Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина - Страница 41

• Предыдущая
• 41/347
• Следующая

- Не боюсь…

Только юбки мешают летать.

У Изольды замечательный смех, громкий и живой. Кайя давно не слышал такого.

Леди улыбались - вежливо, загадочно, томно… сотни и сотни улыбок, значение каждой приходилось разгадывать. И от этого Кайя тоже уставал.

Сейчас отпускало.

Качели устремлялись к небу, чтобы на мгновенье задержаться на высшей точке и упасть вниз. А потом снова вверх… Изольда запрокидывала голову, и темные волосы соприкасались с воротничком. Юбки то опадали, то распускались шелковым цветком:

- Выше! Еще выше! Пожалуйста!

Как ребенок. Но почему бы и нет?

Чужая грязь сползала медленно, И вроде бы привыкаешь, учишься закрываться, управлять, гасить, но потом случается что-то, что с легкостью пробивает защиту. Сегодняшний нырок в дерьмо спас Кайя от необдуманного решения.

Оно было бы законно.

Но неверно.

- О чем вы думаете? - даже когда полет был прерван - Кайя в какой-то миг просто осознал, что хватит - Изольда продолжила раскачиваться, отталкиваясь носочками от травы.

Травинки прилипли к юбке, и в разрезе рукава застряли белые лепестки эйлы. А капелька чернил на шее, лиловая мушка, дразнила невозможностью прикоснуться, пусть даже в саду нет галереи.

- Думаю о том, что должен вас поблагодарить. Это ведь была ваша идея? Привести мальчика?

- Моя, - призналась Изольда, склоняя голову на бок. - А я решила, что вы ругать станете. Что нельзя мешать суду и все такое…

Кайя и вправду готов был, когда увидел, когда шел, пытаясь отделаться от навязанных чужих эмоций, что держались прочно, словно принадлежали ему. А Изольда улыбнулась, расправила юбки, закрывая того самого светловолосого мальчишку, и Кайя отпустило.

Не способен он ругать Изольду.

- Вы мне помогли.

- Вы собирались его отпустить, - Иза закусила губу, как будто сдерживая себя. Она тоже считает, что Кайя не прав.

- У нас не было доказательств.

- Я понимаю. Нет, я действительно понимаю, что надо по закону. Что правильно, если по закону, но… я не хотела, чтобы вы его отпускали. Дядюшка сказал, что вы его не слышите. То есть, что слышите, но он скрывается. А вы мысли не читаете?

- Нет.

Еще чего не хватало. Кайя и без мыслей хватает.

- Это хорошо. Иногда ведь думается всякое… и… и я подумала, что надо сделать, чтобы вы услышали. Настоящего.

И привела мальчишку, заставив Мюрича на миг выглянуть из раковины. Он и выглянул, сначала на миг, а поняв, что раскрыт, и полностью выполз, плеснув в Кайя всем, что накопилось.

Гниль. Сопревшая душа разваливается на части.

Слизь.

Ненависть.

Похоть настолько сильная, что Кайя затошнило.

- В моем мире, - Изольда посмотрела в глаза, с вызовом и страхом, которого не должно было быть. - В моем мире тоже встречаются такие люди. И часто они уходят, потому что по закону не хватает доказательств. Вы ведь его не отпустите?

- Не отпущу.

- Я тоже так подумала.

Страх в ее глазах таял. Кайя мог бы убрать его вовсе, но это было бы не честно. Изольда ему доверяет. Нельзя растратить это доверие.

- Его ведь надолго посадят?

Качели останавливаются. Ножки Изольды - синие туфельки, бирюзовые чулки, облегающие щиколотку плотно - замирают над травой. Крохотный каблучок. Кокетливый бантик. Край юбки границей и напоминанием о приличиях.

- Его казнят. Вы сами в этом убедитесь. Повод, конечно, не совсем приятный, но в принципе подходит, чтобы представить вас народу.

По глазам Изольды Кайя понял, что что-то не так.

- К-какой повод? - тихо поинтересовалась она.

- Публичная казнь.

- Вы… вы что, его убьете при всех?

- Не я. Палач. У нас хороший палач, который…

Что-то в выражении лица Изольды подсказало остановиться.

- Леди, вам ведь случалось присутствовать на казнях?

Изольда все так же молча покачала головой. Вид у нее был несчастный.

Проклятье!

Глава 22. Сила закона

Есть две мирные формы насилия: закон и приличия.

Частное мнение леди Дохерти.

Он шутит?

Судя по всему, нет. Кайя был серьезен, как юбилейный съезд партии.

- У… у нас не казнят людей. Раньше казнили, но… это негуманно. И смертная казнь уже все… то есть, нет смертной казни.

- А преступники? - уточнил Кайя.

- Преступники есть.

Как-то вот подсказывает интуиция, что не выйдет у меня отвертеться от высокой чести.

- И что с ними делают? - похоже, интерес Кайя имел весьма практическую подоплеку.

- Садят в тюрьмы.

- И все?

Я кивнула, осознавая, что наши системы правосудия крепко разнятся. Кайя сцепил руки в замок и подпер подбородок. Сейчас будет лекция. Нет, я не против лекций, особенно в его исполнении, но они не изменят реальность: я не смогу смотреть, как убивают человека.

- Изольда, он виновен. В этом вы не сомневаетесь?

Виновен. И я не сомневаюсь.

- Он заслужил свой приговор.

И с этим я согласна.

- И тройная казнь - это меньшее, что я могу дать родным убитых им детей.

- Т-тройная?

Ох, зря я это спрашивала. Пора бы усвоить, что Кайя весьма прямо и подробно отвечает. Вот и сейчас он любезно разъяснил:

- Повешение. Потрошение. Четвертование. Его удавят, но не до смерти. Вскроют живот. Выбросят внутренности в костер. А тело разрубят на четыре части, которые выставят у четырех городских ворот.

Я и не знала, что у меня настолько живое воображение. Сейчас стошнит. И Кайя хочет, чтобы я присутствовала? И надо полагать, все леди, несмотря на тонкость и возвышенность натуры, периодически посещают подобные мероприятия?

Цветочки, бабочки… и кишки на костре. Противоречиво тут у них.

- Я… я просто не смогу.

Он должен понять! В конце-то концов, в моем мире давно никого не вешают, не сжигают и вообще… у нас гуманизм.

И справедливые суды, верно, Изольда?

- Иза, - Кайя взял меня за руки. Нежное прикосновение, еще бы тему разговора сменить и вовсе романтичненько получилось бы. - Вы обязаны. Если вы не появитесь, то все сочтут, что вы не согласны с приговором. Что я ошибся, понимаете?

Да, но…

- Пойдут разговоры. Слухи. И кто-то может решить, что если я ошибся раз, то ошибусь во второй или третий. Заговорят о невинных жертвах…

…и зверствах тоталитарного режима…

- …и о том, что истинные виновники ушли. А когда кто-то уходит от суда, то появляется искушение повторить его путь.

То есть, если меня не будет, мир покатится в бездну и наступит конец света? Четыре всадника пройдут по улочкам города, сея панику. А солнце рухнет наземь, не желая быть свидетелем подобного беззакония?

- Меня… меня просто вырвет. Или истерика случится. Или я в обморок упаду. Хотя обморок - не худший вариант, - я смотрела на Кайя снизу вверх. Не в глаза - мне почему-то было стыдно за такую свою слабость. Я разглядывала жесткий воротник, шею с полоской загара и черными лентами мураны, и тонкие веточки шрамов. Шрамы были старыми и стершимися, но ведь были.

Кто-то нанес их.

А говорил, что он - неубиваемый.

- Я заберу ваш страх, - Кайя ссадил меня с качелей. Пора домой? Конец прогулке и да здравствуют трудовые будни? - И отвращение. И все эмоции, которые вы только испытаете.

Анестезия, значит, которая крепко лоботомией попахивает.

- Просто помните, что я рядом. И что человек этот - виновен.

- И… когда?

- Скоро, Иза. Я не буду мучить вас ожиданием.

Ну да, больной зуб лучше рвать сразу. И в другом случае я бы с ним согласилась, но сейчас - это мой зуб и я не хочу с ним расставаться. Мы шли по дорожке, и я переваривала услышанное, пытаясь втиснуть себя в местную систему морали и нравственности. Убить убийцу - это правильно или нет?

- А вы… вы убивали? - спросила я.

- Да.

Глупый вопрос. Война в белых перчатках невозможна. И руки у Кайя в крови, но… черт побери, мне нравятся эти руки.

• Предыдущая
• 41/347
• Следующая