Выбери любимый жанр

Зимородок - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 6


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

6

— Когда я был мальчишкой, — говорил следователь своему пассажиру, — из-за этого моста чуть на тот свет не попал.

— Вы тоже взрывали?

Мотоцикл тарахтел, встречный ветер свистел в ушах, и чтобы слышать друг друга, спутникам приходилось кричать.

— Ничего я не взрывал. Дело было иначе.

После внезапного взрыва Нового моста фашисты согнали все население станции Река на вокзальную площадь.

Был жаркий июльский день. Люди стояли в этой бесконечной шеренге. Дети плакали. Женщины лихорадочно смотрели по сторонам, словно ждали откуда-то помощи. Старики казались равнодушными, но на самом деле они так же хотели жить, как и молодые.

— Если вы не выдадите человека, взорвавшего мост, мы расстреляем каждого второго, — сказал немецкий офицер.

Люди молчали. Нет, не все они были твердыми и неотступными, они не знали, кто этот смельчак, который дождливой ночью взорвал мост через реку.

Так они стояли долго. Под палящим солнцем. Какое-то тупое безразличие овладевало ими. Они ждали избавления. Любого избавления от неподвижного, изнурительного стояния под солнцем.

Офицер уходил и возвращался. Наконец он разделил людей на две шеренги.

Люди молчали. У кого-то в руках плакал ребенок. Кто-то надолго закашлялся. Офицер наклонился и сорвал с газона ромашку. Он повернулся к шеренге, стоящей лицом к солнцу, и стал гадать: он отрывал лепестки и приговаривал: «Любит — не любит».

Глаза людей были прикованы к этой ромашке, которая должна была решить их судьбу. Любит — не любит. Лепестков оставалось все меньше. Он отрывал их, как крылышки у небольшого белого мотылька. Наконец он оторвал последний лепесток.

— Не любит. Слышите — не любит вас, а любит их, — он кивнул на правую шеренгу. — Они пойдут домой, а вы отправитесь на тот свет. В последний раз спрашиваю: кто взорвал мост?.. Можете не плакать! Мне не нужны ваши слезы. Мне нужен человек, который взорвал мост… Приготовить два пулемета. Последняя минута на размышление…

Все сжались, втянули головы в плечи. Стиснули руки в кулаки. И на площади установилась напряженная глухая тишина. Казалось, люди затаили дыхание, чтобы ничем не потревожить эту тишину, которой суждено было оборваться вместе с их жизнью.

Но страшную тишину разорвал не выстрел, а голос. Такой негромкий, глуховатый голос:

— Я взорвал мост!

Люди вздрогнули и испуганно обернулись на голос, как в темноте оборачиваются на внезапно вспыхнувший свет. Они увидели невысокого щуплого парня в помятом пиджаке. Он шел по площади, опираясь на палку. Левая нога как бы проваливалась в землю, но правая — здоровая — ступала твердо.

Офицер, удивленный не меньше остальных таким поворотом событий, все еще держал в протянутой руке белое крылышко «не любит». А парень шел к нему между шеренгами, и десятки глаз — усталых, заплаканных, печальных, темных, непонимающих, прищуренных, широко открытых — провожали его, дарили ему благодарность и прощальный привет.

— Как тебя зовут? — спросил кто-то из стоящих в шеренге.

Парень на мгновение задержал шаг и тихо сказал:

— Зимородок.

Зимородок - i_004.png

И его имя — непонятное, птичье имя — полетело от одного к другому по шеренге, становясь таким же дорогим, как слово «жизнь».

— Всем по домам! — приказал офицер. — Его допросить и расстрелять! Быстро! Быстро!

Офицер опустил руку, и белое крылышко, кружась по ветру, опустилось на землю и больше уже не взлетало.

Белые плоские облака плыли над полем, а тени от них темными пятнами двигались по траве и по набирающим силу хлебам. Мотоцикл мчался вперед, и пыль оседала на сморщенные ладошки подорожников.

— И его расстреляли? — спросил Марат.

Следователь ответил не сразу:

— Этого я не видел. Нас разогнали по домам… Какие-то выстрелы я слышал. Фашисты могли расстрелять за кусок хлеба, а тут мост… Разве может быть сомнение?

И все-таки представить себе Зимородка мертвым, лежащим на земле Марат не мог. Удивительный боец в помятом пиджаке на двух пуговицах жил в мыслях мальчика. И эту его жизнь никто не властен был оборвать.

Поезд тихо постукивал на стыках. Марат стоял у окна и смотрел, как рельсы скрещивались и расходились. Одни — неслись вперед, теряясь в хитросплетениях станционных путей; другие — обрывались в тупиках. Когда же стемнело, у стрелок зажглись низкие фонари, похожие на маленькие сухопутные маячки. Как выбрать себе нужный маячок, который откроет широкий простор, а не заведет в тупик?

Когда поезд с глухим, медленным гулом начал втягиваться в фермы Нового моста, за плечами Марата встал Зимородок. Усталый, с бессонными глазами, смотрящими как бы из глубины.

«Человек очень живучее существо, — сказал Зимородок. — В него стреляют, а он поднимается снова, а если не может подняться сам, то вместо него встает такой же как он, только помоложе и посильнее».

«Как это помоложе и посильней?» — спросил Марат.

«А очень просто: я упаду, ты встанешь на мое место. И опять живет человек, работает, борется. Важно, чтобы ты был похожим на меня. Ты вообще-то веришь в чудеса?»

«Не знаю».

«Я в чудеса не верю. Я верю в надежду. Надежда — большая сила. Ты думаешь, человек идет когда-нибудь на верную смерть? Нет! Даже герой. Человек идет в бой с надеждой, что пуля пролетит мимо. Даже когда стреляют в упор, человек надеется. И чем больше у человека надежды, тем более бесстрашия. Мне всегда помогала надежда. Мне с ней легко жилось и воевалось. Понял?»

«Понял», — прошептал Марат.

Он так и не повернул головы. Он чувствовал, что Зимородок стоит за его плечами, слышал его дыхание, но не повернул головы, а неотрывно смотрел за маячками, которые всплывали из темноты и исчезали за спиной. И звезды в небе тоже казались маячками — негаснущими маячками надежды.

На другой день друзья уже поджидали его на мосту. Они стояли, прислонясь спиной к перилам, портфели лежали у ног. Марат подошел к ребятам. Бросил портфель и тоже прислонился к перилам. Так они все трое стояли молча. Наконец Марат заговорил:

— Мост он взорвал. Значит, парашют раскрылся. Только при прыжке подвернулась нога. Но потом его расстреляли.

— Поймали? — спросил Василь.

— Нет, он сам признался.

— Не может быть, — вырвалось у Зои Загородько. — Как же сам?

— Фашисты хотели расстрелять много людей.

— Заложников? — спросил Василь.

— Людей! — повторил Марат. — Тогда он сказал: «Это я взорвал мост». Людей отпустили, а его повели на расстрел. Вот и все.

— Вот и все! — Василь как бы поставил точку.

— Неужели все? — спросила Зоя Загородько.

— Нет, не все, — решительно сказал Марат. — Я должен узнать его имя. Человек, который совершил такое, не может оставаться без имени.

— Конечно, не может, — подтвердила Зоя Загородько. И с этой минуты стала союзником Марата в его поисках.

Марат нагнулся и поднял портфель. И все, как по команде, тоже нагнулись и подняли портфели. И зашагали по мосту в сторону школы.

И каждый раз, когда казалось, все кончено, оборвались следы, поставлена точка и нет никакой надежды, — оттуда, из далеких военных времен, доносился неумолкающий позывной:

— Я Зимородок! Я Зимородок!

Он ждал ответа. Он звал. Он вселял в сердце тревогу. Нет, нельзя останавливаться. Поиск продолжается. Может быть, можно отвоевать у смерти и забвения еще один вздох, еще один островок жизни Зимородка.

8

— Здравствуйте, люди-человеки! Начнем, пожалуй… Сегодня мы займемся слонами.

По классу прокатился смешок. Займемся слонами! А Сергей Иванович уже расхаживал по классу, слегка наклонив свою большую голову.

— Но до слонов я хотел бы заняться Маратом.

Снова вспыхнул смешок.

— И узнать, где он пропадал, что поделывал, почему пропустил урок.

Марат нехотя поднялся. Как всегда, он был озабочен своими мыслями, и что происходит вокруг — его не интересовало.

6
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело