СССР - Идиатуллин Шамиль - Страница 51

• Предыдущая
• 51/114
• Следующая

Ответил Кузнецов. Коротко и толково ответил на торопливо придуманный вопрос про перевалку газа, выждал короткую паузу и заговорил сам. Сказал, что плановый вылет прохлопал. Сказал, что Камалов пропал вместе с машиной. Сказал, что все дороги перекрыты, спасатели и менты из соседних регионов втихую предупреждены.

– Что значит предупреждены? – спросил Рычев.– Их в ружье ставить надо.

– Пока они доберутся... – вяло ответил Кузнецов, и только сейчас Рычев сообразил, что Сережа, да и все руководство Союза, в отличие от него, скакало по вполне реальным снежным ямам, всерьез высматривая раскачивающуюся спину в «союзной» куртке.

Рычев зажмурился, секунду помолчал и сказал:

– Сереж, я сам свяжусь с местными властями и военными. Тебя уже не ждать, я правильно понимаю?

– Ну, еще рейс из Томска через три часа есть, сейчас здесь попробую закруглиться и выезжаю...

– Сереж, совещание через два часа, – напомнил Рычев. – А самолет сколько летит, четыре часа?

– С гаком, – убито подтвердил Кузнецов.

– Ищите Алика, Сережа, держите в курсе. Я как-нибудь сам справлюсь.

Можно сказать, что справился, хотя пара моментов были взрывными. То есть сперва все было совсем безмятежно: все собрались вовремя, Дьякин тоже не опоздал, сообщил, что задача встречи – подготовить доклад президенту, а такие вещи принято обсуждать всеми задействованными сторонами. Сразу всех представлять не буду, по ходу разберемся, впрочем, большинство присутствующих друг друга знает. Рычев в самом деле знал практически всех – были тут начальники трех департаментов правительства, замминистра регионразвития, кураторы из Минфина и Минобороны, Елизаров из РЖД и еще пара смежников. Незнакомых физиономий было две, сидели они в углу и не факт, что на правах полноценных участников, – может, стенографисты или эфэсошники, кто эту администрацию разберет, здесь каждые полгода новые правила поведения вводятся, всякий раз на века и чудовищней предыдущих, а ведь казалось бы...

Дьякин напомнил суть проекта, Рычев зачитал доклад, все покивали с удовольствием, кроме Елизарова. Он, естественно, завелся насчет газовой схемы, идущей вразрез с национальными интересами и прогрессом, которые, по его убеждению, хором настаивали на сжижении газа и перевозке по железной дороге. Дьякин утихомирил Елизарова намеком на какие-то три ярда, закопанные на Дальнем Востоке, и предложил говорить по существу. По существу первым высказался тоже Елизаров, на сей раз очень толково: предложил рассмотреть продление высокоскоростной магистрали на запад, до северной нитки Свердловской железной дороги. В результате Урал и север европейской части соединялся с Сибирью, Великий Шелковый путь вливался в «из варяг в греки», в общем, красота и гармония, похожая на оптимальную. Рычев предпочел бы не слышать про короткое плечо из Китая на Балтику, зато остальным страшно понравилось. Ну ладно, до Китая, как известно, добираются раком, рак зверь нескорый, пока за новую ветку возьмутся, или ишак сдохнет, или Союз окрепнет так, чтобы лукавый красный смех с юго-востока по-толстовски воспринимался: он пугает, а мне не страшно. Поэтому Рычев легко согласился внести новеллу в согласованную программу, перспективный раздел, он же рискованный, он же «коли живы будем».

Дальше все гладко катилось почти до финиша. То есть выкрутас хватало: промышленник из Белого дома интересовался возможностью сборки «кипчаков» на АвтоВАЗе или ГАЗе – чтобы, значит, сразу всю отрасль спасти,– военный предложил не выпускать «союзника» и все устройства на его базе в свободное обращение еще хотя бы пару лет, Минфин, наоборот, ратовал за срочное и при этом стопроцентно рыночное и монетарное обращение всей продукции – никаких рассрочек и длинных программ, деньги отбивать надо. Рычев даже дергаться не успевал: автовазовскую идею дружно оборжали и попросили забыть как страшный сон, армейских так же дружно устыдили, а финансистам указали на недопустимость пересмотра базовых принципов проекта. В итоге промышленник сказал, что Сибири остро не хватает автосборки, поэтому идея предельной локализации производств для нужд электромобиля именно там приветствуется и будет всячески поддержана. Военный пообещал завершить уход армейцев с частот, выделенных новой сети, до конца месяца. А представитель Минфина заявил, что заявленный на этот год бюджет выглядит великоватым, но оправданным и реалистичным, что вкупе с некоторой экономией по итогам прошлого года позволяет заявку руководства так называемого Союза полностью поддержать, в том числе и на уровне региональных администраций.

Именно тут Дьякин счел необходимым передать Рычеву сдержанное «фи» от упомянутых администраций, которым несколько обидно наблюдать за тем, как на их территории что-то крутое заваривается, а им самим от этого ни толку, ни проку, ни вежливого поклона с воздушным поцелуйчиком. Рычев заклокотал было, но после уточняющих реплик нехотя признал, что советская практика плевать на местных начальников, демонстрировавшаяся директорами производств союзного подчинения, является наименее приемлемой и симпатичной. Он пообещал в ближайшее время лично подружиться с губерами и осыпать их конфетками с первой же зарплаты. Тут его осенило. И вообще, сказал Рычев, перепропишем всех сотрудников вместо московского офиса, как сейчас, по месту реальной работы и на учет там же поставим. Пусть налоги родному Ваховскому району платят. С нефтяными отчислениями не сравняемся, но местных порадуем.

Дьякин идею одобрил и сказал:

– Все вроде высказались, можно подытожить. Но прежде я хотел бы обратить общее внимание на недостаток представленного Максимом Александровичем документа, в остальном весьма достойного и вселяющего немалые надежды. Я имею в виду экспортный потенциал производства.

– Михаил Алексеевич, – недоуменно начал Рычев, но Дьякин жестами попросил погодить.

С ходу буянить вроде повода не было.

Дьякин вызвал одного из угловых мальчонок, и Рычев приготовился с наслаждением наблюдать за тем, как аппаратные зубры будут внимать соплячьим концепциям захвата внешних рынков. Пик наслаждения оказался непокоренным. Мальчонка оказался узким спецом по пиару и продвижению новых брендов – так что если его слова и вызывали смешок, то не цыплячья суть докладчика была тому виной, а страусиные обычаи потребительского рынка, привыкшего к пышным танцам и вбиванию жизненно важных органов в неподходящие места. Само собой, Рычев все равно слушал с растущим раздражением и, когда мальчонка от перспективных рынков и диаграмм, демонстрирующих преимущество тактики «убийца конкурентов» над тактикой «абсолютная альтернатива», перешел к маркетинговым тонкостям, не выдержал.

– К счастью, основатели проекта, – короткий поклон в сторону Рычева, – изначально и, может, неосознанно обеспечили высокий и весьма эластичный уровень брендирования. Про потребительские характеристики вы знаете лучше меня, хочу сказать только про удачность наименований. Слово «Союз» и его смысловые производные, в том числе «союзник», является симпатичным массовому потребителю как на внутреннем рынке – в силу известной ностальгии, – так и на внешнем. Прямой перевод этих производных, как известно, сидит в названии США, единой Европы и Британского королевства, что, с учетом уровня патриотизма и платежеспособности их граждан, обеспечивает очень высокий стартовый уровень лояльности аудитории. Но интереснее пластичность исходных терминов, вообще-то не слишком характерная для переноса русских лексем на иную почву. Допустим, то же слово «Союз» само просится в слоган типа «So use it» – «Так используй это». С «кипчаком» мы еще недодумали, но уже сейчас очевидны варианты вроде «Keep-in-check» – «Держи под контролем», или что-нибудь с «Jack» – джекпот, блэк-джек. Перспективным выглядит и калькирование – в мировой традиции «кипчаков» называют куманами, что дает новые возможности: «Cuman – c’mon», то есть «давай», или, если позволите...

– Не позволю, – сказал Рычев.

– Простите? – спросил мальчонка, а Дьякин резко осведомился:

• Предыдущая
• 51/114
• Следующая