несколько месяцев назад, я получил от своей агентуры сведения о том, что с той стороны готовится переход целого каравана с опием в оплату за переброшенное душманам с этой стороны воинское снаряжение. Груз и нарушителей мы перехватили, а среди них оказался брат Бердыева.

– Секретаря обкома? – Удивился Голубев.

– Да.

– Интересно, – журналист вскочил и заходил по комнату, – я могу об этом написать, конечно, для центральной прессы?

– Можете, – усмехнулся полковник, – если напечатают. Я распоряжусь, чтобы Воронов дал вам некоторые данные и фотографии. Если надо, то можете сослаться на меня, но сейчас не это главное.

– Я слушаю вас, – Голубев вернулся к столу и пожалел, что с ним не было диктофона. Он вопросительно взглянул на полковника и потянул к себе пачку белой бумаги, лежавшей на его столе. Тот согласно кивнул.

– Не успели мы привезти нарушителей сюда, как мне позвонил сам Бердыев. Он спросил о караване и сказал, что немедленно приедет. Минут через тридцать он был уже здесь. Минут десять распространялся о том, что мы должны контактировать с ним по всем вопросам, потому что, как коммунисты находимся в прямом подчинении обкома, а потом прямо, без всяких обиняков, приказал мне освободить захваченных людей.

«Пусть груз останется у вас, – принебрежительно махнул он рукой, как будто речь шла о нескольких бутылках водки, а не о таваре на миллионы долларов, – можете даже положить его себе в карман, но брата с его людьми немедленно освободите.»

– Вы представляете – каков подлец, мне начальнику погранотряда такое заявить прямо в лицо! Подлец! – Повторил поковник и ноздри его раздулись.

Голубев понял, что гнев до сих пор душит офицера. Командир вдавил окурок сигареты в пепельницу и закурил новую.

– Я сказал, что сейчас же прикажу арестовать его и этапирую вместе с контрабандистами в штаб округа. Он рассмеялся в ответ. Надо признаться, что этот человек начисто лишен чувства страха. Я видел его в различных ситуациях и знаю, что он храбр и отчаянности ему не занимать.

«У вас нет оснований для моего задержания, полковник, – от ярости он перешел на шепот, – а вот я могу тут же потребовать от вашего руководства убрать вас из области. Хотел бы посмотреть на вас, когда за дискредитацию партийного руководства вас выбросят из армии и лишат вашей грошевой пенсии».

– Честное слово, когда он сказал это, я чуть не ударил его по лицу. Он почувствовал это и шагнул мне навстречу:

«Хотите померяться со мной силой, – Бердыев чуть не расхохотался мне в лицо, – или позовете на помошь своих солдат?

– Я отошел к столу. Конечно, я не испугался его, но, согласитесь, это было бы смешно – командиру отряда устраивать драку в своем кабинете?

« Подумайте о своих семьях «, – он шагнул к порогу и так посмотрел на меня, что я понял – это не пустая угроза и тут же вызвал наряд. Два вооруженных автоматчика выросли в дверях моего кабинета. Он взревел, но не решился вступать в потасовку с моими солдатами. Я тот час приказал майору Воронову взять автобус, несколько воруженных солдат и привезти все семьи офицеров в наш городок.

Полковник прошелся по кабинету, постоял у окна и вернулся к столу.

– Мы молчали. Я курил, а он сидел и о чем-то думал. Через тридцать минут Борис вернулся и доложил, что все в порядке, но в его глазах было что-то такое, что я, оставив солдат в кабинете, вышел за ним.

Около офицерского дома, – доложил мне Воронов, – было человек десять молодых туркмен при нескольких машинах и ему, чтобы пройти в подъезд, пришлось применять силу. Более того, когда они увидели, что он выводит женщин и детей с чемоданами и пожитками, то взялись за камни. Воронов приказал солдатам приготовиться к бою. Только дула взведенных автоматов несколько охладили пыл родственников или подчиненных Бердыева. После этого все мы живем, почти на осадном положении в городке, а детей возим в школу и из школы под серьезной охраной.

– А как ваш штаб, ЦК, – Голубеву показалось все это не только странным, но и похожим на сказку , – как они отреагировали на все это? И что случилось с задержанными?

Полковник отвернулся и отошел к окну. Какое-то время он стоял, ссутулясь, и смотрел на пустынный плац и угол казармы.

– Первым через пару недель вернулся брат Бердыева, потом, через месяц, другой – все остальные. В тюрьму попал только старик – караванщик, на которого списали все. Как оказалось, остальные попали в руки пограничников случайно, а мы, не разобравшись, кинули всех в одну камеру…

– А ЦК?

– Ничего. Мы даже с ним сидим на заседаниях обкома. Я всегда готов к бою, а он делает вид, что ничего не было. Конечно, я доложил все своему начальству, они – выше…

– И?

Командир пожал плечами и усмехнулся.

– Помните, Верещагина из «Белого солнца пустыни»?

– Значит вам «за державу обидно», – спросил Голубев, а держава вас не замечает: ни с должности ни снимает, ни помощи не оказывает? Так?

– Да. Вот поэтому я и хотел, чтобы вы, там в Москве, все это, ну, – полковник смутился и опусти глаза, – кроме слов о моем начальстве и ЦК, обнародовали. Может быть, это заставит кое-кого там, наверху, зашевелиться.

– Значит вы хотите сказать, что вчера, во время разговора со мной, они решили, что я приехал из Москвы специально по этому поводу и опасен для них?

– А вы чтобы подумали? Если бы вы сначала приехали в обком, устроились бы на их даче, пили бы с ними водку и пилили бы их девочек, а потом приехали ко мне – все было бы по-другому, а так – извольте бриться. Вчера, во время пьянки, вы что-то неосторожно сказали, не то отмахнулись от чего-то, что вызвало жесткую реакцию Бердыева и его окружения.

– Вроде, ничего такого не было. Может быть, то, что кто-то там заговорил о девочках, а я, похоже, во внутреннии покои не пошел? – Голубев нахмурился, вспоминая вчерашнее, – но, честное слово, я не мог им сказать чего-нибудь плохого. По крайней мере, раньше я за собой такого не замечал.

Полковник усмехнулся.

– У них другое представление о людях, чести, ценностях этого мира. Воронов сейчас подготовит для вас все документы и вы не позднее часа дня поедете в Ашхабад. Леонид и Борис будут вас сопровождать. Вы живете в гостинице ЦК?

– Да. – Владимир вскочил, всплеснул руками, – не может же все быть так плохо? Это какой-то театр абсурда.

– Может быть, – ответил офицер, – только вы мне нужны живым и в Москве. И еще, в Ашхабаде обязательно свяжитесь с министром внутренних дел республики, генералом Вадимовым. Он ведет свой бой и, если захочет, то расскажет вам больше интересного, чем я.

Полковник пожал Голубеву руку и улыбнулся:

– Удачи!..

* * *

Солнце еще не набрало силу и откуда-то из пустыни еще тянуло ночной прохладой. Длинные тени от строений военного городка походили, как казалось, Голубеву на насторожившихся часовых. Он слышал негромкое пение утренних птиц и стрекотание кузнечиков и ему было хорошо и спокойно.

Они снова сидели в том же самом «УАЗике», только в этот раз во всех трех зажимах у дверей торчали пристегнутые к автоматам рожки с патронами. Кроме того, у Воронова на ремне, в открытой кобуре, висел пистолет, а Леонид забросил назад рюкзак:

• Предыдущая
• 60/70
• Следующая