Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых - Марченко Андрей Михайлович "Lawrence" - Страница 141

• Предыдущая
• 141/180
• Следующая

Настя вспомнила сон, в котором почти такие же, только побольше, корабли вели смертельный бой с мировым злом, и, сняв перчатку, вытерла слезы.

Увидев, что она плачет, Дмитрий – по-прежнему в своих невероятных очках – осторожно прижал ее к себе – тоже почти как во сне – и с улыбкой сказал:

– Да – свершилось… Теперь самое главное – чтобы был второй полет. А потом третий, четвертый… Чтобы корабль доказал на практике свою многоразовость.

– А мне кажется, что это был последний, – вздохнула Настя.

– Надо надеяться на лучшее – даже если оснований для этого мало. Ну, не может быть, чтобы такие усилия пропали зря.

Только что вернувшийся из космоса «Интеграл-2», к которому подъехали два автомобиля, заливали лучи по-весеннему припекавшего солнца. Холодный северный ветерок словно подбадривал, напоминая, что нельзя останавливаться на достигнутом. Настя подумала, что, как бы ни сложилась дальнейшая судьба корабля, изменившийся благодаря ему мир никогда не станет прежним.

Тот сон и вправду мог сбыться. Ведь не случайно же корабль получил такое имя – «Интеграл»…

Скоростной электропоезд «Тихий Дон», оглушительно шипя и поскрипывая сцепками вагонов, замер у обшарпанного вокзала станции Зверево железной дороги области Войска Донского. Проводник расторопно открыл дверь, и Фадеев спрыгнул на заплеванный серый перрон. Подсолнечная шелуха скрипнула под начищенным хромовым сапогом. Голуби, бродившие по перрону – как ни странно, их не вспугнул шумный поезд, – с интересом воззрились на Фадеева, на черный чемоданчик в его руке.

На душе было мрачно. Черные вороны на голых ветках, холодный ветерок, неяркие краски вокруг. Вроде бы юг, но ни одной зеленой травинки. И небо сероватое, в облаках…

Встречающих не наблюдалось – только на дальнем конце перрона, у хвоста поезда маячила девица. С плакатом, кажется. Майор досадливо оглянулся по сторонам. Больше никого! Неужели его послали встречать девушку, которая и номера вагона не знает? А на плакате написано «Григорий Фадеев»? Хорошая конспирация для жандармерии! И совсем неудовлетворительные меры безопасности для того груза, что он везет.

Что ж, стоит подождать. Наверное, девушка отведет его к автомобилю. Если встречает его, а не какую-нибудь шахтерскую делегацию.

Из поезда никто не вышел. Минута – и «Тихий Дон» сорвался с места, стремительно набирая скорость. Девушка с плакатом неспешно побрела в сторону вокзала – по направлению к Фадееву. Майор двинулся ей навстречу.

Девушка не очень-то спешила. С расстояния шагов в тридцать близорукий Фадеев прочел надпись на плакате. «Долой произвол жандармерии! Свободу Бешеным Курицам!» Надпись была выполнена толстыми маркерами двух цветов – красным и черным. Красные чернила кое-где расползлись, и текст выглядел неряшливо.

Майор не поверил своим глазам – слишком абсурдным было сообщение – но спустя пару мгновений вспомнил о феминистской панк-группе, устроившей дебош в храме, и о том, что по всей стране сейчас проходят одиночные пикеты в защиту феменострадалиц, задержанных жандармерией.

– Между прочим, одиночный пикет не требует согласования! – заявила девушка.

Она была белокурой, очаровательно курносой, зеленоглазой – казачек Фадеев представлял совсем не такими. Хотя ведь не только казаки здесь живут? В шахтерских городах, в отличие от станиц, их вообще немного… И зачем такую милую девушку тянет в феминизм? Обычно туда от недостатка мужского внимания записываются.

Фадеев усмехнулся, покачал головой.

– Вы не меня встречаете?

Девушка фыркнула.

– Вот еще! А вы не меня арестовывать идете?

Фадеев был одет в мундир, на поясе – шашка. Но девушка, видно, слабо разбиралась и в работе жандармерии, и в офицерских званиях – вряд ли майора пошлют задерживать пикетчицу.

– Нет, я вас арестовывать не собираюсь. Даже не ожидал увидеть вас здесь. И вообще, не чаял такого приема. Но, к слову, вы можете высказать мне претензии по поводу работы местной жандармерии как старшему по званию. Есть желание?

– Есть! – с вызовом ответила девушка. – Вы – проверяющий из Москвы?

– Вроде того, – ответил Фадеев.

– Тогда я непременно хочу вам многое сообщить! – заявила девушка. – Чтобы вы передали еще более старшим по званию!

– Звать вас как?

– Лиза.

– Григорий Александрович, – представился майор.

– Не слишком рада знакомству, Григорий, – продолжила дерзить молодая феминистка. – Но рассказать могу многое.

– Вот моя визитка. Я остановлюсь в гостинице «Калоша» в Гуково. До города со станции добраться не трудно, как мне рассказывали?

– Нет, – заявила Лиза, завладев визиткой. Пальцы девушки были холодными, она замерзла на свежем весеннем ветру без перчаток. – Ждите! Приеду! С документами!

По перрону загрохотали шаги. К Фадееву со всех ног бежал жандармский подпоручик. На Лизу он с ходу замахал руками.

– Ты что же здесь делаешь, Барсукова! Да я тебя…

– Потрудитесь обращаться ко мне на «вы», – надменно заявила Лиза, ставя плакат на землю и одергивая короткую курточку.

– Не беспокойтесь, Арсений, – попросил подпоручика Фадеев. – Мы отлично пообщались с гражданкой.

Арсения он, конечно, прежде не встречал, но вспомнил личные дела сотрудников гуковской жандармерии. Подпоручик там был только один – Арсений Тычков.

– Слушаюсь, ваше благородие, – вытянулся Тычков. – Извините за опоздание! Опять переезд был закрыт.

– Главное – доехали. Вы на служебном автомобиле?

– Так точно!

– Вас подвезти, сударыня? – обратился Фадеев к Лизе.

– В камеру охранки?

– Нет, в город. Вы же не на вокзале живете.

– Мне еще два поезда встречать. Из Кисловодска и из Архангельска.

– Что ж, удачи.

Фадеев зашагал к вокзалу, полагая, что автомобильная стоянка располагается там. Тычков нахмурился и покачал головой, перечтя плакат Лизы, и затрусил следом. Дышал он тяжело – в сорок пять лет с лишним весом сильно не побегаешь.

Колокол рядом с входной дверью загудел низко, солидно. Значит, и человек, который дергал цепь звонка снаружи, был основательный, солидный. Судя по звуку – профессор Воронцов. Ярко выраженные аристократические нотки слышались в гуле колокола.

Собственно, профессора Воронцова и ждал профессор Игнатьев. Старый друг, давний оппонент, самобытный философ должен помочь интерпретировать математические выкладки, прежде чем Игнатьев отправит их в президиум Академии наук. Там их редактировать не станут – все решения давно приняты, документы председателем правительства подписаны. Нужно только отправить бумаги на высочайшее утверждение. А государь император просто так визировать предложение правительства не станет. Ему нужно объяснить. Но как объяснить, если он не физик, не математик и даже не инженер? Для таких случаев и существуют общепризнанные авторитеты…

А докладывать скоро! Эксперимент назначен на завтра. Специально ли председатель правительства так долго тянул с визированием? Скорее всего. О необходимости подготовки пояснительной записки Игнатьеву объявили только утром. Хорошо, что Воронцов оказался в городе, а не в загородном имении или за границей…

Игнатьев с усилием открыл тяжелую дубовую дверь. Пожалуй, и правда нужно заказать гидроусилитель. Или, по крайней мере, смазать петли. Воронцов вступил в гостиную, недовольно огляделся.

– Когда уже дворецкого наймешь? – мрачно спросил он. – Куда мне трость деть, скажи на милость? Такое в правилах этикета не прописано – хозяину трость отдавать. А прислонять ее к стене – вообще моветон. Ты свои трости в шкафу держишь?

– В шкафу, – улыбнулся Игнатьев, открывая дверцу резного дубового шкафа и забирая трость у Воронцова. – Ты уж извини, кухарку я отпустил, горничную тоже. Но пироги есть, а кофе я сам сварю.

Прошли в столовую. Там вкусно пахло свежеиспеченным тестом. Пирогами Воронцова, который держал дома не только кухарку, но и повара-француза, удивить было сложно, но у каждой кухарки свои пироги. Воронцов потер руки, ощутив сытный запах.

• Предыдущая
• 141/180
• Следующая