Остроумие мир. Энциклопедия - Артемов Владимир Львович - Страница 2

— Молча.

Эта выходка потом приписывалась то англичанину, то разным знаменитостям и вообще широко использовалась в анекдотической литературе.

* * *

Один изменник, оказавший своим предательством большую услугу македонцам, очень обижался на них, когда они называли его предателем. Однажды, когда он пожаловался на такое обращение с ним македонскому царю Архелаю, тот ему ответил:

— Что делать, македонцы народ грубый и неучтивый, они привыкли называть вещи прямо, их настоящими именами.

* * *

Агафокл, сиракузский тиран, был сыном горшечника и все-таки собственными усилиями сумел достичь весьма высокого положения.

Однажды, когда он осаждал какой-то сицилийский город, жители со стен ему кричали:

— Эй, горшечник, чем заплатишь своим наемникам?

Они были уверены в своей неуязвимости.

— Потерпите немного, дайте город взять, — отвечал Агафокл насмешникам.

Наконец, взяв город, он стал продавать всех его жителей в рабство, говоря им:

— Оскорбляли и бранили меня вы, но расчет у меня будет не с вами, а с вашими хозяевами.

* * *

Одна старая гетера, с которой в молодости якшался Агафокл, не только растранжирила все подарки своих клиентов, но и лишилась своего естественного богатства — красоты. Она вспомнила про Агафокла и решила попросить у него либо пенсию, либо какой-нибудь дом, либо рабов, чтобы провести старость в достатке.

— Давать женщине добро — все равно что бросать его в колодец. Ты сама это доказала своей жизнью, — сказал в ответ Агафокл и ничего ей не дал, хотя вовсе не был жаден.

* * *

Как-то раз Агафокл спросил философа Ксенократа, почему он молчит, в то время когда другие философы ругают его.

— Я весьма часто раскаивался в словах, которые произносил. Но ни разу не раскаивался в тех случаях, когда промолчал, — ответил философ.

Агафокл подумал и возразил:

— Если ты глупый человек, то поступаешь разумно, когда молчишь. Но если ты умен, то совершаешь глупость, если не говоришь.

* * *

Во время товарищеских обедов один спартанец, выпив лишнего, похвалил иноземного посла за искусство даже самые ничтожные дела изображать великими. Восхвалять кого-либо не за военные заслуги почиталось у спартанцев венцом невежливости.

Поэтому присутствовавший на обеде спартанский царь Агесилай заметил:

— Глупо хвалить сапожника за то, что он обувает маленькую ногу в большой башмак.

* * *

Агесилай распорядился продавать взятых на войне пленных голыми. Желающих купить одежду оказалось больше, чем на самих пленных, так как последние отличались рыхлостью своих тел, и питать надежду на то, что из них выйдут работящие и выносливые рабы, не приходилось. По этому случаю Агесилай сказал своим солдатам:

— Сравните сами — вот добыча, ради которой вы сражаетесь, а вот люди, с которыми вы сражаетесь. И подумайте перед следующей битвой — кто стоит дороже.

* * *

Агесилай во всем соблюдал законы, но дружбу ценил выше всего. Однажды он написал и отправил карийцу Гидриею письмо, в котором ходатайствовал о своем друге, чем-то не угодившем правителю:

«Если Никий невиновен, то отпусти его; если виновен, отпусти его ради меня. Как бы там ни было, все равно отпусти».

* * *

Агесилай с армией передвигался по Фракии и не запрашивал на это разрешения ни у одного из варварских племен, разве что интересовался, враждебны они к нему или дружественны. Все пропускали его по своей территории, но одно племя — траллы — потребовало у него платы за проход в размере ста талантов серебра. Агесилай немедленно разорил селения варваров, и после этого племя траллов перестало существовать.

Идя далее, он обратился с запросом к македонскому царю, нужна ли плата за проход? Тот ответил, что подумает. Агесилай сказал:

— Пусть думает, а мы пока пойдем вперед.

* * *

Спартанский царь Агесилай на вопрос: далеко ли простираются владения Спарты? — отвечал, показывая свое копье:

— Докуда достает это копье.

* * *

Однажды Агесилая позвали послушать человека, который чрезвычайно искусно подражал пению соловья. Агесилай отказался:

— Зачем мне слушать подражания, если я много раз слышал самих соловьев?

* * *

Врача Менекрата, спасшего от смерти многих безнадежно больных, именовали за это Зевсом. Он и сам поддерживал такую

свою

Агесилай ответил: «Царь Агесилай желает Менекрату здравого ума».

* * *

Как-то раз союзники в дерзкой форме выразили недовольство своим постоянным участием в битвах, при этом они доказывали, что отправляют целые армии, а спартанцы только отряд. Тогда Агесилай приказал, чтобы все союзники сели вместе, а спартанцы в стороне. Затем он велел встать всем, кто знает гончарное дело, за ними он велел подняться кузнецам, строителям, плотникам и так далее. Почти все союзники встали, из спартанцев же не поднялся никто. Агесилай сказал:

— Теперь вы видите, кто больше посылает воинов?

* * *

Как-то спартанский царь Агид шел в морозный день мимо поля и увидел человека, который трудился голый. Хотя спартанцы с пеленок были приучены терпеть и холод, и голод, но человек, которого он встретил, был не спартанцем, а рабом, поэтому Агид спросил:

— Не холодно ли тебе?

— Твоему же лбу не холодно, — ответил тот.

— Нет.

— Ну так считай, что я весь сплошной лоб.

* * *

Алкивиад, афинский полководец, купил несколько очень редких и дорогих ваз и тут же их разбил. Его попросили растолковать этот поступок.

— Боюсь не сдержать свой гнев, если кто-нибудь из моих слуг их разобьет, — ответил Алкивиад. — Лучше уж я буду злиться на самого себя.

* * *

Однажды на одном из пиров друзья говорили Алкивиаду:

— Ну что ты связываешься с гетерой Ларисой? Она же тебя не любит, а денег на нее уходит пропасть.

— Вино и рыба меня тоже не любят, и за них нужно платить деньги, но мне они все равно нравятся.

Алкивиад отрезал хвост у своей великолепной собаки и в таком виде всюду водил ее с собой.

— Пусть народ лучше занимается моей собакой, чем мной самим, — говорил он в объяснение своего поступка.

* * *

Про Перикла, который усердно составлял отчет о сделанных им расходах общественных сумм, Алкивиад сказал:

— Лучше бы он обдумал, как бы совсем не отдавать никакого отчета.

* * *

На персидских монетах времен Артаксеркса было отчеканено изображение воина-стрелка. Артаксеркс, затеяв войну с Грецией, щедро раздавал свои деньги направо и налево, и ему удалось переманить на свою сторону путем подкупа почти все греческие области, кроме Спарты, против которой, таким образом, и составился большой военный союз.

Спартанцы поспешили отозвать домой своего царя Агесилая, который, отправляясь в путь, сострил, намекая на персидские монеты, что его гонят из Азии двадцать тысяч стрелков царя персидского.

* * *

Другой спартанский же царь Агис II, выслушав однажды длиннейшую речь какого-то посла, на вопрос последнего, что он передаст от Агиса своим соотечественникам, отвечал:

— Скажи, что я все время тебя слушал со вниманием.

Ответ вполне достойный спартанцев, которые презирали краснобайство и славились своим лаконизмом.

* * *

Тот же Агис, будучи посланником в Македонии, предстал перед царем Филиппом II без свиты, один. На удивленный вопрос последнего: «Разве ты один?» — он отвечал:

— Но ведь и ты один.

* * *

Правитель Фракии Лисимах должен был сдаться своему врагу исключительно из-за мучившей его жажды, и когда ему подали напиться, он воскликнул:

— Вот награда за то, что я из царя стал рабом!

* * *

У царя Антигона какой-то философ-циник просил драхму. Тот сказал:

— Не приличествует царю дарить драхмы.

— Ну, так дай мне талант.

— А такие подарки не приличествует получать цинику.

* * *