Горный ангел - Макаллистер Патриция - Страница 64

• Предыдущая
• 64/73
• Следующая

– Очень умно с вашей стороны, – сухо отозвался собеседник. – Кстати, мистер Перри, мое имя произносится «Рено», это французское имя.

В ответ Перри презрительно фыркнул, тем самым давая понять, как он относится к французам, федеральным представителям и, в частности, к нему, Фабьену Рено.

– Надеюсь, вы меня поняли, мистер Перри, – между тем продолжал Рено. – Заключенный не может предстать перед местным судом или быть переведенным в другую тюрьму до тех пор, пока я не организую его перевод в тюрьму Денвера.

– Понял, – угрюмо проворчал Перри.

– Вот и отлично, мистер Перри. Надеюсь, вы не обидитесь, если я попрошу вас подтвердить это в письменном виде?

Перри испуганно молчал.

– Боюсь, я не смогу этого сделать.

– Вы отказываетесь помогать федеральному правительству?

– Да нет же! Просто не могу и все!

Наконец Рено понял, в чем дело, и с нескрываемым удивлением спросил:

– Вы что, не умеете писать?

– Нет и никогда не умел! Какого черта я должен зубрить эти книжки? К дьяволу грамоту! Достаточно моего слова! Слово Элии Перри твердое как кремень!

– Понимаю, – пробормотал Рено. – Что же, придется положиться на ваше слово.

Повернувшись, Рено направился к двери, ведущей в камеру Холта, и он услышал тихий саркастический шепот федерального представителя:

– Элия! Что за странное имя, черт побери!

К своему удивлению, Холт почувствовал некоторую симпатию к Фабьену Рено. Несомненно, это был остроумный, хладнокровный и честный человек. Он не сколько раз спрашивал Холта об индейских волнениях, пытаясь, очевидно, поймать его врасплох и получить нужную информацию, но потом, уже уходя из камеры, с восхищением сказал Холту:

– Должен признаться, мистер Мерфи, вас трудно сбить с толку. Вы очень твердо придерживаетесь вы бранной линии поведения. Однако я вынужден спросить, имеются ли свидетели вашей непричастности к осенним событиям?

– Есть один свидетель – моя жена Эйнджел, – нехотя упомянул имя жены Холт. – Мы тогда только поженились и уехали на прииск.

– А где сейчас миссис Мерфи?

– Живет у друзей, пока не кончится эта неразбериха. Если она вообще когда-нибудь кончится... – добавил он мрачно.

Сделав еще несколько записей в своем блокноте, Рено поинтересовался:

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я поговорю с вашей женой?

Холт слегка прищурился.

– Вы собираетесь добиться от нее ложного признания, Рено? Если это так, то вы горько пожалеете об этом, обещаю вам!

Их взгляды встретились, и первым отвел глаза Рено. Он был весьма красив и, несомненно, пользовался успехом у женщин. Его форменная одежда была безупречной – ни пятнышка, ни соринки! И хотя черные длинные волнистые волосы придавали ему несколько мальчишеский вид, но его серьезное лицо и внимательные глаза свидетельствовали об уме этого человека и внушали доверие.

– Даю вам слово джентльмена, сэр, – сказал Рено, щелкая каблуками и слегка кланяясь на европейский манер. – Ваша жена не будет обижена ни мной, ни моими людьми.

Почувствовав некоторое облегчение, Холт сказал:

– Она живет у миссис Клары Максвелл, в Чистом Ручье.

– Благодарю, – произнес Рено. – Уверяю вас, вы не пожалеете об этом.

– Я согласен на все, что оттягивает время моего повешения, – усмехнулся Холт, но шутка получилась мрачной, и Рено даже не улыбнулся.

– Против вас выдвинуты серьезные обвинения, мистер Мерфи. Оказание помощи и выражение сочувствия беглым индейцам считается очень серьезным преступлением.

– Предъявите доказательства, и я с радостью предстану перед судом, – храбро ответил Холт, спокойно глядя в глаза Рено.

– Несомненно, вам известно, что у нас пока нет никаких доказательств. Но я приложу все свои силы, чтобы найти их, если они действительно имеются.

Холт коротко кивнул, принимая вызов Рено.

– С удовольствием разрешаю вам сделать это, – сказал он.

– Нет и еще раз нет! – резко сказала Клара Максвелл, загораживая своим худеньким телом дверь. – Не может быть и речи о том, чтобы разрешить вам повидаться с миссис Мерфи ни теперь, ни в любой другой раз!

Восхищаясь смелостью и присутствием духа по жилой леди, Рено отвесил ей низкий поклон и спокойно сказал:

– Боюсь, мне придется настаивать на этом, мадам. Клара начала было снова возмущаться, но тут сверху раздался чистый молодой женский голос:

– Кто там, тетушка?

– Какой-то человек... – в бессильной ярости проговорила Клара, но, прежде чем она успела приказать Эйнджел вернуться в свою комнату, та уже спустилась с лестницы и направилась к Рено.

На ней было ярко-розовое платье, незатейливо украшенное шантильским черным кружевом. Цвет материи придавал чуть заметный розовый оттенок ее бело снежной коже. Волосы были украшены черным бархатным бантом. Подобно водопаду, золотистые локоны спадали на плечи и ниже, до самой талии. С любопытством взглянув на посетителя, она спросила удивительно приятным голосом:

– Кто вы такой, сэр, что едва не вывели из терпения миссис Максвелл?

– Мне очень жаль, мадам, что мой визит так огорчил вас, – неуклюже пробормотал Рено, держа в руках шляпу. Ошеломленный красотой Эйнджел, он забыл про хорошие манеры. Придя в себя, он еще раз извинился перед Кларой: – В мои планы не входило беспокоить вас.

Он снова поклонился, обращаясь теперь к Эйнджел.

– Мадам! Капитан Рено к вашим услугам!

– Чего вы хотите? – прямо спросила Эйнджел.

– Поговорить с вами, мадам, относительно вашего мужа.

В ее небесно-голубых глазах мелькнула настороженность.

– Да? Тогда вы попали не по адресу, моего мужа здесь нет, он сидит в тюрьме Оро.

– Мне это известно, и я уже с ним разговаривал. Он-то и дал мне ваш адрес и разрешил поговорить с вами относительно выдвинутых против него обвинений.

Взглянув на все еще кипевшую гневом Клару, Эйнджел мягко сказала, обращаясь к ней:

– Мне нужно поговорить с этим человеком, тетушка. Можно, мы посидим в маленькой гостиной?

– Ты ничего не должна говорить этому человеку! – возразила Клара и, с презрением оглядев Рено с головы до ног, громко, чтобы он слышал, сказала: – Нельзя верить французам, моя дорогая!

Смеясь одними глазами, Рено торжественно сообщил Кларе:

– Война за колонии закончилась давным-давно! Я американец, как и мой отец.

Клара снова фыркнула, но Эйнджел все же уговорила ее впустить Рено в дом.

– Прошу вас, тетушка, не волнуйтесь и идите наверх – когда мы закончим, я пошлю за вами Дульчибел.

В последний раз презрительно взглянув на капитана, миссис Максвелл неохотно удалилась. Эйнджел пригласила Рено в маленькую гостиную и жестом предложила ему сесть на обитую красным бархатом кушетку. Рено осторожно присел, словно опасаясь, что изящная мебель не выдержит его веса.

– Мне очень жаль, что я так огорчил вашу тетушку, – искренне извинился он.

Улыбаясь одними глазами, Эйнджел ответила:

– Клара Максвелл не является моей родной тетушкой, но она очень дорога мне, и я никому не позволю огорчать ее.

С этими словами Эйнджел отошла к буфету. Восхищенный Рено любовался ее грациозными движениями.

– Не хотите ли чаю, месье? – спросила его Эйнджел по-французски.

Рено был так поражен, что не знал, как ответить.

– Нет, благодарю вас... – наконец смущенно проговорил он. – Однако где вы научились так хорошо говорить по-французски?

Загадочно улыбнувшись, Эйнджел взяла с подноса на столе сливу в сахаре и уселась в кресло напротив Рено.

– В моей матери текла французская кровь, и там, где я росла, считалось, что молодая девушка должна знать Один-два романских языка.

– Ах вот как! – кивнул Рено. – Насколько мне известно, образованность в женщине не приветствуется большинством жителей вашего родного штата.

– Мой отец был довольно прогрессивным человеком. Однако вы пришли поговорить не обо мне, а о Холте.

Взяв в рот сливу, она ждала от Рено объяснений.

• Предыдущая
• 64/73
• Следующая