СССР - Идиатуллин Шамиль - Страница 30

• Предыдущая
• 30/114
• Следующая

– Телега? – заинтересовавшись, осведомился Валенчук.

– Телега – тюркское, на крайняк монгольское. Арба – и так понятно.

Кузнецов встал, сел, снова встал и ушел к окну, злобно бормоча под нос, что вот из-за вас на телегах и катаемся до сих пор.

Я снисходительно откликнулся:

– Да бери европейское качество, пожалуйста, – рыдван, через польский из немецкого пришло. Зашибись название. Или дрожки – тоже из Северной Европы слово. А если что-то посолиднее – пардон, без нас не обойтись.

– А почему так? – спросил Малов.

– Ну, русские, допустим, оседлый народ был. Сидел на печи тридцать три года, все такое. А татары вокруг шныряли – вот и научили. И слова с наукой вместе перешли.

–  Русофоб, давить пора, – гадливо сообщил Шагалов с третьего.

Я пожал плечами.

– С учетом ареала распространения – «Mark II»,– подумав и сделав гранитное лицо, сказал Егоршев. – Очень традиционно.

На него не обратили внимания, но Леха, кажется, не очень обиделся.

Валенчук мелко погрыз верхнюю губу и расстался со следующим выстраданным блоком:

– Давайте не транспортное, ладно. Вот хорошее слово: «Хозяин».

– Тогда сразу – «Сам хозяин», а лучше – «Здоровый образ жизни», – донеслось от окна.

– Кто бы «против», я «за». Хорошее татарское слово, – сказал я, постепенно теряя безмятежность.

Валенчук ухмыльнулся, а Рычев спокойно спросил:

– Правда татарское?

Я важно кивнул.

– Чушь, – сказал Кузнецов и вернулся к столу.

– Риф, подтверди, – попросил я.

Хуснутдинов, директор АЭС, не переставая скалиться, рявкнул:

– Так точна! Хиса по-татарски.

Игорь неожиданно громко и размеренно сказал:

– Только как ни искал, лучше слова «товарищ» ничего не нашел я на этой земле.

Федин, вот уж от кого не ждал, как бы подтвердил:

– Наше слово гордое «товарищ» нам дороже всех красивых слов.

– Это значит, вы как бы предлагаете машину «Товарищем» назвать? – уточнил Баранов.

Бравин с Фединым синхронно кивнули и синхронно осеклись. Потому что я начал:

– Кто бы «против»... – но договорить не смог и захихикал – кажется, довольно гадко.

– Камалов, ты задолбал,– решительно сказал Кузнецов.

Я развел руками, не переставая хихикать, потом все-таки нашел в себе силы объяснить, что «товар» – это заимствование из тюркского, где «tawar» значило «стадо» или «имущество», причем альтернативное объяснение, согласно которому «товар» – это по-старославянски «стан воинов» и вообще «лагерь», основной версии совсем не противоречит.

– Маньяк, – с отвращением отметил Кузнецов.

– А если по месту производства? – несмело сказал Игорь.

– «Вахич»? – ехидно предположил Сергей.

– Нет, «хант», – ответил Бравин, и все посмотрели на меня.

Я нахмурился, откашлялся и заявил:

– Кто бы «против»...

Кузнецов взвыл, Рычев сказал:

– Не может быть.

– Считается, что они так себя назвали – «люди хана», когда присягнули нашему руководству.

– Чушь, – с отвращением сказал Кузнецов.

– Шучу, – признался я. – «Хантэ» по-ихнему «человек» просто. Но осадочек-то остается, а? Тем более что «человек» по-хантыйски все-таки «хум», а люди – «ях».

Эту реплику высокое собрание предпочло проигнорировать, взявшись за существо вопроса. Финишный бантик на коротком споре завязал Валенчук – сперва нерешительно, но наполняясь уверенностью по ходу:

– Ну, во-первых, ханты все-таки слишком локальное явление – а мы же претендуем... Во-вторых, «Hunter» уже был, так? А самое главное – как-то странно вообще живым народом машину называть. Это как пишмашинка «Русский» – не поймешь, то ли смеяться, то ли плакать.

Все замолчали – наверное, пытаясь понять, смеяться или плакать. Когда пауза непродуктивно затянулась, я сказал:

– В развитие «ханта» идиотское, как всегда, предложение, но критериям соответствует.

– Так-так, – подбодрил Рычев.

– «Кипчак», – сказал я.

– Чушь! – сразу воскликнул Кузнецов.

– Что я и... – согласился я, но Рычев спросил:

– А критерии какие?

– Ну, во-первых, кипчаков больше нет, хотя потомков куча – Риф, помаши ручкой. Во-вторых, они от Алтая до Дуная рулили – так что не локальное явление.

– А монголы вообще... – начал Кузнецов, но я успел сказать:

– А вообще «кипчак» – это «союз».

– В смысле?

– В прямом. Перевод такой. «Q?pcaq» – «союз, объединение», от глагола «q?p» – «соединять».

– Блин, – сказал Бравин, а Кузнецов на автомате брякнул:

– Чушь, – и почти сразу добавил: – Хотя...

И застрял глазами в заоконном Вахе.

– Мне нравится, – сказал Рычев.

– Мне очень нравится, – добавил Валенчук.

Шагалов брюзгливо перечислил:

– «Чероки». «Туарег». «Кашкай». Согласен.

А я вполголоса напомнил:

– Кто бы «против».

Клим еще раз ткнул в столбик браслетом и тихо зарычал, потому что столбик не отозвался совсем никак. Клим отступил на шаг, внимательно осмотрел столбик со всех сторон, вертанул браслет по запястью, сказал несколько слов и снова ткнул «таблеткой» в сенсор. Экранчик на столбе зиял квадратом Малевича.

Клим пнул в основание столбика и приготовился долбануть повыше, когда сзади сказали:

– С ним не так надо. Давайте покажу.

Клим оглянулся. Показательно выступить собиралась та страшненькая рыженькая с участка сортировки – теперь она была в цветастом платьице. А в спецовочный период как раз она звонче всех хихикала над попыткой Клима в один прием отвезти в кладовку инструмент всей бригады, вернее, над закономерным итогом попытки. Впрочем, рыженькая первая и бросилась собирать брызнувшие по сторонам керны и насадки. Поэтому Клим решил отодвинуть в сторонку гордость, неприязнь к рыжим вообще и страшненьким в частности, отодвинулся сам и жестом пригласил сортировщицу к столбу.

Она принялась наглядно объяснять:

– Касаться не надо, понимаете? Просто коротко провести сверху вниз – ну, как в магазине сканер работает, видели ведь?

Она улыбчиво оглянулась на Клима, и он вспомнил, что здесь принято улыбаться в ответ и вообще играть в школу дебилов на прогулке, сделал губы бантиком – Лариска считала такую гримасу смущенной улыбкой, а когда Клим смеялся по-честному, говорила: «Опять ты людей пугаешь». Сработало: рыженькая совсем засияла и сказала:

– Ну вот, видите, вызов принят. Осталось немножко подождать.

Экранчик и впрямь отозвался мелкой синей строчкой «Вызов принят».

– И долго ждать? – спросил Клим, вовремя вспомнив про губы бантиком, так что вопрос вышел даже застенчивым.

Рыжая снисходительно прищурилась и ткнула в экранчик, где строчка как раз сменилась обратным отсчетом – со ста пятидесяти.

Ну-ну, подумал Клим, а рыжая принялась объяснять:

– Обычно не более двух минут бывает, в час пик двадцатиместки вообще подряд идут, а совсем поздно или рано до десяти минут доходит. А сейчас первая смена в основном уже разъехалась, но многие еще на работе задерживаются, поэтому челнок часто ходит. Для таких, как мы с вами. Я, например, девчонкам помогала бытовку прибирать – послезавтра уже совсем в других условиях переодеваться будете. А вы почему задержались?

Отвечать и губы держать, напомнил себе Клим и, собравшись с силами, – и это даже хорошо получилось, – сказал:

– Инструктаж проходил. Как замначбригады.

Рыжая засияла:

– Вы теперь у Поливаева заместитель? Поздравляю! А то он без зама замучился уже – как кого не назначит, тот сразу на повышение уходит. Луценко, до него еще Бравин, кажется, в той же бригаде был, еще кто-то. А, Паршев вон – он не зам был, да, но говорили, что вполне может и быть, – а он автоучасток строить удрал. Не повышение, но все равно перспективное направление. А вы слышали, ему новенький какой-то всю голову разбил, а, что я спрашиваю, вы же его не знаете, вам и неинтересно. Доболтался он, видать, – ой, языком мелет, что можно и нельзя, – хотя жалко, конечно, его. Но что-то я рассплетничалась совсем. Вам, наверное, неинтересно?

• Предыдущая
• 30/114
• Следующая