Мятежная леди - Скотт Аманда - Страница 12

• Предыдущая
• 12/65
• Следующая

Керкхилл почувствовал, как в нем закипает гнев. Вскинув подбородок, сестра выплыла из комнаты. Она устроила бы скандал, вздумай он сейчас ее остановить, и, несомненно, все закончилось бы ее слезами. Только этого ему сейчас не хватало.

Главное, чтобы она переоделась, прежде чем спустится к ужину.

Остаток дня прошел у Фионы так же, как и утро, — она не могла перебороть смутное отчаяние. Так проходили все дни, с тех пор как пропал Уилл, но визит Керкхилла совсем сбил ее с толку. Она страдала, пытаясь разобраться. Раньше она просто гадала, куда подевался Уилл. Ждала, что кто-нибудь принесет известие, какое угодно известие, объясняющее его долгое отсутствие. Но в глубине души она испытывала чувство смущения, даже вины. Старый Джардин все время твердил, что это она виновата в том, что Уилла нет, и, как ни странно, в его словах ей чудилась правда. Однако, как неоднократно указывала Флори, это ничего не доказывало, потому что Фиона всегда чувствовала себя виноватой, если они с Уиллом ссорились. Ей казалось, поступи она по-другому, и ссоры удалось бы избежать.

Фиона вспомнила, как обвинила однажды старшую сестру Мейри в том, что та испытывает чувство вины лишь потому, что предпочитает мир ссоре. Мейри чувствовала себя виноватой, если кто-то ссорился. Словно думала, что могла предотвратить разногласие, если бы вовремя вмешалась и нашла правильные слова. Но когда Мейри действительно предпринимала попытку вмешаться, она ужасно расстраивалась, если это ей не удавалось.

Фиона всегда считала, что это глупо — так легко принимать на себя ответственность за действия других… до тех пор пока не вышла за Уилла и не познала на собственной шкуре, что чувствовала вину всегда, когда они ссорились.

Мейри пошла в отца, а он был из тех, кто предпочитает мир любой ценой. Но Мейри — ныне скорее Данвити из Данвити, чем просто Мейри Максвелл из Данвити, — сумела сохранить и собственное имя, и титул, точно так же как их кузина Дженни Исдейл после замужества с сэром Хью. Но вероятнее всего, Мейри стала другой.

Фиону же замужество изменило. Но она никогда не была как Мейри, и никогда ей такой не бывать.

Если бы Мейри пришлось идти вниз по приказанию старого Джардина, как сейчас предстоит Фионе, ей не нужно было бы преодолевать себя, чтобы казаться спокойной и решительной. Мейри бы и так сохраняла спокойствие. Она никогда не выходила из себя, не бросала тарелки об пол и всегда держалась как истинная леди. В конце концов, она и была владетельная дама и знала с рождения, что унаследует титул и поместья отца, если у него не будет сыновей.

Фиона всегда отличалась горячим нравом и частенько давала выход чувствам. Теперь, однако, ее всю трясло при мысли, что сейчас ей предстоит встретиться со старым Джардином — уже второй раз за день. Он был ей отвратителен и внушал страх. Но еще больше она боялась его огромной злобной собаки. Фиона намеревалась лечь спать пораньше, сразу после ужина, но старый Джардин потребовал ее к себе прежде, чем она успела покинуть террасу.

Лакей Ход стоял в дверях спальни старика и нагло разглядывал Фиону, поката преодолевала огромное пространство холла.

— Что-то вы не торопитесь. Хозяин теряет терпение.

— Тогда отойдите и дайте мне дорогу, — ответила Фиона, стараясь не замечать его непочтительности. Она была рада уже тому, что ее голос звучал достаточно уверенно и никто не видел, что она нервничает. Старый Джардин редко требовал ее к себе вот так, если, разумеется, не жаждал наказать за тот или иной проступок.

Интересно, чем она могла досадить ему на сей раз? Усилием воли она заставила себя спокойно ждать, пока Ход не распахнет перед ней дверь и не возвестит:

— Вот она, хозяин, явилась наконец!

Бросив осторожный взгляд на собаку, распростершуюся у кровати Джардина, Фиона подошла и встала слева. Ей показалось, что старик выглядит каким-то ссохшимся по сравнению с тем, каким был сегодня утром; за прошедшие часы из него словно вынули стоун веса. Лицо его тоже казалось исхудавшим, а щеки совсем ввалились.

— Не стой разинув рот, — сказал он едко. — Так плохо воспитана, что не пожелаешь мне доброго вечера? Лежать, Добби! — приказал он собаке, которая настороженно вскинула голову.

— Вы послали за мной, — сказала Фиона. — В этом доме я поняла, что лучше держать язык за зубами в присутствии любого из Джардинов, пока мне не велят говорить.

— Я не заметил, но если это так, значит, ты кое-чему научилась в Спедлинсе. Оставь нас, Ход.

— Возможно, я вам понадоблюсь.

— Нет. Обойдусь без тебя. За мной присмотрит Добби. Иди.

С видимой неохотой лакей вышел, бросив на Фиону предостерегающий взгляд.

После его ухода Фиона вздохнула свободнее. Она посмотрела на Джардина, краем глаза наблюдая за собакой.

— Что-то ты оробела, — сказал Джардин.

— Интересно знать, зачем я вам понадобилась.

— Так ты еще не слышала?

— Я не слушаю досужих сплетен. Вы с Уиллом всегда мне запрещали.

— Что ж, мы храним семейные секреты. Нельзя надеяться, что люди все время станут держать язык за зубами. Что ты думаешь о Керкхилле?

Ее брови удивленно поползли вверх.

— Помилуйте, сэр. Я едва знаю этого человека. Уж точно не настолько, чтобы осмелиться высказывать о нем свои суждения.

— Нет, не пытайся мне лгать. Я отлично знаю, что сегодня ты обедала с ним за моим собственным столом. Неужели думаешь, что мне не рассказали?

— Я знала, что вам непременно донесут. Но это он приказал мне пообедать с ним. По-моему, он очень напоминает Уилла. Полагает, что все обязаны исполнять его приказы, каковы бы они ни были.

Джардин нахмурился:

— С чего ему вздумалось тебе приказывать?

Фиона не собиралась повторять слова Керкхилла о том, что он хотел бы воспользоваться возможностью узнать ее получше, и ответила:

— Понятия не имею.

— Разумеется, он не мог за тобой ухлестывать — когда ты с таким животом! К тому же ты жена его кузена. Хотя, может быть, он отлично знает, что Уилл мертв? Это все бы объясняло. Тем не менее, Керкхилл дал мне слово, что позаботится и о доме, и о ребенке. Люди болтают, что Бог покарал этого парня, в избытке наделив честностью. Впрочем, я не придаю слухам слишком большого значения. Любой мужчина с легкостью дает слово и не менее легко меняет решение, если того требуют обстоятельства. Все забывают о данном слове!

— Нет, не все, — возразила Фиона. — Мой отец всегда держал слово, и, как я слышала, лорд Галлоуэй тоже никогда не нарушает обещаний.

— Ну да, если это выгодно, — со смешком сказал старый Джардин. — Советую никогда не верить мужчине, особенно после того как он скроется с твоих глаз. Только дурак продолжает слепо верить.

Уж Фиона-то отлично знала, что лишь дурак может поверить старому Джардину или Уиллу, но придержала язык, все еще теряясь в догадках, зачем он ее позвал. Разумеется, не для того, чтобы узнать ее мнение о Керкхилле.

— Полагаю, ты знаешь, что ходят слухи о нашем Уилле и о том, что с ним стряслось, — продолжал Джардин, сверля ее взглядом.

— Вы сами мне говорили, — напомнила ему Фиона.

— Мужчина не может помнить все, что говорил женщине. Но Ход сообщил, что люди болтают по всему Аннандейлу. Многие согласны со мной, что именно ты спровадила моего сына на тот свет.

— Вы это уже говорили, — заметила Фиона. — Вам не приходит в голову, что сам Ход скорее всего и распространяет эти сплетни?

— Если и так, ему многие верят.

— Люди меня не знают, — возразила Фиона, удивляясь, как может оставаться спокойной, когда ей в лицо бросают такие обвинения. Неужели она в самом деле убила собственного мужа? Ведь она его когда-то любила. Или думала, что любит.

— Узнаем больше, когда найдем Уилла, — сказал Джардин. — Разумеется, никто не думает, что ты убила его открыто. Но ты могла ударить его дубинкой по голове или отравить… — Он многозначительно умолк, не сводя с нее глаз.

— Почему вы так на меня смотрите? — возмутилась Фиона.

• Предыдущая
• 12/65
• Следующая