Благие намерения - Макалистер Кейти - Страница 16

• Предыдущая
• 16/65
• Следующая

– Понятно. Когда именно он уехал?

– Я не знаю точного времени его отъезда, миледи. – Деверо сочувственно взглянул на Джиллиан. – Он оставил мне распоряжения, но мы с ним не виделись.

Все сказанное очень расстроило Джиллиан, несмотря на то что она была готова к отсутствию Ноубла, так как знала, что он вернулся в город, чтобы уладить свои дела. И все же ей было бы приятно снова увидеть своего мужа, особенно после путешествия верхом, оказавшимся для Джиллиан истинным мучением из-за ее не слишком уверенной посадки в седле. Это путешествие стоило ей боли и стонов, которые она мужественно сдерживала, пока пират-дворецкий показывал ей комнаты первого этажа и знакомил с прислугой городского дома лорда Уэссскса. Она не могла дождаться, заявит ли снова ее муж о том, что он всего лишь мужчина, когда они опять останутся наедине, и очень надеялась, что так и будет. Джиллиан не сомневалась, что Ноублу полезно время от времени терять свое знаменитое самообладание в ее присутствии.

– Миледи!

Она растерянно замигала и взглянула на дворецкого, который снимал пыльные чехлы с нежно-розовой обивки мебели.

– О чьем самообладании вы говорите?

– Не имеет значения. – «О Боже, неужели я никогда не научусь думать про себя?» – рассердилась на себя Джиллиан. – Вы что-то сказали?

– Это ваша гостиная, миледи.

– Она розовая, Крауч? – Заметно вздрогнув, Джиллиан окинула взглядом комнату.

– Ага, точно. – Упершись рукой и крюком в бедра, пират осмотрел комнату. – Я думаю, отвратительно-розовая.

– Я согласна с вами, Крауч.

– Это был любимый цвет ее милости. То есть бывшей ее милости, потому что теперь вы ее милость.

С глубоким вздохом Джиллиан улыбнулась пасынку, который с открытым от изумления ртом рассматривал весьма фривольные картины, изображавшие веселящихся сатиров, нимф и херувимов. Решительно взяв мальчика за плечи, она подтолкнула его к двери вслед за дворецким, приказав ему смыть с себя дорожную пыль перед тем, как спуститься вниз, и через двадцать минут не раскрывавший рта мальчик вошел в небольшую комнату, освещенную несколькими канделябрами и ярким пламенем камина.

– Проголодался, Ник? – Джиллиан отрезала ему большой кусок желтого сыра и указала на бюро красного дерева, где стояла легкая холодная закуска. Сидя за бюро, она просматривала прибывшую за день почту в поисках отгадки местопребывания Ноубла. – Надеюсь, твой отец вернется к обеду, а до тех пор, думаю, мы могли бы освежиться. А это что? – Из-под стопки счетов выглядывал уголок дорогой сиреневой бумаги. Джиллиан вытащила его, и легкий аромат защекотал ей ноздри. – Хм-м, пахнет духами.

Почувствовав неприязнь в ее голосе, Ник оторвался от своего бутерброда с сыром.

– Знаешь, Ник, читать письма, адресованные другому, неприлично. – Джиллиан внимательно разглядывала адрес на конверте, а потом, постукивая себя пальцем по нижней губе, помахала письмом в воздухе.

Мальчик неопределенно пожал плечами и сунул в рот большой кусок сыра.

– Когда жуешь, закрывай рот, милый, ты роняешь кусочки сыра на отцовское бюро. Да, это неприлично и даже недопустимо. – Джиллиан взглянула на две лиловые печати на обратной стороне конверта. Они явно были сломаны, а это означало, что Ноубл уже прочел письмо. – Ты бы не хотел, чтобы твоя личная корреспонденция попала в чужие руки, не так ли?

Задумавшись на мгновение, Ник отрицательно покачал головой и, проглотив кусок хлеба, сделал огромный глоток чая с молоком. Наблюдая за тем, как он ест, Джиллиан невольно вспомнила большую южноамериканскую змею, которую видела год назад, но тут же отвлеклась от этих воспоминаний.

– Однако, – она постукивала по конверту кончиками пальцев, – бывают случаи, когда следует нарушить это правило, например, в случае опасности. Предположим, какой-то человек – о, давай просто его выдумаем или возьмем для примера твоего отца. Допустим, ты знаешь, что ему грозит опасность, и что ты можешь спасти его, только если будешь знать, где он находится, и что для выяснения его местонахождения тебе придется прочитать письмо, написанное ему определенно женской рукой на бумаге, так сильно пахнущей сиренью, что этот запах мог бы свалить лошадь на расстоянии тридцати шагов. В таком случае ты имеешь полное право прочитать это письмо, верно? Даже если бы ты считал такой поступок недопустимым при обычных обстоятельствах, не так ли?

Склонив голову набок, Ник посмотрел на мачеху и снова кивнул. Его очень интересовало, почему она не может просто взять и прочесть письмо, вместо того чтобы пускаться в подобные рассуждения, но он лишь еще раз пожал плечами и сунул в рот огромный кусок яблочного пирога.

– Я очень рада, что ты со мной согласен, Ник. Чувствую, мы отлично поладим. А теперь, поскольку мы одинаково смотрим на то, что иногда стоит махнуть рукой на щепетильность, я уверена, можно без колебаний сказать, что исчезновение твоего отца явно из раздела происшествий.

Оторвавшись от пирога, Ник поднял одну бровь, до смешного точно подражая Ноублу.

– Ты не согласен, что следует прочесть письмо? Ник, прищурившись, посмотрел на Джиллиан.

– Или ты не согласен с тем, что твой папа исчез?

Он кивнул, и Джиллиан, продолжая помахивать письмом, задумалась над ответом мальчика. Она хотела бы ему объяснить, какой неуравновешенный и нервный человек его отец, хотела бы поделиться с ним своими намерениями сломать стену, воздвигнутую Ноублом вокруг своего сердца, хотела бы объяснить, что существуют вещи, которые она, взрослый человек, видит, а он, ребенок, нет. Но Джиллиан понимала, что какие бы доводы она ни приводила за или против, она все равно прочитает письмо.

Прошло несколько минут, и Ник, уже утоливший голод, теперь не отрываясь смотрел на Джиллиан, которая, что-то возмущенно ворча себе под нос, расхаживала взад-вперед по комнате. Он ожидал, что невзлюбит женщину, которую отец привез домой в качестве его новой матери, но Джиллиан не походила ни на кого из тех, с кем он встречался прежде, и что-то в ней сразу же пришлось мальчику по душе. Но он никак не мог понять, почему она с первой же минуты приняла его как своего сына. Несмотря на попытку отца оградить его от всего дурного, он понимал все бранные слова, которые жители деревни отпускали в его адрес. Он знал, что по какой-то причине был неполноценным и не являлся наследником, так необходимым отцу, но не хотел над этим задумываться, чтобы не тревожить болезненных воспоминаний о прежней жене отца и ужасной ночи, которой, казалось, не было конца.

Сейчас он смотрел на Джиллиан, расхаживавшую из угла в угол и что-то тихо бормотавшую, и не был уверен, что она говорит о его отце. Он полагал, что она должна была говорить о Ноубле, но ее речь, с его точки зрения, не имела смысла. Джиллиан то говорила о несчастном, обманутом человеке, который так много страдал, что разучился любить, то грозила его оскопить, если он вздумает ее обмануть, особенно после первой брачной ночи, самой восхитительной в истории человечества. Ник не знал, что именно означает это слово, но по выражению лица Джиллиан догадался, что это вряд ли доставит отцу удовольствие. Ник с интересом наблюдал за Джиллиан, откинувшись на спинку стула. Остановившись у окна и глядя на темнеющее небо, она несколько мгновений похлопывала себя пальцем по губам. Она, видимо, боролась с какой-то мыслью, а потом дважды кивнула и повернулась к Нику:

– Я решила спасти твоею отца.

Ника очень удивило, что его отец нуждается в спасении. Он не мог себе представить, чтобы кто-то такой большой и сильный, как его отец, нуждался в помощи, и хмурым взглядом окинул Джиллиан. Несмотря на довольно высокий рост, она была худой и не производила впечатления сильной, и Ник усомнился, сможет ли она чем-то помочь отцу.

– Он нуждается в помощи, Николас, и я та женщина, которая спасет его. Он слишком упрям, чтобы признаться в этом. Мы еще не слишком хорошо знаем друг друга, однако теперь он мой муж, и я обязана помогать ему и поддерживать его. Можешь не кивать головой, Ник, я просто привожу в порядок свои мысли. Ты хочешь поехать со мной?

• Предыдущая
• 16/65
• Следующая