Восставший из пепла - Злотников Роман Валерьевич - Страница 23
- Предыдущая
- 23/116
- Следующая
– Ну что ж, уважаемый мастер, – сказал фра Так через некоторое время, сидя на табурете и прихлебывая горячий отвар из сушеного чайного гриба, – ты, как я вижу, неплохо устроился.
– Можно сказать и так, – улыбнувшись, согласился Убогий, со стуком вогнав на место батарею ручного фонаря и протягивая его подошедшему меж тем клиенту:
– Получайте.
Тот обрадованно схватил фонарь, несколько раз щелкнул кнопкой, проверяя, как он работает, и, подозрительно покосившись на фра Така, протянул Иву треснутый стеклянный плафон с оббитым краем, в котором лежало с десяток слизняков.
– Не сомневайтесь, мастер, это из моего особого тоннеля, – прошептал он на ухо мастеру. – «Белолицые» о нем не знают, и потому там никогда не бывает «травилки».
Убогий кивнул. Это были обычные местные байки. Откуда взяться каким-то тайным тоннелям на глубине почти полутора километров, если все они были проложены по планам компании и машинами компании? Однако он не стал отказываться. Кто его знает, возможно, слизняки вполне съедобны, а если так, то плата выходила даже щедрой. Впрочем, это как раз и усиливало сомнения. Альтруисты и меценаты здесь не выживали.
Когда за посетителем закрылась дверь, Убогий с хрустом потянулся и повернулся к фра Таку:
– На сегодня все. – Он бессильно опустил руки. – Извини, старина, не могу пригласить тебя в бар, поскольку таковых здесь не водится, но за последнюю неделю я немного разбогател, так что… – Ив нагнулся над кучей ржавых деталей и поломанных механизмов и достал оттуда емкость, представлявшую собой рассеиватель верхней фары магнитоптера, наполненную вонючим грибным бренди.
– Сатанинского зелья не употребляю, – сурово ответствовал фра Так, но тут же расплылся в улыбке: – Разве что по особому случаю.
Посоветовавшись, оба решили, что это и есть тот самый случай.
Весь вечер Убогий чувствовал душевный подъем, и к тому времени, когда бренди закончилось, обоим было очень хорошо, хотя и немного обидно. В середине импровизированной попойки Убогий как-то бессознательно отметил про себя, что в мастерской находятся взявшиеся откуда-то Гугнивый Марсель и Пристукнутый Пит. Но они как появились, так и исчезли, очевидно испуганные видом грузного и громогласного монаха, который, размахивая своими здоровенными кулачищами, как раз в этот момент заорал что-то уж очень отдаленно напоминавшее молитву. Когда же фра Так выудил из своего неизменного мешка фляжку, в которой бултыхалось что-то, пахнущее намного лучше, чем вонючее грибное бренди, Убогий поймал себя на мысли, что, пожалуй, вечерок сегодня получился что надо. Несмотря на вонь, грязь, слизь, убогость и более чем километровую толщу породы над головой.
Когда охи, вздохи и скудные воспоминания были исчерпаны и Убогий ответил на все вопросы, которые на него вывалил фра Так, он вдруг только теперь заметил рясу, по-прежнему обтягивавшую дородную фигуру монаха, и озадаченно спросил:
– Слушай, а ты-то как ускользнул от рычагов проходческого щита?
Фра Так усмехнулся:
– У меня большой опыт в этом деле. Можешь себе представить – это мое восьмое «оттаивание». Убогий ошарашенно воззрился на него:
– Да-а-а, я, конечно, почувствовал, что ты опытный человек, но восемь раз… Слушай, а почему ты мне помог? Фра Так ласково посмотрел на него:
– Как тебе сказать, просто… Понимаешь, сын мой, там у всех были глаза… затравленных зверей. Кто смотрел овцой на бойне, кто бараном, кто собакой, а кто и волком, а когда в отсеке появился ты, то я сразу обратил внимание, что ты смотришь совсем не так. У тебя был взгляд… – Он пошевелили пальцами, подбирая слова. – Что в нем было такое?.. Я бы сказал, этакая смесь смирения и… гнева, что ли. Будто тебя, прости господи, отвлекли от чего-то важного. И ты понимаешь, что хотя это совсем не входило в твои планы, но деваться некуда и придется посвятить этому неприятному делу некоторую часть своего драгоценного времени. Хотя, конечно, это тебе очень не нравится. – Монах перевел дух, хитро поглядывая на Убогого. – А теперь представь-ка себе этот взгляд у еле стоящего на ногах уродца. Да не обрушится на меня кара Господня.
Убогий попытался представить нарисованную картину и, когда что-то получилось, рассмеялся:
– Поэтому ты и нарек меня тем странным именем?
– А что оставалось делать? Ты ведь не пожелал представиться.
Они выпили еще по глотку. Убогий прислушался, как обжигающая влага прошла по пищеводу, и поинтересовался:
– Откуда у тебя такая роскошь?
– Ну, да простит меня Господь, даже на Варанге я бы не согласился с такой оценкой, однако здесь… Да, это роскошь. – Фра Так прикрыл глаза, смакуя вкус принесенного напитка. – Благодарение Господу, это дар одного из моих прихожан.
– У тебя есть приход? – удивился Убогий.
– Теперь да.
Убогий покачал головой:
– Вот уж не думал, что тебе удастся уговорить кровососов, которые здесь командуют, чтобы разрешили тебе открыть приход.
Фра Так пожал плечами:
– Я сам удивляюсь. Хотя мне удалось сделать это даже на Ирронтканге. А можешь себе представить, как тяжело разъяснить догматы христианства созданиям, которые размножаются яйцекладкой, поедают своих мертвецов на прощальной церемонии и обучают детей приемам продолжения рода на публичных церемониях соития. Но, возблагодарим Господа нашего, как мне кажется, здесь дело не только в моем красноречии. Я считал, что мне потребуется не менее полугода, а то и год, прежде чем я сумею добиться разрешения на открытие прихода. И когда на первое прошение получил категорический отказ с пояснением, что им вполне достаточно приходов, финансируемых компанией, то не слишком расстроился. Однако неисповедимы пути Господни. Неделю назад меня поздно вечером вызвали в центральный офис и сам господин Стоватор Игенома, главный администратор компании, вручил мне разрешение на открытие прихода. – Монах сделал паузу. – Он сказал мне, что ему нужно такое место, где между ним и Господом будет наименьшее число посредников.
Они помолчали, потом Убогий спросил:
– А к чему ты разыскал меня?
– Ты, наверное, хочешь спросить, как разыскал… Ну, благодарение Господу, это было просто. Я знал, что твой порядковый номер обязательно будет в первом десятке, а среди первых обычно не бывает задохликов. Так что мне было достаточно уточнить, куда делось тело из первого десятка, на которое поступило наибольшее число отказов. Но даже я не ожидал, что на тебя оформят бесплатную выдачу. Сказать по правде, узнав об этом, я даже пал духом. Если бы ты оказался в рабочих казармах, то со здешней системой надзора отыскать тебя было бы раз плюнуть. А как, скажите на милость, можно тебя разыскать среди тысяч людей, что ютятся по норам Первой штольни, если здесь даже соседи зачастую не знают, кто копошится в соседней норе. Так что мне повезло, что ты, во-первых, уже успел стать известной личностью в Первой штольне, а во-вторых, оказался вполне соответствующим тому имени, которым я тебя нарек. За что, несомненно, стоит поблагодарить само божественное Провидение.
Убогий кивнул:
– Пожалуй, стоит. Но ты не ответил на мой вопрос. Я не ошибся, когда спросил, К ЧЕМУ ты меня разыскал. Фра Так замялся, подыскивая слова:
– Господь сподобил. Не знаю. Однако, когда сам главный администратор ищет место, где можно было бы без свидетелей обратиться к Господу, мне становится как-то неуютно. А ты мне – единственная знакомая душа на Рудоное.
Они немного помолчали, думая каждый о своем, потом Убогий, вздохнув, заметил:
– Ты не производишь впечатление человека, который смиренно вверяет свою судьбу Господу.
– А почему ты думаешь, что Господу угодно бездействие? Вся моя жизнь до сих пор убеждала меня в обратном.
Они снова замолчали.
– Допустим, эти, как их здесь называют, «белолицые» действительно готовят какую-то пакость, – наконец заговорил Убогий. – Но чем могу помочь я?
Фра Так тяжело вздохнул:
– Не знаю, я молился, и Господь не подал мне никакого знака и не вложил в мою голову никакой мысли, кроме как обратиться к тебе. Хотя я не знаю ни кто ты такой, ни почему я должен это сделать. Просто знаю, что должен. – Монах вдруг спросил с некоторой робостью: – Ты не испытываешь желания исповедаться, сын мой?
- Предыдущая
- 23/116
- Следующая
