Время Вызова. Нужны князья, а не тати. - Злотников Роман Валерьевич - Страница 22
- Предыдущая
- 22/68
- Следующая
— До Шереметьево, шеф… и багажник открой.
Андрей послушно вылез из машины и… оказался в объятиях своего однокашника по училищу Гришки Покровского.
— Андрюха, братан!
— Гришка! — Андрей в ответ также стиснул приятеля в объятиях, а затем отодвинул его от себя, удивленно разглядывая. Гришка был в гражданке — в длинных брюках, рубашке и пуловере, но самая интересная деталь его костюма находилась на голове. Это была кипа — маленькая простенькая шапочка-колпачок, означающая, что ее носитель принадлежит к евреям-иудеям.
— А что… то есть как это ты?
— А вот так, — захохотал Гриша, — выяснилось, что у меня бабушка по маминой линии — еврейка. Всю жизнь звал ее бабой Олей, а она оказалась бабой Эльхой.
— Вот оно что… — протянул Андрей.
— Ну да, — радостно кивнул Гриша. В этот момент откуда-то послышался пронзительный женский голос:
— Григорий, ну где машина? Мама ждет!
— Сейчас! — крикнул Гриша и, повернувшись к Андрею, торопливо махнул рукой: — Вот что, Андрюх, давай во двор. У нас там чемоданов…
— Уезжаешь, значит, — тихо произнес Андрей, когда они, набив машину чемоданами, стояли и курили, ожидая, пока спустится «мама». — И куда, в Израиль?
— Официально — да, по линии СОХНУТ, но хотелось бы в Штаты… Нам тут подсказали варианты. Но даже если и нет, то все одно там лучше, чем здесь. А работу найду, — он хохотнул, — в конце концов, в армию пойду, в их армии танки тоже имеются… В этой стране ловить больше нечего. — Гриша вздохнул: — Эх, такую страну просрали, идиоты…
Андрей криво усмехнулся и промолчал.
— А я ведь верил, — горько произнес Григорий, — даже к Белому дому ездил. Вот этими руками баррикады наваливал. Этого пьяного урода слушал, разинув рот… да что уж там. — Он сокрушенно махнул рукой.
Андрей не ответил. Да и что тут скажешь…
Пару минут они молча курили, потом Гриша, затянувшись, спросил:
— Ну а ты как? Чего из армии ушел? Ты ж таким патриотом армии был… несгибаемым. Как и твой дед.
Андрей помрачнел и тихо произнес:
— Убили деда, Гриша…
— Дела-а, — ошеломленно произнес Григорий. — И как?
— Из-за квартиры.
Григорий снова помрачнел. С минуту они молча стояли, думая то ли каждый о своем, то ли оба об одном и том же, а потом Григорий тихо спросил:
— Нашли?
— Можно сказать и так, — усмехнулся Андрей.
— И что теперь? — с некоторой заминкой спросил Григорий, почувствовав, что ЭТУ тему Андрей развивать не намерен. — Сам сваливать не думаешь?
— Э-э нет, — Андрей зло сверкнул глазами, — эту страну, — начал он, слегка передразнив Гришину интонацию, — я им оставлять не намерен. За нее мой дед кровь проливал. Это — моя страна. И я здесь хозяин.
Григорий удивленно воззрился на него, потом покосился на старую обшарпанную машину, на раздолбанные Андреевы башмаки, потертую куртку и наконец заглянул ему в глаза… после чего внезапно тихо, но с какой-то затаенной надеждой, будто Андрей действительно являлся настоящим хозяином страны, спросил:
— А… если я вернусь, примешь?
Андрей окинул его спокойным взглядом и, едва заметно улыбнувшись, кивнул:
— Да. Только… ты там не особо задерживайся. А то придется в очереди стоять…
Денег с Григория Андрей демонстративно не взял. Только скупо усмехнулся:
— Тебе нужнее.
Чем вверг в немалое удивление его жену и тещу. Впрочем, удивление длилось недолго. Жена и теща тут же начали ругаться по поводу вещей.
— И зачем вы, мама, эту рухлядь тащите! — кипятилась жена, тыча пальцем в древнюю вязальную машинку.
— Ничего ты, Наталья, не понимаешь, — огрызалась теща. — Вещи ручной работы знаешь, сколько в Америке стоят? Я уточняла, мне Таисия Михайловна рассказывала. А главное — никаких налогов платить не надо и вроде как и не работаешь. Сиди себе на пособии… Я тут прикинула, мы с тобой вполне по три кофты в месяц делать сможем…
Вечером, поставив машину, Андрей наскоро перекусил макаронами с консервированным лечо и помчался на Мясницкую. Полтора месяца назад, сразу после того вечера с двумя пассажирами до Бирюлево, он записался на курсы английского языка, компьютера и… брокеров. То есть, наверное, если бы на глаза попалось какое-то иное объявление, он пошел бы туда. Но в той газете, которую он купил с твердым намерением что-то изменить в своей жизни (наверное, это было несколько наивно — попытаться изменить свою жизнь с помощью газетных объявлений, но ведь главное — это твердое желание что-то изменить, а шанс может прийти откуда угодно), первым ему на глаза попалось именно это объявление. Так что теперь ему приходилось вставать в пять утра, чтобы успеть что-нибудь заработать до шести, когда он прекращал «бомбить» и ехал на те или иные курсы. Сема смотрел на него как на помешанного.
— А оно тебе надо, Андрюха? Все равно нам туда не подняться. Там все уже давно поделено между своими.
Но Андрей только усмехался. Ох уж как всем все точно известно в этой жизни. Только ведь так оно или нет — никогда точно не узнаешь, пока не попробуешь…
— Павлуша, пора ложиться.
— Счас, мам!
Ира вздохнула и потерла руками глаза. Перед ней лежала вычерченная от руки таблица, в которую по левому краю были занесены позиции корпусной мебели, а сверху стояли названия производителей. Ну а на пересечении, соответственно, цены. Она заполняла эту таблицу уже шестой день. Дома, по вечерам. А с утра приносила на работу и заносила в компьютер. Конкуренция на рынке была достаточно велика, и ей удавалось выигрывать только за счет того, что большинство фирм предлагало изделия только одного-двух, ну максимум трех производителей. Она же работала с полутора десятками. И всегда могла подобрать необходимый набор, очень немного сдвинув планку в сторону более приемлемой цены или качества. Как требовалось клиенту. Но для этого необходимо было хорошо ориентироваться в предложениях рынка. А время на это оставалось только по вечерам и ночам.
— Вот, мам, смотри. — Павлик подбежал к ней и сунул рисунок. — Это ты. В машине. Видишь?
Ира посмотрела на детские каракули и улыбнулась.
— Спасибо, сын. Ты собрал портфель?
— Ага, — он серьезно кивнул, — я же не должен тебя подводить, правда?
— Конечно, — так же серьезно кивнула она в ответ. — У нас же с тобой у каждого есть работа. Твоя — учиться.
— А твоя — денюжки зарабатывать, — все так же серьезно проговорил Павлик.
— Ну да, — рассмеялась Ира, — можно сказать и так. Ну беги, ложись…
Когда Павлик затих, Ира отодвинула каталог и задумалась, припомнив историю с нападением. К сожалению, сказка не стала реальностью. Ее нечаянный спаситель, его звали Никита, уже имел жену с ребенком и очень их любил. Он в свое время окончил философский факультет МГУ, но работал охранником.
Как он пошутил, философы в наше время не столь востребованы, как охранники.
Впрочем, и охранником, судя по всему, он был хорошим. В свое время по убеждению, даже вопреки воле родителей, пошел в армию. Хотелось, как он говорил, испытать себя, понять, трус ты или нет. На службе повидал всякого, даже в плену побывал. И вот теперь реализовывал полученный опыт.
Ира, к которой он зашел на чашку чая (а больше для того, как она потом поняла, чтобы дать ей время слегка успокоиться и прийти в себя), выбрала момент и тихо спросила:
— А почему вы бросились вот так, молча, не спрашивая, из-за совершенно незнакомой?..
— А что тут спрашивать? — удивился Никита. — Если двое держат девушку, третий ее раздевает, а еще несколько стоят рядом и пускают слюни, то что тут непонятного?
— Но… их же было много!
— Ну и что? — Он серьезно посмотрел на нее. — Это же не арифметика, где важно правильно посчитать. Тут все просто. Ты или мужик, или нет…
— Но… они могли вас убить… или покалечить.
— Это не так страшно, — серьезно ответил он, — когда калечат другие. Гораздо страшнее, когда калечишь себя сам, позволяя себе поступки, после которых уже никогда не будешь себя уважать. К тому же, — он улыбнулся, — все было не так и опасно. Я эту породу знаю. Это крысеныши. Если знаешь, как с ними обращаться, то никаких проблем.
- Предыдущая
- 22/68
- Следующая