Восставший из пепла - Злотников Роман Валерьевич - Страница 33

• Предыдущая
• 33/116
• Следующая

– Я нерелигиозен, хотя и соблюдаю шаббат, но, если честно признаться, я – суеверный человек. А потому считаю, что судьба столкнула нас не случайно. Я хотел сначала не торопиться, поговорить с вами пообстоятельнее, попросить констебля собрать о вас побольше информации, но сейчас отчего-то переменил свое решение. Есть ли у вас серьезные планы на ближайшее будущее?

Корн пожал плечами:

– В общем-то нет.

– Прекрасно. – Толстяк улыбнулся, – В таком случае я предлагаю вам место. Возможно, я поступаю опрометчиво, но… – Он развел руками и несколько дурашливо оттопырил нижнюю губу. – Конечно, вы понимаете, что пока на особо щедрые условия вам рассчитывать не приходится, в конце концов, я не казначей царя Соломона, но считаю, что, приняв на себя то, что предназначалось мне, вы, как минимум, получили право на шанс. И не собираюсь отделываться чеком на пару десятков соверенов.

Когда Корн оправился от потрясения, то первой его мыслью было немедленно отказаться. За то время, что проторчал на яхте, он составил простой и, как ему казалось, разумный план своих дальнейших действий. Надо было как можно быстрее добраться до Варанги и там на месте выяснить, что же с ним произошло. Никакой работы у богачей с Нью-Амстердама этот план не предусматривал. Не говоря уж о том, что если он собирался, не привлекая к себе особого внимания, привести свой общественный статус в соответствие со свалившимся на него богатством, то, имея рядом такого проницательного человека, он вряд ли смог бы это сделать. Однако, немного подумав. Корн пришел к выводу, что категорическое «нет» было бы не лучшим решением. Если уж даже капитан, только для того чтобы показать Розенфельду, насколько серьезно они относятся к расследованию предпринятого против него покушения, разрешил провести дорогостоящие регенерационные процедуры (а Корн ничуть не сомневался, что, спасая его таким образом от смерти, капитан не получал ни малейшей личной выгоды), то не означает ли это, что Розенфельд действительно влиятельное лицо? А из этого следует, что подобное знакомство в будущем может принести определенные дивиденды. К тому же он снова попал в ловушку. Вряд ли этот комфортабельный лайнер когда-нибудь окажется поблизости от такого захолустья, как Варанга. А столь вольных порядков, как на Турсонге, по ходу маршрута больше не предвиделось. И Корн вот уже несколько дней ломал голову над тем, как ему миновать таможню, не имея абсолютно никаких документов.

– А чем мне придется заниматься?

Толстяк, все это время с улыбкой наблюдавший за его напряженной мыслительной деятельностью, тряхнул головой:

– Не беспокойтесь. Я – как Иосиф в рабстве египетском. Мой основной талант – находить применение людям. Как только я поближе с вами познакомлюсь, найду вам достойное место. А пока, до конца путешествия, вы будете моим личным стюардом.

– Да, но я подписал контракт…

– Пустяки. Я думаю, компания будет очень рада угодить человеку моего положения, которого к тому же чуть не лишили жизни во время этого путешествия.

Корн не сомневался, что так оно и есть. Что ж, пока все складывалось как нельзя лучше, и напоследок он чисто автоматически спросил:

– А чем занимаетесь вы? Толстяк с улыбкой ответил:

– Я – председатель совета директоров «Ершалаим сити бэнк».

Многие пассажиры, находившиеся в зале VII таможенной зоны Нью-Амстердама, были несколько шокированы необычным зрелищем: какой-то пассажир, на первый взгляд вполне соответствующий уровню столь элитного помещения, с полнейшей невозмутимостью пересекал зал в сопровождении замырзанной фигуры, место которой, по мнению большинства присутствующих, было скорее на ближайшей помойке. Или, в лучшем случае, не далее ста ярдов от нее. И хотя эта подозрительная личность была, судя по всему, не чем иным, как носильщиком, поскольку волокла его чемоданы, многие сочли, что столь хорошо одетый человек мог бы найти пару монет и нанять кого-нибудь поприличнее.

Корн, одетый все в те же поношенные, хотя и выстиранные и залатанные одежки, в которых коротал время в Первой штольне, поймал несколько брезгливых взглядов, нагло растянул губы в нарочито ехидной улыбке и, еще сильнее замедлив шаг, важно прошествовал через весь зал к почти безлюдному таможенному терминалу. Таможенник, выутюженный до скрипа кожи на скулах, впился в него свирепым взглядом и уже было грозно оскалился, собираясь выдать по его адресу что-нибудь этакое, но тут мистер Розенфельд, остановившийся позади Корна, чуть наискосок, негромко кашлянул, привлекая внимание к собственной персоне. Таможенник, бросив несколько раздраженный взгляд в его сторону, вдруг вздрогнул, дернулся, будто собираясь вытянуться по стойке «смирно», а его губы, уже готовые было извергнуть на Корна поток грязной брани, сложились в подобострастную улыбку:

– Добрый день, мистер Розенфельд. Рад вашему возвращению.

Аарон Розенфельд величественно кивнул и, протянув таможеннику карточку-идентификатор, произнес несколько капризным тоном:

– Хорошо, хорошо, вы не могли бы побыстрее?

Тот торопливо схватил протянутый ему документ, вогнал его в паз консоли и тут же с легким поклоном вернул владельцу. Розенфельд благосклонно наклонил голову и, небрежно ткнув пальцем в сторону Корна, бросил:

– Этот со мной, – после чего невозмутимо направился к турникету.

Корн с каменным выражением лица двинулся следом. Таможенник открыл было рот, но, по-видимому, боязнь вызвать неудовольствие мистера Розенфельда оказалась сильнее страха перед выговором за нарушение, хоть и единичное, инструкции и закона о таможенном контроле. А потому Корн, вслед за мистером Розенфельдом, беспрепятственно миновал турникет и оказался на территории федеральной планеты Нью-Амстердам.

Как только за спиной Корна с легким мелодичным хлопком вновь натянулась упругая мембрана, закрывающая выход из здания космопорта, Розенфельд остановился и повернулся к нему:

– Ну что ж, мистер Корн. Если вы не изменили своего решения, то сейчас нам пора попрощаться. Но помните, что мое предложение остается в силе, – тут он хитро прищурился и снова стал похож на доброго дядюшку, – хотя, должен признаться, больше проводить вас через таможню без документов я не буду. А то еще надумаете заняться контрабандой. А по мнению нашего госдепартамента и таможенного комитета, это – смертный грех, который не попал в Моисеев список только потому, что по странному недомыслию в те далекие времена на границах еще не было таможен.

Корн рассмеялся и, поставив чемоданы на тротуар, коротко поклонился и пожал протянутую руку:

– Благодарю вас, мистер Розенфельд. Я надеюсь, наступит день, когда я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением.

В этот момент рядом с ними мягко опустился роскошный восьмиместный глидер с затененными стеклами, и из переднего отсека, отделенного от пассажирского салона односторонне прозрачной стеклянной перегородкой, выскочил крепкий тип в элегантном костюме, выглядевшем на нем как кошачий бант на разъяренном тигре. Он окинул Корна подозрительным взглядом и, молча поклонившись мистеру Розенфельду, шустро распахнул перед ним дверь пассажирского салона. Тот с одобрительной полуулыбкой проследил за его ловкими движениями и, кивком указав Корну на открытую дверцу, предложил вполне светским тоном:

– Вас куда-нибудь подвезти?

Корн, несколько растерявшись и неуклюже преступая с ноги на ногу, отрицательно покачал головой. Несмотря на некое подобие дружеских отношений, установившихся между ними по инициативе Розенфельда, он прекрасно понимал, какая пропасть их разделяет. Предложение Розенфельда было вызовом общепринятым правилам, даже учитывая их странные отношения. Как если бы, скажем, герцог Икрума пригласил за обеденный стол нищего оборванца с паперти центрального кафедрального собора. Впрочем, как показало их недолгое общение, от Розенфельда и не того можно было ожидать.

Мистер Розенфельд слегка шевельнул плечами, как бы давая понять, что была бы честь предложена, после чего коротко кивнул и, нарочито демонстративно натянув на лицо маску высокомерия, освещенную, впрочем, веселой хитринкой в глазах, величественно взошел на борт машины. Водитель захлопнул дверцу, еще раз окинул Корна подозрительным взглядом и нырнул на свое место. Глидер оторвался от земли, на мгновение завис на месте и двинулся вверх и вперед, мощно, но ровно наращивая скорость. Корн проводил его взглядом и, вздохнув, повернул в противоположную сторону. В чем, в чем, а в одном Розенфельд был прав. Необходимо было срочно обзавестись какими-нибудь документами. Ну что ж, когда он обдумывал эту проблему, у него в голове сложилось несколько вариантов, как это можно сделать. И он не сомневался, что некоторые из них – послания его дремлющей памяти. Так почему бы не воспользоваться этими посланиями. Тем более что в результате за ними могут последовать и другие.

• Предыдущая
• 33/116
• Следующая