Когда сияние нисходит - Макбейн Лори - Страница 49

• Предыдущая
• 49/131
• Следующая

Ли неверяще уставилась на Гая, но он оставался на ногах, не сводя глаз с Брейдона. Девушка, вздрогнув от страха, оглянулась, но Нейл вроде бы оказался цел и невредим.

— Кажется, теперь моя очередь!

Даже сквозь хмельной туман до Гая дошло осознание неминуемой гибели. Но он оставался на месте, глядя смерти в лицо.

— Надеюсь, ваша меткость именно такова, как о ней говорят, сэр. Я не желаю медлить. А еще хуже — навеки остаться калекой.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал Нейл. Губы его слегка дернулись.

— Спасибо.

— Вы не можете хладнокровно пристрелить его!

— Ли, — укоризненно пробормотал Гай, покачивая головой.

— Интересно, сколько стоит жизнь вашего брата? — холодно осведомился Брейдон, целясь в сердце Гая.

Ли только ахнула. Что же он за человек, если так бессердечно торгуется за чужую жизнь?

Но Нейл не собирался убивать Гая, несмотря на то что он не промахнулся, и доказательством этого была рана в плече, из которой ручьем текла кровь.

— Что вы хотите?

— У мистера Треверса нет ничего, что интересовало бы меня. Зато есть у вас, мисс Треверс.

Ли огляделась, удивляясь, почему никто не слышал выстрелов. Наверное, музыка заглушила необычный звук. Значит, никто не всполошился. Никто не придет на помощь.

— Ну же, Брейдон. Не медлите! — крикнул Гай, чьи нервы начали сдавать от напряжения. — Спускайте курок!

— Что вы хотите за жизнь моего брата? — настаивала Ли. Нейлу вдруг захотелось ранить девушку, отнять нечто ценное, дорогое ее сердцу.

— Я возьму жеребенка, мисс Треверс. Отдайте жеребенка, и ваш брат останется жив, — выговорил он, ненавидя себя за подлость. Но он потерял ее и страстно желал, чтобы и она испытала хотя бы некое подобие той боли, что терзала его сердце. Пусть запомнит его навечно.

Ли, не веря ушам, уставилась на него.

— Вы заявляли, будто так любите свою семью, что готовы выйти замуж ради ее спасения. Так неужели не отдадите своего знаменитого жеребенка за жизнь брата? Или эта жертва чересчур велика?

— Вы шутите? — не выдержал Гай, чувствуя себя так, словно уже лежит со смертельной раной в груди, и наконец-то ощущая нечто вроде стыда за свой поступок. — Ли обожает этого жеребенка.

— Я серьезен, как никогда. Мне этот жеребенок пригодится, да еще как. И все лучше, чем иметь на совести вашу смерть. Кроме того, учтите, что в случае вашей смерти родным придется выплачивать ваши долги. Я же приму жеребенка в счет долга. Неужели ваша жизнь этого не стоит? Я приехал в Виргинию покупать лошадей. И этот жеребенок как нельзя лучше подходит моим целям. А поскольку вряд ли меня гостеприимно примут на завтрашнем аукционе, я начинаю торги сейчас. Мне нужен жеребенок.

— Ублюдок! — прошипел Гай, бессильно прислоняясь к дереву.

— Согласна, мистер Брейдон, — поспешно заверила Ли. Что ж, она впервые видит его в истинном свете, и, кажется, он снова стал для нее чужим человеком. Значит, так тому и быть.

Нейл опустил пистолет.

— Ваш долг заплачен, мистер Треверс, — сообщил он.

— И чтобы больше я вас в Треверс-Хилле не видел! — предостерег Гай. — Иначе в следующий раз вы отсюда своими ногами не уйдете.

— Не беспокойтесь, я не вернусь.

— Мы пришлем Капитана в Ройял-Бей. Не трудитесь приходить за выигрышем, — продолжал Гай. — Сделайте шаг по земле Треверсов, и я влеплю вам пулю в лоб.

— Скорее мы оба окажемся в аду, прежде чем вы снова увидите меня, — ответил Нейл.

— Что здесь происходит? — спросил кто-то, и Ли встрепенулась, услышав голос Мэтью.

Нейл оглянулся только раз, чтобы увидеть, как Ли Треверс бежит по дорожке сада прямо в распростертые объятия Мэтью Уиклиффа.

Виргиния, зима 1864 года

В густой чаще царила тишина. Голые деревья стояли, как часовые, на фоне сгущавшихся сумерек. Серое небо затянули набрякшие дождем тучи, предвещая бурю.

На горизонте, за холмами, ворчал гром. Ему вторило эхо более зловещих, нестройных звуков: шагов солдат, маршировавших по грязной дороге с ружьями наготове на случай осады, топота лошадей, поскрипывания сбруи и звона шпор кавалерии. За ними шла артиллерия. Грохот колес сопровождался свистом кнутов погонщиков мулов. Животные, напрягаясь, тянули фургоны, нагруженные вещами, боеприпасами, едой, и телеги с ранеными и умирающими. Армия шла в поход. Но с наступлением темноты командир прикажет остановиться, выставить часовых и разбить лагерь. Вскоре в лесу зажгутся костры, и начнется долгая ночь.

— Как думаешь, кто это? — послышался шепот из ближайших кустов.

— Откуда, черт побери, они взялись?

— А может, это колонна призраков? Топают сквозь ночь во главе с самим твердокаменным Джексоном, ведущим их в битву на своем старом гнедом, — пробормотал неизвестный, чье воображение было явно подогрето окружающим мраком. Второй солдат, уставший, замерзший и голодный, пугливо огляделся, почти ожидая увидеть привидение в сером мундире, с саблей наготове, на огнедышащем коне.

— Его твердокаменная бригада здорово сражалась, когда снова брала Ромни, — вспомнил он.

— Я там был в первом сражении, при Булл-Ране, когда он и вправду стоял каменной стеной, отдавая приказы. До сих пор на плече шрам от штыка чертова виргинца. С перепугу показалось было, что сам дьявол явился по мою душу!

— Подумать только, что при Чанселлорсвилле старого Джексона застрелил его же солдат, приняв за врага!

— Тихо, — остерег гортанный шепот. — Хотите, чтобы он услышал? Так он еще жив!

— Да кто что услышит в таком шуме? Кроме того, он исчез вон за тем лугом. Думаю, это колонна серых[15]. Клянусь, здесь нет синих, кроме нас. Нужно же было забраться так далеко за линию фронта!

— Если не хочешь, чтобы он врезал тебе, Бактейл, — посоветовал кто-то пенсильванцу, — сиди тихо, как мышь под носом у кошки.

— Верно говорит, притихни, иначе в два счета окажешься в Джорджии, в Андерсонвилльской тюрьме, где и будешь торчать до скончания века, как блохастая крыса! Оттуда живыми не выходят. Говорят, там даже чума есть. А я не хочу быть зарытым в красной глине без отпущения грехов. Матушка, благослови ее Боже, в гробу перевернется, видя, как протестант молится над ее единственным сыном.

— Если мы и попадемся, то только из-за тебя, чертов трепач! Да и твоя мать жива! Ты ведь от нее получил письмо в прошлом месяце? И еще читал мне его!

— Прямо из Ирландии? Не думал, что твоя ма может читать и писать.

— Услышала, что тут творится, и попросила важную леди набросать пару строчек. Так волновалась, бедняжка, что послала мне свой крест, который благословил тот же святой отец, что крестил меня.

— Ему придется за многое ответить на Страшном суде.

— Зато я ношу его сейчас на шее, и он спасет меня. А у сердца лежит письмо моей родной матушки, начертанное прекрасной доброй леди, так что у меня двойная защита. А потом я боюсь его больше чем целого полка серых.

— Помни это, Сенная Нога, и капитан вытащит нас живыми из проклятого леса, — заметил Бактейл.

— Уж я могу отличить левую конечность от правой лучше, чем ты, Соломенная Нога!

— Если вы оба не заткнетесь, скоро вам вообще не понадобятся ноги, потому что их просто не будет, — буркнул кто-то.

— А вдруг из чащи выползет какой-нибудь деревенский болван и, приняв парня с хвостом на шляпе за оленью задницу, выпалит в него из древнего мушкета?

— Можно подумать, когда ты пришел в полк, имел что-то получше!

— Зато теперь добыл магазинную винтовку Спенсера. Заряжаю ее раз в неделю, в зависимости от того, сколько мятежников уложил, — хмыкнул собеседник.

• Предыдущая
• 49/131
• Следующая